Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 55

Во сне нам не нужны были слова. Я буквально упала в его сильные руки, в тепло его объятий, которые могли оградить меня от жестокого мира и снять любую боль. Я задыхалась от счастья, когда он гладил меня по волосам, по ребрам, на которые пришелся жестокий удар – под этими прикосновениями боль уходила совсем, а я доверчиво прижималась к нему, умостив голову на плече, словно маленькая девочка, так уставшая противостоять жестоким реалиям жизни. Впрочем, так было всегда, и мне было очень хорошо в этой ипостаси. Как бы мне ни хотелось рыдать, засыпая, во сне слезы ушли. Я не могла расстраивать его сейчас своим горем и, наверное, уже не хотела. Никто из нас не проронил ни слова, но усиленная телепатическая связь позволила пообщаться, не разрывая объятий и поцелуев.

«Как мне пережить это без тебя? Почему он сделал это именно сейчас, когда я беззащитна перед любыми ударами судьбы? Что я ему сделала?»

«Ничего, моя любимая. Ничего из того, в чем себя незаслуженно винишь. Ты просто заставила его чувствовать так глубоко, как не смог никто и никогда. Тебе ли не знать, как это страшит тех, кто считал себя сильнее всех обстоятельств?»

«Отпусти меня. Просто позволь продать клуб… я не выдержу этого фарса, этого партнерства! Меня останавливает от бега по судам лишь твоя воля, твое завещание, само осознание того, что этот клуб для тебя значил! Мне безумно страшно, он ни перед чем не останавливается!»

«Девочка моя, я прошу тебя. Помнишь, как я учил тебя быть сильной? Я не могу тебя сейчас защитить, я могу только попросить тебя о благоразумии. Ты сможешь. Постарайся не воевать с ним. Мне больно тебя об этом просить, но это сейчас единственная возможность выстоять. Не спрашивай ни о чем, просто прислушайся к моим словам!»

«Как? Как ты можешь смотреть на это сверху и позволять ему делать это со мной? Я тебе не верю! Ты не можешь меня об этом просить!»

«Юля, если бы я только мог защитить тебя! Но сейчас у меня связаны руки. Я не заставляю тебя играть по чужим правилам в ущерб себе, просто прояви терпение! Мужское начало практически всегда следует разрушительным маршрутом, но энергия женщины прежде всего созидательная. Сделай это ради меня, не подвергай себя необоснованной опасности. Это скоро закончится, я тебе обещаю!»

«Мне так не хватает тебя… почему это произошло с нами? Неужели тебе там, наверху, не дали ответа?»

«Мне дали ответы на все мои вопросы. Поэтому прошу, просто прислушайся ко мне. Я больше всего на свете хочу, чтобы мои девочки были счастливы, только, увы, иногда до счастья долгий путь, на котором много боли. Ты всегда была сильной, но иногда сила совсем не в противостоянии, а именно в слабости…»

«Я не выдержу… я просто не смогу!»

«Сможешь. Я постараюсь приходить в твои сны и направлять твой путь. Просто пообещай – не зли его и сделай шаг навстречу. Он не посмеет причинять тебе боль, если ты проявишь хотя бы видимость послушания!»

Он исчез так же быстро, как и появился. Я тянула руки в пустоту и трясла головой, отказываясь верить, что мой любимый архангел только что осмелился сказать мне эти слова. Но, проснувшись утром, постаралась убедить себя в том, что сон – игра моего уставшего сознания. Удавалось плохо, и я, покрутившись в постели несколько часов без сна, предположила, что Алекс просто не стал мне рассказывать во сне о своих истинных намерениях. Может, вскоре Дима навсегда исчезнет из моей жизни его усилиями? Если бы я знала наверняка, я бы вытерпела и не такое. Мне хотелось верить в эту ничем не обоснованную версию происходящего, но получалось с трудом.

Температура еще держалась, боль не была такой сильной, как вчера, но я все равно пила обезболивающее и успокоительное пачками. Ближе к обеду приехала моя мама – но я так и не смогла встать с постели, голова кружилась, колени подгибались, а от таблеток постоянно клонило в сон.

- Боюсь, как бы не грипп, - я зажмурила глаза и проглотила ком в горле, когда мамина рука легла на мой лоб, ласково поглаживая. В детстве я была лишена подобных ласк, и сейчас мы словно соревновались в том, кто восполнит тот пробел нерастраченной нежностью.

