Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 62

- Выключить климат?

- Нет… это простуда…

Непроизвольно зажмуриваюсь и снова дергаюсь, когда теплая ладонь накрывает мой пылающий лоб. В этом жесте минимум ласки, только отработанное до автоматизма действие циничного терапевта. Мне хочется посмотреть ему в глаза и увидеть в них хоть малейший проблеск человечности, но я боюсь потерять над собой контроль, если увижу в них что-то совсем противоположное собственным ожиданиям.

- Приедешь домой - и в постель. Ты уверена, что тебе не надо показаться доктору?

- Уверена. Он ничего нового мне не скажет, – вздыхаю с облегчением, когда ладонь соскальзывает с моего лба, задев ресницы в подобии сухой ласки.

- Я так и не поблагодарил тебя, - мэр Харькова отводит взгляд, и мне действительно становится легче дышать. – Без тебя бы не удалось провернуть подобную операцию. Жаль, что тебе пришлось провести в камере некоторое время, но полицейский беспредел в своем городе я не потерплю.

- Наркотики! Ты серьезно? – я не понимаю, как еще могу говорить. – Сам их подбросил в стол или…

- Не имеет значения. Ты чем-то недовольна? Два оборотня в погонах пойманы с поличным, я сделаю все, чтобы они загремели на долгий срок за решетку. Эту операцию разрабатывали давно, где еще лучше всего их ловить, как не на своей территории? Если бы ты не заигрывалась в депрессию, была бы в курсе дела.

- Штейр… - вспоминаю я, подскочив на месте. Лавров ухмыляется.

- Да отбыл домой полчаса назад. И рад был тому обстоятельству, что посодействовал органам в поимке преступников, в отличие от тебя.

- Я должна радоваться тому, что меня лапали эти у*бки, угрожали запытать до потери пульса и в довершение всего закрыли в камере?

- Прости, досадные неудобства, но без них было не обойтись. Все же завершилось благополучно? Тебя даже не ударили, не заставили подписать бумаги под давлением, и в камере, если верить видеозаписи, ты нашла новых подруг. Кстати, понравилось тебе в клетке, Юля?

Я не успеваю пропустить через все нейроны шокирующий смысл последней фразы. Дрожь не уходит, я смотрю в окно на проносящиеся мимо огни витрин и фонарей. Город живет своей жизнью, наслаждается наступившей весной, и никто не догадывается, что творится в душе у потерянной девчонки, сжавшейся в комочек на сиденье дорогого автомобиля с особым номерным знаком. Что я могу сейчас сделать? Выпрыгнуть на асфальт из этого гребаного катафалка или упасть в ноги его обладателя? Пусть скажет, что мне нечего больше бояться, пусть соврет, мне плевать, этот ужас просто убивает сейчас внутри все живое! Закусываю губы, делая вид, что не расслышала вопроса. Впрочем, он не настаивает, тяжелое молчание забивает последние гвозди в мою расшатанную нервную систему. Я смотрю в окно, задержав долгий взгляд на фонтанах с подсветкой возле театра оперы и балета, и с отчаянием приговоренной к смерти понимаю, что эта красота больше не радует, я никогда не смогу смотреть на нее глазами прежнего восторженного ребенка. Это не мой город. Он стал для меня самой коварной ловушкой, из которой больше нет выхода. Зачем только я сюда вернулась, зачем убалтывала Илью принять это проклятое наследство? Почему не побежала в суд и не оспорила это завещание? Память Алекса? Что я обрела взамен на соблюдение этого закона чести?

- Ты же не просто так это организовал, правда? – отвожу взгляд от мерцающих витрин «Аве Плазы». Кажется, я близка к тому, чтобы банально разрыдаться. Сбрасываю с плеч его пиджак – еще один раздражитель. Меня уже ломает этот город, выжигает сетчатку световыми бликами, сдавливает в тиски серыми стенами зданий, царапает в кровь колени брусчаткой улицы Сумской. Два огромных черных крыла нового властителя преисподней закрыли солнце светонепроницаемым куполом, ни о чем не подозревающие жители Харькова бьются в его стенах, словно мотыльки о стекло, и только я осознаю весь ужас своего нового положения. Сколько бы мне ни доказывала Лера, что Лаврову на меня плевать, как бы ни успокаивала Крамер – интуиция никогда не врет. Мне так хотелось сейчас запихать в топку уязвленное самолюбие недооцененной стервы, к ногам которой не упали после того, как она стала вдовой, я готова была буквально молиться о том, чтобы завтра мэр увлекся новой пассией и оставил меня в покое!

