Я в любовь нашу верю...(СИ) - "Selia Meddocs" - Страница 163

Весело хмыкнув, Минория все же приняла во внимание совет генерала и скрылась под защиту плотной бело-голубой ткани, хоть и подумала, что золотистый оттенок, подаренный солнцем, лишь подчеркнет ее природную красоту. От духоты шатер, конечно, не спасал, зато прекрасно скрывал от беспощадных солнечных лучей, что в этих краях разогревали землю сильнее обычного. Вообще, принцесса Венеры любила солнце — недаром ее порой сравнивали с этим светилом, но тут оно было каким-то злым, и Минория решила не высовываться лишний раз.

Вскоре караван вошел в столицу Арабии, и принцесса, не сумев унять любопытство, все же выглянула наружу. Они въехали в торговый квартал, где жили в основном купцы и ремесленники. У каждого из них в доме была своя лавка, где они предлагали товар: от тканей и золота до фруктов и специй. Смуглокожие торговки гортанными голосами зазывали покупателей, шустрые босоногие мальчишки шныряли едва ли не между ног верблюдов. Матери, высунувшись из окон, бранили их на чем свет стоит и угрозами загоняли домой. По левой стороне улицы прошли высокие молодые девушки, лица которых были закрыты чадрой. На головах у них стояли корзины с фруктами и, несмотря на тяжесть, арабийки несли свою ношу гордо и грациозно.

Любопытству Минории не было предела. Принцесса удивлялась всему настолько искренне и непосредственно, что Кунсайт невольно улыбался ее реакции. Все ее забавляло, все внушало неподдельный интерес; а уж увидев арабиек с корзинами и вовсе наполовину высунулась из своего шатра, едва не свалившись на мощеную камнем дорогу.

Постепенно торговый квартал остался позади, как и практически весь караван Кунсайта, и по центру столицы генерал и Минория двигались уже вдвоем. Вдоль дороги, один красивее другого, стояли дворцы богатых и знатных людей; над ними, точно обитель богов, возвышался минарет. От двери к двери ходили бродячие торговцы с коробами за спиной, наперебой предлагая товар — духи, лекарственные зелья, мази и травы. Один, особо бойкий, громко расхваливал эликсир молодости, однако никто не спешил приглашать его в свой дом.

Наконец, лорд и принцесса подъехали к дворцу из белого песчаника, вокруг которого в изобилии росли пальмы и были разбиты клумбы с диковинными цветами. Их аромат пьянил не хуже крепкого вина, кружа голову и дурманя разум. Этот сладкий, пропитанный ароматами специй и цветов, воздух хотелось вдыхать постоянно.

Кунсайт помог Минории спешиться и, коснувшись губами кончиков ее пальцев, повел принцессу во дворец. Дочь Астарты с интересом осматривала обстановку комнат и парадных залов, отмечая красоту и изысканность причудливой золоченой вязи орнаментов на стенах, кованных узорных дверей из бронзы, малахитовых плит, коими были выложены полы… И повсюду ковры, золото, статуэтки, вазы… От всего этого великолепия в глазах рябило.

— Полагаю, вы утомились в дороге, — обратился генерал к своей гостье, когда они, осматривая дворец, подошли к одной из десятков дверей. — Располагайтесь здесь, моя дорогая Минория. Все, что вы найдете в этой комнате, целиком и всецело принадлежит вам.

«Как и мое сердце», — добавил Кунсайт про себя и распахнул перед принцессой двери. Девушка, кивнув с благодарной улыбкой, сделала шаг и осмотрелась. То же богатство, та же роскошь. Весь интерьер был выполнен в золотистых тонах, лишь кисейные занавески на окнах, колышущиеся от легкого сквозняка, да гора подушек у стены, были белыми.

— Отдыхайте столько, сколько потребуется — никто не нарушит ваш покой, — произнес генерал. — Я же вынужден покинуть вас — дела.

Лишь когда за ним захлопнулась дверь, Минория впервые за прошедший день осталась в одиночестве. Она некоторое время рассеяно бродила по комнате, касаясь кончиками пальцев поверхности стен и резных сундуков, точно пытаясь запомнить их. Пахло сандаловым деревом и специями — запах Востока приятно щекотал ноздри принцессы. Наконец, почувствовав усталость, Минория села на один из сундуков и вздохнула. Роскошь дворца Кунсайта, несомненно, поражала ее воображение, но душа не принимала всего этого, отторгая пышность и помпезность окружающего.