- Но насморка нет? Горло не болит?

- Насморка нет, потому что я закапала нос, а горло саднит, да.

- Мне, наверное, стоит забрать Евочку к нам, пока ты не поправишься, доченька. – Я заскрежетала зубами от острой боли, когда мама ободряюще сжала мое левое плечо. Мне было не по себе от того, что я вынуждена была манипулировать своим состоянием, но пугать дочурку было выше моих сил.

- Так обидно… Она ждала, что мы пойдем в дельфинарий, а я не могу даже подняться с кровати! И кино… так мало времени остается.

- Давно хотела побыть в дельфинарии, - мама поцеловала мой лоб. – Пей противовирусные и полоскай горло солью с содой. Как в детстве, помнишь? Лучший препарат мира!

- Забудешь такое! Ну да, это было не так приятно, как мятные леденцы, но все же!

Я переживала, что Ева начнет плакать и упираться, но она восприняла известие о том, что уезжает с бабушкой, с энтузиазмом. Моя мать баловала свою внучку, словно пыталась искупить вину передо мной за безрадостное детство. Валерия убедила маму в том, что позаботится обо мне и заставит выздороветь в самые кратчайшие сроки. После обеда, к которому я не спустилась в силу плохого самочувствия, Лера собрала вещи малышки, а я отдала Бориса в распоряжение мамы на все время, пока Ева пробудет с ней.

С отъездом дочурки дом словно опустел, но я не могла допустить ее слез и переживаний. Лера поставила мне обезболивающий укол и принесла мороженое. Мы посмотрели какой-то фильм про иллюзионистов, забравшись под одеяло, словно школьницы-подруги.

Утром я рассказала ей обо всем, что произошло в мэрии. За что всегда уважала первую жену Алекса, так это за то, что она не охала и не ахала, выслушивала меня с хладнокровием циничного нейрохирурга на лице, которое умудрялась не терять ни в какой ситуации.

- Этого нельзя оставлять просто так, - задумчиво заключила она. – Пора вспомнить о своих знакомых из Рады. Обычно им плевать с высокой колокольни на своих же избирателей, это реалии нашей жизни, но за каждым главой города стоят определенные представители киевской политической элиты. Если разразится скандал, это отчасти ударит также и по ним. Мы будем бороться, главное, помни: не опускаем руки никогда и ни в какой ситуации. Начинаются биржевые торги, но я постараюсь решить этот вопрос до своего отъезда.

Кажется, я обняла ее и поверила, что все будет хорошо. Успокоительное приглушило душевную боль, именно поэтому я не рыдала и не билась в постели, закусывая край подушки. Мне все еще казалось, что я смогу бросить вызов любым обстоятельствам и сумею противостоять даже абсолютной власти в лице Лаврова. Я бросала перчатку в ответ на вызов жестокой реальности, еще не понимая, что же именно буду делать и как, но зная одно – я выстою, чего бы мне это ни стоило. Однажды он сумел меня сломать, другого шанса я ему не предоставлю. Транквилизаторы, помимо своего успокоительного эффекта, придают почти отчаянную смелость. Наверное, так чувствовали себя камикадзе, отправляясь в свой последний полет.

Штейр оборвал трубку. Ему я тоже наплела, что тяжелый грипп приковал меня к постели.

- Юля, Лавров в клубе. Кажется, он в бешенстве от того, что тебя здесь нет, - голос Юрия дрогнул. Это могло бы испугать меня до икотки, потому что доминанта его уровня мало что могло выбить из колеи. К счастью или сожалению, я была обколота успокоительными, поэтому проигнорировала чужую тревогу.

- Отправь его к клубному психологу, пусть вколет господину мэру аминазинчика с сульфазинчиком. Или закрой в зеркальной комнате, пусть пообщается со своими двойниками. У меня вирусная инфекция, и я не намерена в угоду ему уложить весь персонал на больничные койки от одного чиха.

Как я могла играть в эти игры, ранимая орхидея с уже занесенным над ее лепестками лезвием острозаточенной катаны? Наверное, это был последний рывок моей отчаянной смелости. Бездна уже притягивала в свои объятия усиленным магнитом, намереваясь поглотить, растоптать свободолюбивую сущность Юлии Кравицкой, а я не желала замечать ее удушающей гравитации, избежать которой у меня не было ни малейшего шанса.