Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 86

Горячие пальцы впиваются в мои плечи, всего лишь миг - и легкая боль сметена лавиной жарких и одновременно нежных поцелуев. Спина уже не ощущает прохладной кожи дивана, лишь ласкающее трепетание темных крыльев под позвонками, дополнительную стимуляцию моего экзальтированного возрождения. Я растворяюсь в этой вселенной, наблюдая за столь знакомыми вспышками сверхновых и танцем вращающихся галактик. Моя альфа и омега, мои яркие бриллианты Кассиопеи в полумраке бескрайней комнаты с ее условными рамками. Горячий шепот взрезает сознание, но я не разбираю слов. Тысячи новых звезд стремятся вспыхнуть на ее усыпанном алмазами небосводе в колыбели своего рождения, средоточии сладкой пульсации. Я бездумно толкаю бедра вперед, едва не взрываясь в тот же миг, когда орбиты моих систем вспыхивают под натиском вторжения, которое озаряет небосвод вспышками. Сущность самого сильного ангела поглотила без остатка, замкнула наши поля в единый эгрегор, разметала боль на атомы и навсегда растворила в далекой туманности.

Мой мир застыл на одном-единственном человеке.

Моя персональная вселенная позволила чужой поглотить себя без остатка и права на протест, но я бы не запротестовала даже под пыткой. Моя сущность сорвалась в свободный полет в иные измерения, сквозь мерцающие созвездия и вспышки сверхновых, и здесь не было острых граней враждебных звезд, коварных астероидов и мертвого холода абсолютного вакуума. Я пересекла эту черту, достигла небывалого уровня, ради которого стоило стерпеть многое. Я не могла думать и ожидать того, что совсем скоро боль сорвет все те замки, на которые ее закрыло подсознание, поэтому просто таяла в теплых, вопреки всем законам метафизики, объятиях космоса. Они были похожи на клетку, но я не хотела свободы, которой всегда сопутствовало страдание.

Время отбивало секунды, которые складывались в минуты и часы, а я просто этого не понимала. Мне казалось, что оно повисло и не движется вперед. Сладчайшая истома множественного оргазма сковала тело шелковыми оковами умиротворяющей неги, застыла на губах чужим хриплым стоном, затянула тугие узлы на сущности покоренного в шаге от пропасти безумия, чтобы снова наполнить кровь эндорфиновой лавой. Теплые волны ласкали гладкую песчаную пустыню в глубине моей души. За ласковыми прикосновениями и поглаживаниями сильных мужских ладоней я все еще неосознанно тянулась губами. Иногда волны с шумом откатывались назад, обнажая дно, нарушая сладкое забвение громкой музыкой и отрывистыми фразами моего защитника. Упоминание имени дочери вырвало из транса. Сегодня я должна была ее забрать.

- Ева? - я попыталась встать и обессиленно упала обратно в его объятия, которые оплели меня нахлестом широких крыльев. Успокаивающее поглаживание вернулось вместе с приливом набежавшей волны.

- Все хорошо. Она дома с твоей сестрой, ни о чем не беспокойся.

Настя. Если так, мне действительно беспокоиться не о чем.

- А мне не надо домой?

- Сегодня нет. Просто расслабься и отдохни.

Я почти счастлива от этой мысли и осознания того, что не потеряю его тепло еще очень долго. Наши пальцы переплетаются в неразрывный замок, две волны объединенной энергии сплетаются в одну, делая наши сущности едиными и неразрывными. Мне хочется сказать ему то, о чем я молчала очень и очень долго:

- А я всегда знала, что ты жив.

Пальцы сжимаются на моих до ощущения легкой боли. Он вздыхает, и я непроизвольно прижимаюсь крепче, чтобы погасить вспышку чужой мучительной боли.

- Ты не могла знать. Не могла поверить до конца. Это наверняка казалось сумасшествием.

- Ты не приходил, - пожимаю плечами, напомнив себе о мнимой индульгенции. - Вера стынет без доказательств.

- Не говори сейчас ничего. Все уже в прошлом, - пальцы предупреждающе накрывают мой рот. Я все воспринимаю буквально, хватаю их губами, и градус тепла повышается на несколько пунктов. Нас тихо качают волны эмоционального слияния и это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я готова обманываться. Это наша реальность, замкнутая и уникальная, одна на двоих.

