Семейные хроники Лесного царя (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина - Страница 55

Однако игры играми, любоваться на улыбающегося некроманта Милена могла сутки напролет. Но пора и честь знать. Царевна сделала вид, будто только что пришла — нарочито громкими шагами вспугнула детвору, разлетевшуюся кто куда, точно стая воробьев.

Сильван перед явившейся царевной слегка смутился, застигнутый за неположенным мрачному некроманту времяпрепровождением. Та же напустила строгости, как нянька: мол, кушать подано! Раз велел владыка кормить подопечного десять раз на дню маленькими порциями — извольте идти третий раз обедать!

За питанием (вернее сказать, откармливанием) чернокнижника Милена следила сама, даже ревностной гоблинше не доверяла. Изобрела диету для прихотливого «питомца»: черничные пироги, блинчики из темной черемуховой муки с черносмородиновым вареньем. Чернослив клала везде, куда можно. К крепкому черному чаю — ржаные пряники, на которых сахарной глазурью рисовала косточки и черепушки. Морс из черноплодной рябины или из ежевики, к красному хорошо прожаренному мясу — кисло-сладкий соус из терновника. Темный квас или темное пиво — это в компании с Яром. Белые грибы не давать! Если яйца — то перепелиные. И так далее в том же духе.

Послушно вернувшийся в свои покои Сильван уселся за стол и с плохо скрываемой тоской посмотрел на миску наваристого борща. Заикнуться о ложке белой сметаны он постеснялся. Царевна же, хлопоча вокруг стола, боролась с тайным искушением повязать подопечному салфетку на шею и кормить с ложечки, как это у нее на глазах неоднократно проделывал отец. Вот только Яру Сильван позволял куда больше, чем ей. Вздумай она подобное вытворить, пожалуй, еще подавится от возмущения и смущения…

Спокойное течение трапезы нарушило непредвиденное событие. В глубокой тарелке прямо перед некромантом вдруг забурлил борщ, поднялся фонтанчиком из середины, превратившись в подобие головы. Из кусочков овощей причудливо сложились усы и борода, благодаря чему Милена безошибочно опознала водяного воеводу:

— Лещук Илыч! Вы что это вытворяете? — удивилась она.

Сильван от неожиданности сего явления в собственной тарелке пугливо отпрянул от стола, но царевна положила ему руку на плечо и заставила сесть на место. Чудеса чудесами, но обед никто не отменял! Пусть первое блюдо сделалось по вине водяного неаппетитным, зато припасена еще тарелочка с ароматными грибными котлетками и румяные пирожки на десерт. Дело Милены — откормить. А мышцы некромант и сам нарастит, играя с нею в «прятки» по всему дворцу и окрестностям. Вот неужто своим чернокнижным начитанным разумом не понимает, что не скрыться ему от ее чувств? Что еще больше распаляет в ней страсть, заставляя гоняться за ним, как кошку за мышкой? Впрочем, Милене этот азарт охоты даже нравился.

— Яр-батюшка обмолвился, для Сильвана Иваныча потребны-де людские мертвяки, коли такие появятся, — сообщил водяной из тарелки, забавно шевеля капустными усами. — Так вот, есть у меня тут два тельца. Нужны ли такие? Или прикажете на тот берег выбросить, пускай смертные их сами хоронят?

Сильван под крепкой рукой царевны замер.

Лещук Илыч с пузырями в тарелке утонул, зато вместо себя явил иной фокус: борщ по поверхности застыл, сделавшись гладким, словно темное зеркало. И в этом круглом зеркале отчетливо возникла картинка, как если бы с высокого берега смотреть на реку: два мальчишки, лет десяти-двенадцати, раскинулись на воде, лицами вниз. А рядом — перевернувшаяся кверху дном лодка и сломанное весло.

Сильван в непонимании оглянулся на Милену — и поразился, с каким холодным любопытством та взирает на утопленников в тарелке, словно на мух, без малейшего сочувствия к погибшим. Дочь ведьмы и лесного царя, похоже, совершенно не ощущала себя человеком. От этого открытия Сильвана бросило в оторопь больше, чем от внезапного появления водяного и лицезрения малолетних покойников.

Картинка исчезла, а водяной вылез снова:

— Ну так что, нужны? Али можно на дно утянуть, сомам на корм? Я-то утопленников предпочитаю постарше, да желательно девиц — из них красивые русалки получаются. А эти мне без надобности.