Диковинная птичка в золотой клетке — вот кем она станет, если войдет в эти хоромы полноправной хозяйкой. Она получит все, кроме желанной свободы. И тогда поблекнут ее перышки, помутнеет взгляд, тоска наполнит душу серой пылью… Увянет ее красота, едва успевшая зацвести пышным цветом молодости.

Впрочем, Минория решительно отогнала от себя столь грустные мысли и обратила внимание на массивный кованый сундук, на котором сидела. Любопытство зажглось в ней ярким огоньком, когда принцесса вспомнила слова Кунсайта о том, что все в этой комнате находится в полном ее распоряжении. Значит, и содержимое сундуков тоже. Решив, что не случится ничего плохого, если она хоть одним глазком взглянет на их содержимое, Минория подняла тяжелую крышку и тихо ахнула, увидев, что сундук доверху набит всевозможной одеждой из дорогих тканей. В большинстве своем там были наряды, в которых ходили знатные арабийские женщины — длинные одеяния из плотных тканей светлых оттенков от белого до бежевого; платки, под которыми женщины скрывали лица и волосы… Перебирая эту одежду, принцесса невольно подумала, что не смогла бы носить наряды, скрывающие женскую красоту.

Однако то, что она достала из сундука после череды однообразных одеяний, было призвано скорее выделить красоту женщины, сделать ее ярче, чем скрыть от посторонних глаз: лиф, полностью расшитый жемчугом, янтарем и желтыми топазами, а также юбка из полупрозрачной молочно-белой ткани, пояс которой тоже был расшит камнями и жемчугом. Вообще, это полупрозрачное чудо было весьма тяжело назвать юбкой — скорее, это были две полоски ткани пришитые к тяжелому поясу — одна широкая, другая — в два раза уже.

Темнота спустилась на Арабию внезапно — казалось, еще несколько минут назад солнце раззолачивало покои принцессы, а теперь Минория едва различала очертания мебели в комнате. Впрочем, эта проблема была довольно быстро решена — на столике с гнутыми ножками венерианка обнаружила магически заряженную лампу — ее достаточно было просто потереть, чтобы она начала сиять. В комнате обнаружилось еще несколько таких светильников, и вскоре покои озарились приглушенным золотистым светом — достаточным для того, чтобы видеть окружающую обстановку.

Осветив комнату, Минория вернулась к своей находке, любовно проводя пальцами по лифу, что из-за обилия камней немного напоминал ей диковинные доспехи. Красота! Настоящее произведение искусства! Тут же ей в голову пришла озорная мысль: а не примерить ли это дивное одеяние на себя? Как она будет выглядеть в нем? Убедившись в том, что дверь закрыта, принцесса, не колеблясь ни минуты, тут же освободилась от привычного ярко-оранжевого платья и облачилась в непривычный для себя наряд.

Казалось, что этот костюм был сшит точно на нее — лиф поддерживал литые груди, не сдавливая их, пояс плотно облегал бедра. Длинные стройные ноги практически полностью были открыты взору из-за конструкции юбки. В этом одеянии Минория была скорее обнаженной, чем одетой, но принцесса не ощущала скованности или смущения. Ей нравилось это приятное ощущение легкой оголенности — дочь Астарты сама себе казалась еще более прекрасной и совершенной, чем прежде.

В приоткрытое окно долетали далекие звуки музыки — то играли бродячие музыканты. Минория прислушалась. Всего пара-тройка инструментов — а какая мелодия рождалась! Звуки ее заставляли сердце трепетать и сжиматься в необъяснимом волнении, а душа раскрывалась навстречу миру, желая впитать все его очарование. Неизвестный музыкант выбивал на своем барабане ритм, совпадающий с биением сердца принцессы, и Минория невольно подчинялась магическому влиянию этой музыки, принявшись танцевать. Сначала она вздымала и опускала руки, потом стала кружиться на месте, изящно перебирая ногами. Тело ее изгибалось навстречу мелодии, и принцесса, прикрыв глаза, полностью отдалась в плен тревожно-сладкой, исступленной мелодии души…

…Близилось время ужина, и Кунсайт направился к Минории, дабы предложить принцессе составить ему компанию. Он надеялся, что его жемчужина успела хоть немного отдохнуть с дороги, однако, подойдя к дверям покоев, замер, не решаясь постучаться. Словно какая-то сила удерживала его от этого шага, и генерал медленно опустил руку. Он мог бы развернуться и уйти, но ноги его точно приросли к полу. Лорд не мог понять причину такого своего поведения — такое с ним было, пожалуй, впервые.