- Но я хочу говорить. Ты поэтому вернулся? Чтобы быть со мной?

Он не отвечает, но мне и не нужна констатация очевидного. Мне просто хочется остаться рядом, и я не понимаю, что удерживает его в шаге от абсолютного счастья. Сомнения? Сожаления? Растерянность? Боль? Мне тоже знакомы подобные эмоции, но сейчас они куда-то разбежались.

- Ты моя яркая искорка. - Жмурюсь от удовольствия. Я готова слышать это бесконечно. - Ускользающая, слепящая, способная испепелить на месте. Недоступная и теперь недосягаемая, оттого более желанная.

- Почему недосягаемая?

- Потому что завтра будет новый день, и ты захочешь, чтобы меня не существовало в твоей жизни. Будет именно так.

- Я не захочу…

- С рассветом все закончится. Если переступаешь черту, должен понимать очевидные вещи. Мне жаль, но от этого никуда не деться.

- Но почему?

- Ты поймешь это совсем скоро, когда начнешь меня ненавидеть. Но не думай об этом сейчас.

Я подчиняюсь нажиму ласкового, грустного и одновременно властного голоса. Он сказал “не думать”. Я и не хочу. Желание вновь обвить шею Димы своими руками становится запредельным, и еще я вспомнила, как его зовут. Абсолютно лишняя для меня сейчас информация, которая неумолимо тянет за собой другие воспоминания. Не в деталях, постшоковый синдром на страже моего покоя, мозг помнит лишь то, что я должна его бояться. Но я не понимаю почему. Я знаю, что раньше мы были вместе, и тогда тоже происходило нечто, что заставляло меня испытывать страх, но отсек негативных эмоций временно отгорожен колючей проволокой, она ударит током, если я к ней прикоснусь. Я помню цунами первобытной страсти, которая меня безумно восхищала. Я помнила, как смеялась от счастья и дурачилась, как маленькая девочка от переполняющего восторга. Я помню, что чувство защиты и безопасности всегда окружало меня плотной аурой. А потом появился Александр, и это чувство возросло в сотни раз. Но его больше нет в живых, а память временно закрыта в несгораемом сейфе. Сейчас мне хочется просто согреться и забрать у мужчины, чьи руки, похожие на два больших крыла, сейчас держат очень крепко, непонятную грусть и раскаяние на грани болевого шока. Я чувствую его в буквальном смысле кожей на уровне едва уловимой дрожи, и это мешает мне насладиться нежностью и теплом в полной мере.

- Засыпай, - я совсем не хочу спать, но ослушаться не могу. Если не выйдет, я хотя бы притворюсь и буду дальше пить его тепло через объятия. Я не имею ни малейшего понятия, который час, сюда не проникают звуки и свет. Если моя дочурка уже дома, наверняка больше девяти вечера. Уснуть не удается.

- Ты проголодалась? - трясу головой. Не особенно, просто не хочу, чтобы меня отпускали. Его ладонь ласково перебирает мои волосы. Мне всегда безумно нравилось, когда Настя заплетала их в косички. У персонального стилиста нет такого дара, успокаивать и вызывать улыбку, это удавалось лишь моей сестре и сейчас может получиться у него. От этого понимания осыпает искрами сладкой дрожи. Я просто ничего не могу с собой поделать. От накатывающего умиротворения глубоко зеваю, забыв прикрыть рот ладонью.

- Просто попытайся поспать.

- А ты?

- Я побуду с тобой, пока не проснешься. А теперь просто закрывай глазки и забывайся в моих руках.

Знакомая мелодия рождается внутри. Она безопасна для психики, поэтому ее пропустил фейс-контроль взорванного сознания. Мои губы шевелятся, я слишком расслаблена, чтобы напевать, слова “Aрии” произносятся как эксклюзивная прочувствованная поэзия:

- Подставлю ладони… болью своей наполни. Наполни печалью, страхом глупой темноты…

Пальцы сжимаются на моих волосах. Или предупреждающий жест, или невысказанное волнение, трудно понять. Мои слова переходят в шепот, такой расслабленный от умиротворения и неведения. Сознание плывет, словно мне не хватало его слов, для того чтобы понять, насколько сильно я устала.

- И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает, и жизнь убивает все надежды и мечты…