— Они ведь недавно перевернулись? — уточнил некромант.

— С четверть часа, — отозвался водяной.

Милена пожала плечами, предлагая решить Сильвану. Тот решительно убрал ее руку со своего плеча и поднялся:

— Вытащите их, пожалуйста, на берег. Я хочу их осмотреть.

Кивнув, водяной растворился в борще.

— Ванечка, зачем они тебе? — спросила Милена. — У нас во дворце и так слуг полно, сколько хочешь себе возьми.

— Будь добра, прикажи оседлать коня и вели кому-нибудь проводить меня к этому месту, — вместо ответа потребовал чернокнижник.

— Ой, ну если надо, так я сама тебя и провожу, — заявила царевна, которой была безразлична судьба утопленников, а вот отпускать жениха одного совершенно не хотелось, пусть даже ехать тут недалеко. — Ты садись и кушай пока, а я распоряжусь.

Она ненадолго отлучилась — и вернулась, переодетая в мужской костюм, очертивший ее женственную фигуру еще более соблазнительно, чем обычные струящиеся сарафаны и платья. Сильван даже немножко покраснел и отвел глаза. Милена сделала вид, будто его смущения не заметила. Подошла к столу, наклонилась низко, якобы рассмотреть половинку котлетки, которой несчастный маг послушно давился в ее отсутствие. На самом же деле для того, чтобы продемонтрировать бюст, обтянутый тонкой рубашкой, с самого выгодного ракурса. Огорченно вздохнув над растерзанной котлеткой, Милена взяла нетерпеливого жениха под локоток, повела к конюшням.

Коня к удивлению некроманта для них оседлали только одного, пусть и здоровенного. К еще большему удивлению, царевна не стала оборачиваться горлицей или еще какой зверюшкой, не для того она в штаны переодевалась. Она взлетела на коня, опередив Сильвана — и подала ему руку, чтобы легко вздернуть его, подкинуть, точно пушинку, и усадить в седле впереди себя, как принцессу.

Пока некромант пытался обрести дар речи, временно утерянный из-за захлестнувшего возмущения — время возмущаться он упустил. Милена ударила коня каблуками под бока, завладела поводьями, второй рукой обняла мага за тощую талию и бережно прижала к себе, к своей мягкой груди его худыми лопатками.

Половину пути Сильван вынужденно молчал, сгорая от стыда и унизительности своего положения.

Спас его сам Яр — почувствовал через Лес, как зачастили сердца некроманта. Отец мысленно связался с дочуркой и строго на нее прикрикнул, да так громко, что даже Сильван услышал раздавшееся по Лесу эхо:

«Милка, немедленно прекрати!!!»

— Что прекратить, папочка? Я ничего такого! — невинно отозвалась царевна.

Дальнейший их разговор остался для некроманта загадкой. Однако тесно прижиматься царевна перестала. И даже уступила ему поводья вместе со стременами. Сама же смиренно принялась указывать, куда ехать.

Дабы скрыть своё огорчение, Милена трещала сорокой всю дорогу до речки, отвечая на незаданные вопросы и многословно описывая, что за тем поворотом тропинки, да что такое там вон вдалеке на пригорке… Сильван горько порадовался одному: что мальчишки уже утонули, а не ждут помощи — при таких-то, как он с царевной, «торопливых» спасателях.

Лещук Илыч поджидал на берегу, теперь собственной персоной лично, да со свитой из русалок и водяных помладше. Деловито поздоровавшись с некромантом, воевода предъявил ему два промокших до нитки бездыханных тела.

Сильван всё еще не чувствовал уверенности в непривычном окружении, однако именно сухая деловитость водяного помогла ему справиться с волнением. Всё-таки давно он не практиковал черные чары…

— Ох ты ж! Ожили, гляди-ка! — зашептались речные жители. И заторопились на быстрину перевертывать лодку, отчерпывать воду, вылавливать второе весло, ушедшее на дно.

Сильван закончил заклинание, мысленно закрепил сплетенный узор чар на телах, чтобы со временем чары развеялись, оставив после себя естественные потоки жизненных энергий. Открыл глаза — и вздохнул с облегчением. Мальчишки кашляли, морщились, но дышали. Он присел на траву возле «утопленников», помог им сесть, наклониться, чтобы легче было выкашлять воду из легких.