Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 63

Мне хочется закрыть глаза руками и отключиться. Это все настолько ужасно и цинично, что рассудок не может справиться с подобной информацией.

- За что ты мне мстишь? – сама не поняла, как прозвучал этот вопрос. Губы дрожат, и я понимаю, что непроизвольно вжалась в спинку кресла. Я готова закричать, когда он захватывает мой взгляд тисками кофейной тьмы, не позволяя опустить глаза.

- Я думаю, «месть» не совсем правильный термин. Хотя она тоже подогревает любую мотивацию. Боюсь, я не уложусь в оставшиеся до твоего дома семь минут, поэтому ты простишь мне, если этот вопрос мы обсудим завтра в клубе?

От этой вежливости – совсем не издевательской и не злорадной, меня выбивает зимним холодом по всем системам. Я забываю даже о том, что нас слышит его водитель, который, я знаю, останется равнодушным ко всему, что бы ни произошло в салоне «порше» его босса. Мне хочется кричать и пытаться достучаться до сути, только страх заключил союз с инстинктом самосохранения. Я больше не та боевая девчонка, которая едва не убила его стальными оковами шесть лет назад. Нас теперь двое, я и Ева, и это связывает мне руки посильнее кожаных ремней. Я только киваю, соглашаясь со всем услышанным, и жду того момента, когда за мной закроются двери особняка. Я наберу свою малышку, несмотря на позднее время, скажу, как ее люблю, после чего приму ванну и лягу спать… как мне и велели. Но нет, у Лаврова совсем иные планы.

- Пока есть немного времени… - расслабленный жест ладони и ощутимые тиски пальцев на моем подбородке. – Я заметил, ты все время жмуришься от боли. До сих пор болит?

Если бы я только услышала намек на сопереживание или ласку, я бы согласилась со всеми правилами вслепую.

- Да… что-то долго.

- На днях должно отпустить. Надеюсь, у тебя хватит благоразумия не допустить подобного в будущем? – я молчу, закусывая губы от этой циничности. – Впрочем, сейчас кое-что попробуем. Сомкни руки в замок на затылке.

Меня накрывает уже горячей волной протеста с возмущением. Я не шевелюсь, только сдавленно всхлипываю, когда хватка на подбородке усиливается.

- Юля, в каком согласии ты пытаешься меня заверить, если отказываешься сделать даже элементарные вещи?

Не надо. Пожалуйста, не говори со мной подобным тоном. Я же сейчас просто не сдержусь! Ты хочешь истерику века? Ты хочешь моего окончательного сумасшествия? Пожалуйста!

Легкий хлопок обжигает скулу. Кажется, я не сдержалась, несколько предательских слезинок покатились по щекам, смывая отпечаток унизительной пощечины. Если до этого удара я еще могла надеяться непонятно на что, сейчас оказалась просто продавлена волей своего мучителя до основания. Я чересчур поспешно выполняю этот приказ, не обращая внимания на отголосок боли в предплечье.

- Больно? Давай, только честно.

- Н-немного…

- Хорошо. Опусти руки. Теперь вполоборота ко мне и нагни спину параллельно полу.

Меня снова кроет спиралями ужаса от одной мысли, зачем это понадобилось, но я выполняю этот унизительный приказ. Практически касаясь пылающим лбом его бедра. Кожей ощущаю фактуру дорогой ткани брюк, просто вновь внутренне вздрагиваю от очередного приказа:

- Теперь в замок за спиной и немного подними вверх, – его пальцы захватывают мои сплетенные руки и поднимают вверх. Это уже сложно вытерпеть, рефлекторные слезы боли катятся из моих глаз, я едва различаю сквозь багровую пелену, как быстро их впитывает ткань костюма моего мучителя. Я даже не понимаю, что меня отпускают и насильно заставляют разогнуться и сесть прямо.

- Расстегни платье.

- Что?!

- Ты слышала. Давай, расстегни платье и покажи место удара.

