И.С.Т. (СИ) - "Laise" - Страница 112

— Ты же понимаешь, что оракулы Совета не могли не видеть наступления этой вероятности? — Спорить Лемешев не стал. Доказывать обратное тоже. Он не член Совета. В отличие от того же Дейма. И гадать о планах на Сообщество попросту бесполезно. Принцип меньшего зла никто не отменял. Когда-то, достаточно давно, они были меньшим злом. Сейчас меньшим злом посчитали воссоединение. Что предпримут дальше?.. Он не оракул.

— Уезжай, Саша, — негромко обронил Гейр.

— Ну, как-то так я и предполагал, — усмехнулся Александр. — Но опять-таки, вас просчитают. Ты хоть и уникум, но ты один, а против будет работать группа. Я, конечно, навешу щит, но с вероятностями придется играть жестко. А вы оба на это сейчас способны слабо. Черт… Дейм меня уроет. Машина хоть у тебя здесь есть, несчастье?

— Если бы оракулы видели все… — Натан наградил его недовольным взглядом, но ни пошевелиться, не выбраться больше не попытался. — Сваливайте, я не шучу. Ваши следы заметет, никто ничего не поймет.

Гейр сдернул с кресла теплый плед, накинул его на Натана и рывком поднял оператора на руки.

— Ты уверен? — наконец, вздохнул Лемешев.

— Заявление в верхнем ящике стола, — тряхнул головой норг.

— Да ты прям все продумал, — фыркнул Лемешев, открывая перед ним дверь.

— Не то чтоб прям все, но наметки были, — и снова в холод. До машины. До уютного теплого салона. Сквозь горсти сухого снега в лицо. А уходить придется спонтанными рывками. До последнего не думать о ходах. Поступать наобум, чтоб творимая вероятность не появлялась как можно дольше.

— Отпусти! — застывший было от шока Натан забился, пытаясь выбраться из кольца сильных рук. — Псих! Вы оба психи! Вас же загребут за соучастие! Гейр! Саша, ну ты хоть голову включи!

— Все, парни, удачи, — Александр с нежностью коснулся губами губ Гейра, потом поцеловал Натана в лоб и скрылся в гараже шале.

— Я не говорил, что он поедет с нами. Увольняюсь только я, — Линдстрем сел за руль и, заблокировав двери, сорвался с места. Стремительно. Быстро. Так, что снег брызнул из-под колес.

Натана мотнуло, приложив лбом о стекло, он зашипел, ухватившись за ручку.

— Гейр! Остановись, пока не поздно. Я не хочу, чтобы ты со мной… из-за меня… Я не для того все это начинал, чтобы ты в бега со мной пускался! Мы же пропадем оба! Хватит!

— Будь я один — я бы пропал. Но я оракул, а ты — оператор. Мой оператор. Мой любимый мальчик, — негромко возразил Линдстрем. — Я не знаю, на кой-черт ты все начал. Понятия не имею, что будет дальше. Но мы с тобой оба никак не преступники. Нас не разыскивает «Интерпол». Я — профессор. Ты — учебники пишешь. Мы с тобой законопослушные граждане. Я так и вовсе норвежский подданный, а ты американец. Мы едем в отпуск. Спускать пар. Вот и все. Потом, может быть, ты мне все расскажешь. А может, и нет. Но я устал быть без тебя.

Натан несколько секунд молчал, рассеянно потирая место удара, а потом вдруг подался вперед, вжимаясь лбом в плечо Гейра. Сжал пальцы в кулаки, словно пытаясь удержать себя от того, чтобы не вцепиться в него. Выдохнул со всхлипом, задрожал:

— Мне так тебя не хватало, Гейр… И я столько наворотил дел. Нас не оставят в покое, нас будут искать. Пожалуйста… Не лезь в мою петлю.

— Один раз ты уже решил за нас обоих. Так что все. Закрыли эту тему, Натан. Я с тобой и больше не намерен оставлять тебя одного, — он свернул с дороги, понимая, что именно здесь и проедут те, кто спешит к шале по их души. А вот Саша рванет по прямой к институту. Так что мешать ему не стоит.

— И все-таки ты псих, — Натан напрягся, но отстраниться не попытался — Останови здесь, выключи мотор и фары. Нам нужно переждать.

— Но недолго. Пока не закончилась буря нам надо свалить как можно дальше. Потом пойдут в ход вертолеты, — Гейр остановил машину, погасил фары и с силой обнял Натана за плечи. — Что ты хоть наделал?

Натан усмехнулся, зарывая лицом в его шею.