Я настолько на пределе, что снова вздрагиваю, услышав щелчок… всего лишь замка, а не карабина ошейника, как мне изначально показалось. Перевожу настороженный взгляд на кожаный кейс в его руках. Эти пальцы, которые однажды лишили меня покоя и даже сейчас вызывают легкое смятение от одной только мысли, что могут оказаться на моих губах, уверенным жестом достают прозрачный файл-скоросшиватель с документами.

- Вот, можешь оставить себе на память. – Градус абсолютного нуля делает резкий скачок вверх, когда я вижу его улыбку и легкий прищур. – Как они еще тебе плантацию марихуаны в Колумбии не приписали. Не все наделены изысканной фантазией.

- Мне без надобности, еще дочь найдет, проблем не оберешься, - я хочу забыть сегодняшний день и никогда о нем не вспоминать.

- Это оригинал. – Тень улыбки сметена новым переключением в режим бесчувственного киборга. Так и не отступивший страх вновь накрывает меня предчувствием скорого апокалипсиса. – Скажу откровенно, вначале я думал оставить его себе. Насколько я вижу, понятия покорности и покладистости тебе так и не стали близкими, а последние события убедили меня в том, что с тобой даже Анубис не справился. Зная твою страсть к глупым и лишенным смысла акциям протеста, считаю своим долгом предупредить сразу: я не намерен терпеть подобное. Если мы партнеры, этикет и элементарная вежливость должны присутствовать по умолчанию. Политика – игра без правил. Я хоть где-то должен быть уверен в том, что не получу нож в спину. Но в свете того, что у тебя напрочь отсутствует чувство такта и, как я погляжу, инстинкт самосохранения, пришлось принять меры.

Аритмия срывается с цепи, я только чудом не опускаю глаза, может быть, потому, что Дима сейчас на меня не смотрит. Слежу за поворотом его головы, за застывшей на лице маской скучающего аристократа, за движением его губ и не понимаю, почему не могу отвести взгляд, кроме того, хочу и дальше слышать его голос, хотя знаю: то, что сейчас прозвучит, мне совсем не понравится.

- Я не буду хранить эту пародию на уголовное дело у себя и повторно давать ему ход в случае твоей неуступчивости. Я просто хочу, чтобы ты понимала: сегодня мне ничего не стоило устроить тебе демо-версию вероятного будущего, надеюсь, ты все прочувствовала и сделала соответствующие выводы. Не стоит пояснять, что я могу с тобой сделать, в случае если мои приказы не будут выполняться с полуслова?

- Я не… - у меня закончились слова, потому что все мои опасения сейчас обретают осязаемый звук, заключенный в спокойном тембре его голоса. В нем нет торжества или злорадства, обычная констатация факта.

- Тебе по-прежнему нельзя давать никакого выбора. Давай, чтобы ты понимала свои перспективы, я скажу тебе прямо, без кругов вокруг да около. Равноправие и партнерство остались только на бумаге, оттого, что мы завтра ее подпишем, ничего не изменится. Доход по-честному делится поровну, мне отнимать у тебя хлеб нет никакого резона. В остальном в клубе остается одна негласная власть… моя! Все мои правила обязательны к исполнению, завтра ты их услышишь. И давай, бога ради, без истерик и соплей, можешь выпить успокоительного, если я увижу слезы или дерзость, последствия для тебя будут очень плачевными. Уяснила?

- Правила? – я продолжаю катастрофически тупить. Небо просто падает, не в состоянии удержаться на моих хрупких плечах, которые придавлены к земле этими словами бескомпромиссного фатума.

- Правила, Юля. Давай, режим бедной сиротки – офф, прямо сейчас. Чтобы ты не тряслась и не доходила до крайностей, могу сказать одно – при посторонних мы будем вести себя именно как партнеры по бизнесу, я не собираюсь подвергать тебя публичным унижениям… но только в случае твоего абсолютного послушания! Не советую испытывать мои пределы, так как ты уже поняла, что никто и ничто меня не остановит. Я понимаю, ты хочешь спросить, за что я так с тобой, но это долгий разговор. Сегодня ты должна поцеловать дочь, лечь спать пораньше и завтра к полудню быть в клубе. Обещаю ответить на все твои вопросы, перед тем как отберу у тебя право их задавать. Можешь составить список, чтобы ничего не упустить.