Три года счастья (СИ) - "Kath1864" - Страница 123

Ей легче отдать ему все, только бы он посмотрел в ее глаза, как раньше, как было до этого, как было пять столетий назад, как было и будет всегда.

Свобода - это конечно хорошо, но иметь человека, который заботится о тебе и о котором заботишься ты - это намного круче всякой мнимой свободы.

У нее есть он.

Тот, кому отдала все.

Отдала самое ценное, что у нее было – свободу.

Она останавливает его и это ее последний шанс. Шанс, чтобы он посмотрел на нее иначе, не с призрением или отвращением. Вернуть взгляд пылающей любовью и страстью – значит она победила.

Набраться смелость остановить его вновь, уже во второй раз. Остановить, вытянув руку вперед. Остановить, а он даже и не думал останавливаться и слушать ее, руки в карманах брюк, опущенный взгляд. Ну конечно же, сейчас куда ей сейчас до благородного Элайджи? Сейчас она лгунья и вампирская шлюха. Уколол иголкой, смотрит в глаза и знает, что в них что-то есть… Если он забудет его, то и она забудет.

Знает, что не сможет забыть.

— Стой…

— Чего ты хочешь?

— Я могу засунуть лекарство Клаусу в глотку и попытаться убить его, но даже если мне удастся это сделать… Я потеряю тебя. И я не хочу, чтобы это произошло.

— Как я узнаю, что это не очередная ложь? Кетрин Пирс обманывает ещё одного мужчину.

— Потому что я имела в виду то, что сказала о моих чувствах к тебе. И мне хочется думать, что ты тоже чувствуешь что-то ко мне. Мне нужно, чтобы ты верил мне. Я хочу, чтобы ты верил мне. Как я верю тебе. Ты мне ничего не должен. Я даю тебе возможность выбрать,

что будет дальше.

Ничего не должен.

До дна.

У нее нет сил сказать и слова.

Нет сил отпускать этого мужчину. Мужчину, которого полюбила. Сейчас она посмотрела ему в глаза и ей спокойнее, потому он верит ей. Она сжимает его ладони передавая коробочку с лекарством.

Она на уходит, позволила ему решать и сказала правду. Позволила решать, потому он мужчина и лучше знает, точнее лучше знает и уверен, та ли женщина рядом с ним, тем ли взглядом она смотрит на него. Но правда и вправду разрушает все и убивает хуже деряшки в сердца, пули, яда, любого токсина, алкоголя.

Убита.

Больше не его.

Этот мужчина выпил ее до дна и не оставил ничего. Решил возможности забрать в Рай.

Он выпил ее, опьянен ею смотря в глаза, а она пуста.

Пуста. Ветер в лицо. Поправляет железную цепочку, только бы не заплакать, потому что это конец.

Она уходит. Отдаляется от него. Ветер в лицо.

Кетрин Пирс сильная и поэтому не заплачет. Ей нужно дышать, заполнить легкие воздухом, а она не может дышать. Не может без его и его любви.

Отдаляется.

Закрывает газа, только бы не позволить эмоция и слезам забыться.

Бежать вопреки.

Бежать от него и любви.

Прощает и отпускает.

А она сможет отпустить его? Отпустить, чтобы стало легко.

Бежать.

Отдаляется.

Он с ней, рядом, здесь, оборачивает и смотрит вслед. Смотрит, пока не стихнут ее шаги. Он здесь, рядом с ней, пока не стихнут ее шаги.

Он простит ее и отпустит, как и она его.

Отпустит вопреки, потому что ей нужно бежать вопреки.

Все должно быть иначе и он должен спасти ее, а в итоге, будет искать ее призрачный след.

Она не поверит, но ему так легко, а она обожглась.

Все обрывается.

Вот и все.

Конец.

Книга закончилась, а повесть о них еще не дописана.

Вопреки, он здесь, пока не стихнут ее шаги и будет верить в ее спасения, даже, если нет любви.

Вопреки, она не отпустит, даже, если нет любви.

Искать призрачный след. Неужели, вопреки всему, любви больше нет?

Она ведь так хотела, чтобы он увидел и оценил ее старания. Увидел их дом. Дом, в который она заберет его и они навсегда останутся вместе.