— Темный планар. Все это время я копил силу, любую, что была доступна, чтобы оказаться там. Только там можно изменить прошлое, переписать узлы так, чтобы все было по-другому. Я просто хотел, чтобы мы снова были вместе, — договорив, он вскинул голову и, как слепой, коснулся подрагивающими пальцами точеных черт. — Гейр… Мой Гейр…

— Боги, всего-то надо было прийти, — Гейр с нежностью тронул его губы своими. — И я бы уже не отпустил тебя. И плевать на то, что думают остальные.

— Нас разрывали не для того, чтобы мы снова создавали связь. Нам бы не позволили. И второго разрыва я бы не пережил, — Натан тихо застонал от этого касания. В глаза словно плеснули сладкого тумана.

Запах. Родной и незнакомый в то же время. Такой мягкий. Такой теплый. Такой горький. Гейр обнимал его, перебирая прядки волос, отчаянным усилием воли заставляя себя держаться. Держаться. Потому что машина, потому что ночь, потому что где-то в стороне, на дороге — машины со службой безопасности. Потому что не время пока.

Но разжать объятия невозможно. Потому что это — Натан. Его мальчик. Его любимый потерянный мальчик. Пять минут. Только пять минут и нужно продолжать путь. Но эти пять минут теперь у них есть.

Полтора часа мотаний. Когда Александр вывалился из машины в гараже — дрожали колени. Дрожали руки. Слезились и болели глаза. Его адски тошнило. Да и просто хотелось сдохнуть. И еще он совершенно не представлял, что будет дальше. Оракул у них Гейр. А Гейр принял решение. И к чему оно приведет — черт его знает.

«Дейм… я вернулся…»

Донесшаяся в ответ осторожная радость принесла с собой тепло и какой-то горький вопрос. Только ощущение, только эмоция, которую вспугнул вышедший из-за угла мужчина. Марек. Арестов.

— Что вы натворили, Саша? Что вы натворили? — он был даже не белым, а пепельно-серым. С залегшими черными полукружиями усталых глаз.

Лемешев замер возле него, опустив голову. Было стыдно? Да. Потому что подставлять друга, некогда очень близкого, он не хотел. Но Натан… было что-то в нем не так. Это был Натан и в то же время не он. Будто темная сущность внутри их малыша. И в этом он готов был поклясться.

— Я готов ответить, Марек… Мне жаль только что прилетит тебе. Из-за нас. Вот об этом я сожалею.

Тот некоторое время молчал, глядя потухшими глазами, и отвернулся.

— Они ушли. Завтра здесь будет комиссия. Каникулы и отпуска отменяются, пока расследование не закончится. Меня отстранили, тебе и Дейму запрещено покидать пределы филиала. Все, Саша, иди. Не стоит светить своей перекошенной физиономией.

Александр потянулся и обнял его. Осторожно, точно боясь, что оттолкнет. Проклянет нахрен и предаст анафеме.

— Спасибо тебе. И Марек… это не он. Голову даю. Не он. Он только марионетка.

Арестов опустил голову на миг, а потом вывернулся из рук. Осторожно почти, не грубо.

— Он в трезвом уме и твердой памяти, Саша. Все, возвращайся. Только ключи отдай. Приезжать сюда на машине преступника — не самая здравая идея.

— Ладненько, — вздохнул Лемешев. — Ключ в замке. Все целы, надеюсь…

Он ссутулился, поглубже зарываясь в шарф. Было паршиво. Запоздало накатил страх. Не за себя. За Марека. За Дейма, за Гейра. За Натана.

Что решили в Совете? Что сказали Арестову? Почему?

Он с трудом добрался до своих комнат и только там рухнул в кресло, закрывая глаза. Невыносимо хотелось сдохнуть. Прямо сейчас.

Сначала накатило ощущение, и только потом открылась дверь:

— Сашенька, — руки накрыли чужие ладони, согревая и расслабляя. — Что случилось, Саша? Где Гейр? Арестова и других корректоров после планаров медики чуть не с того света вытягивали.

— Заявление в верхнем ящике его стола, — Александр сжался, а потом, чуть ли не до крови закусив губу, завыл. Горло напряглось, на шее вздулись вены. Больно-то как. Больно и страшно, что он ошибся. Что принял желаемое за реальность. Потому что не мог милый маленький Натан оказаться до такой степени сволочью. И Гейр не мог.

Гейр оракул. Он столько вероятностей отщелкал в попытках найти Натана. Столько всего перевернул. Он просто не мог не заметить. Не разобрать. Не понять. Как сам Александр Лемешев не мог не провести параллелей. Ощущение того, что случилось с Силиверстовым в детстве. Чувство-послевкусие того, что случилось в Заводи. Два ощущения были почти идентичны. И теперь то, что кипело внутри него… привкус тьмы, что поселился в Натане. Он был тем же.