В его голосе по-прежнему нет угрозы, но я не смею ослушаться. Волны унижения без намека на эротическое волнение расцвечивают щеки лихорадочным румянцем. Все это, вашу мать, на глазах у отмороженного водителя, который так же уверенно сжимает руль, словно ничего экстраординарного на заднем сиденье не происходит. Разум понимает, что ослушаться - значит усугубить свое и без того незавидное положение. Снимаю жакет, тяну змейку вниз и скатываю рукав к локтю, открывая цепочку гематом – поцелуев хлыста. Мне хочется зажмуриться, не видеть его лишенного каких-либо эмоций взгляда, отшатнуться, когда он накрывает следы своих зверств ладонью. Его прохладные пальцы приносят подобие облегчения, боль уже незаметна под их почти ласкающими нажимами. Кажется, воздух в салоне автомобиля сгущается, давит ощутимым прессом, одно я понимаю очень ясно с накатом шокирующей обреченности и желанием уснуть и не проснуться – это не забота превысившего полномочия владельца бесправной игрушки, это доза эндорфина в его кровь от осознания того, что он со мной сделал. Я физически ощущаю его восторг победителя.

История повторилась. В первый раз это были ряженые братки. Во второй – менты. Игры повзрослевших агрессоров не меняются, комбинация шантажа и теоретического выхода из ситуации всегда проста и однообразна. Просто тогда, в первый раз, мне не пояснили, чем для меня закончится подобное рабство. Теперь я знала это наверняка, и временных рамок не существовало.

- Все, одевайся. – Я едва не ломаю змейку, когда застегиваю платье дрожащими руками и стягиваю на груди полы жакета, словно это может меня уберечь от его измывательств. – Давай так. Если завтра не станет легче, я отвезу тебя к специалисту. Отказываться от некоторых действий очень не хочется.

Я устало киваю, не замечая, что мы уже несколько минут как стоим возле ворот моего дома. Шок щадит меня, весь ужас положения еще не достиг сознания в полном объеме, слишком много событий для одного дня. Ловлю на себе взгляд того, кто уже в который раз поставил себе целью перевернуть мою жизнь с ног на голову. Первая фаза цепной реакции запущена, обнуление невозможно. Лезвие остро заточенной катаны режет мой мир на «до» и «после», а я пока еще не чувствую глубину этой боли под анестезией потрясения.

Вновь тяжелое молчание зависает в салоне авто, а я задыхаюсь и жажду избавиться от кошмара, потому что подсознательно боюсь того момента, когда до меня наконец дойдет, что же именно только что произошло.

- Ты все запомнила? Я тебя очень прошу: ложись спать и набирайся сил. Завтра у тебя тяжелый день. Спокойной ночи, Кравицкая.

Я сглатываю, чтобы произнести заученную фразу прощального этикета, пока невозмутимый водитель открывает дверцу автомобиля. Я держу себя в руках? Нет, все куда более трагично: я отрицаю ужас обновленной реальности.

- И вам приятных снов, господин мэр.

Я больше не смотрю ему в глаза, но чувствую, как он улыбается. Доволен, как Цезарь, который словами «veni, vidi, viсi» уведомлял о быстрой победе и завершении войны. Эндорфин в его крови триумфатора зашкаливал.

- Не надо этих формальностей, партнер, - легкое веселье у него в голосе. – Можно просто… Господин!

Я не плачу и не сползаю на землю, просто вырываю свой клатч из его рук и уверенно направляюсь к воротам. Ключи находятся с первой попытки, я на автомате открываю двери и смотрю себе под ноги, машинально продолжая дефилировать по фигурной плитке. В гостиной и кухне на втором этаже горит свет, я предвкушаю момент, когда обниму Валерию и буду просто молчать, наполняя ослабевшие чакры потрясающей уверенностью и жизненной волей этой женщины до тех самых пор, пока сознание не подкинет беспроигрышный сценарий противостояния новому кошмару. Но моему желанию в который раз за день не суждено сбыться.

- Почему вы еще в доме?

Управляющий и горничная прерывают свою беседу.

- Добрый вечер, Юлия Владимировна, еще нет девяти часов… - они умудряются произнести это одновременно.

- Ванную с маслом лаванды и фруктовый салат, оставьте на кухне и можете быть свободны.

Лаванда не дает никой гармонии и спокойствия душе. Адаптол – запросто, несмотря на свое практически рабское название от слова «адаптироваться». Сейчас я хочу спать и стать ближе на шаг к непокорной и изворотливой Скарлетт О,Хара, которая любит подумать «обо всем этом завтра». Мне бы хоть каплю ее гибкости, уникального дара перевоплощения в обманчиво покорную леди… Увы, ее далеко не глупые игры Ретт Батлер щелкал как орехи.