Элайджа Майклсон никогда не увидит этот особняк и не узнает, как она мечтала просыпаться с ним здесь каждое утро, готовить вместе на кухне, пить чай с кленовым сиропом или горький кофе, вечерами сидеть у камина, он будет читать ей, потому что устали и заслуживают покоя и взаимной любви.

Зачем он так с ней?

Она не забрала его с собой.

Бледный свет луны, а руках бутылка белого вина, когда она возвращается в особняк и сбрасывает джинсовку, ставит бутылку алкоголя на лестницу. Она ведь и вправду желала быть с ним навсегда, увидеть законченный ремонт в их спальне и все должно быть так, как нравится ему и ей. Все на двоих :мраморный пол, пушистый ковер у кровати, на котором сложенные шелковые подушки, она ведь ждала его и готовилась к его приезду, высокие белые потолки, да и сама комната в черно-серых тонах, которые разваляет благородный золотой. Черно-серые обои с замысловатыми узорами, на окнах легкие тюли и тяжёлые ночные шторы, она лично поправляла их и завязывала ленты, думая, что ему понравится то, что здесь светло и просторно. Золотистое изголовье их кровати, ниже, естественно обитой черным бархатом, застелена серым шелковым покрывалом, а в дополнение черные и серые подушечки, стулья золотисто-коричневые, две белые вазы с огромными, до потолка, искусственными серыми ветками, столик с золотистыми ножками стоит на котором стоит подсвечник и ваза с алыми розами, шкаф, прикроватные тумбочки с торшерами. Люстра из венецианского хрусталя, туалетный столик с зеркалом и кожаный пуфик вместо стула, кожаная черная кушетка, несколько картин на стенах. Она расставила и зажгла ароматические свечи. Так сильно она ждала его.

Сейчас что-то будет…

Сейчас мрамор окрасится в красный, потому что она сверкает своими клыками, а под глазами набухают венки. Она даже не думает контролировать гнев или сдерживать ярость.

Эмоциям нужно дать выход. Она проливается кровь, спускает с лестницы трупы рабочих.

Один за одним, разрывает на части.

В глазах пустота и ничего больше.

Куда ей до благородного Элайджи.

Никто не узнает о пролитой крови, разорванных глотках и конечностях.

Здесь ее никто не знает.

Всем ведь наплевать.

Запах мертвой, разлагающейся плоти и крови с металлическим привкусом.

Ей не противно. Она и не помнит, как снимала с себя одежду.

Не помнит, как осушила бутылку вина.

Не помнит.

Забыть свет его лица.

Лунный свет, в котором она видит его образ. Он пришел к ней в белой рубашке, идеально выглаженном темно-синем костюме, начищенных туфлях. Она уверенна, что он пришел за ней и заберет ее или останется с ней.

Она ведь думала, что ему все равно, упала на лестницу в одном красном крудевном белье, пила вино, потому что лучше забыться в алкоголе, чем осознать, что ты все еще одна. Вечное одиночество, которое ты ненавидишь, так же, как и себя, потому что ты и есть причина этого самого одиночества.

Ненавидит себя, потому что осознает, что она причина всего того, что происходит в ее

жизнь – она сама.

Она – великая Кетрин Пирс причина своего вечного одиночества. Одиночества, которое заключило ее в тиски, капкан. Считает себя недостойной любви. Считает себя недостойной его.

Вечное одиночество. Всегда одна, но она не пропала, потому что ей было все равно и столько столетий она была одна, сама себе королева и судья.

Но сейчас.

Сейчас она упала на лестнице, желает обнять его. Только его.

Сейчас она осознала кое что важное. Осознала, что одиночество не сила, а слабость и утонув в нем ты уже никогда не сможешь выплыть. Ты пропадаешь в одиночестве, не понимаешь тех людей, которые верят в любовь и дружбу поддерживают друг друга и не позволяют упасть во тьму и лишиться души.

У нее нет души.

Но только поцелуи Элайджи согревали и вселяли в нее надежду. У его поцелуев был вкус надежды. Вселяли то, что она не одна, любима и нужна. Нужна ему. Ему нужна ее любовь, он будет оберегать и заботится о ней. Он станет ее спасением и свободой.

Его образ в лунном свете.

Ее согревает бутылка вина.

Слабая но находит в себе силы, чтобы поднять голову и посмотреть на приближающуюся к ней тень в лунном свете.