Унесенные ветром (СИ) - "Ahe" - Страница 13

- Ты прав, её место работы уже наводит на подозрение. А это значит, Шерлок Холмс не так уж хорош, ведь выйти на след девушки Скотланд-Ярд мог и без его участия, - с вызовом произнес Джон.

- В том то и дело, что инспектор Лестрейд нехотя взялся за пересмотр и поиск улик, изначально придерживаясь версии того, что это не убийство, а случайность. – Майкл дунул в трубку. - Вот только в мире Шерлока Холмса таких случайностей нет! – восхищенно произнес Майк.

- О, значит он еще и герой, - зло произнес Джон.

- Что-то между вами произошло? Ты не особо приветлив к нему.

- Этот человек не располагает к приветливости.

- Такая уж манера поведения, - оправдал его Майк, - я знаю его достаточно долго и могу сказать, что Шерлок Холмс - одна сплошная загадка. Он может быть равнодушным и бесчувственным, но я никогда не скажу, что это от недостатка эмоций или отсутствия чувства юмора. – Майкл вздохнул. – Холмс не стремится наладить со всеми контакт, ему проще отгородиться грубостью. В нужный момент он источает обаяние и дружелюбие, особенно с женщинами. Молли, мне кажется, до сих пор под властью его чар, несмотря даже на наличие у нее альфы-партнера. Чаще он пребывает в скверном настроении, однако даже в этом состоянии искрится остроумием, способен увлечь и, когда необходимо, очаровать любого. Шерлок Холмс – одно сплошное противоречие, Джон, однако стоит тебе узнать его поближе, и ты сам не сможешь устоять. Будь уверен.

Джон сглотнул. Не такой оценки личности он ожидал.

- Прости, Майк, но я все же не проникся к нему симпатией. – Эти слова являлись ложью, но Джон не желал признавать, что Шерлок ему все же нравился, как раз своей самобытной, нетипичной манерой поведения. Джон на секунду предался воспоминаниям их первой встречи, то, как отреагировал Шерлок было совершенно иррационально для альф! И это восхищало. Джон закусил губу.

- Я должен спросить тебя, Джон, возможно, это не мое дело, но Мэри… что теперь с ней? – Джон прошелся по комнате, затем вышел в коридор, прислонился спиной к стене и только потом ответил:

- Я не знаю. Но, кажется, я поспешил, Майк. Сомневаюсь в том, что она когда-нибудь заговорит со мной и вообще захочет слушать меня, но мне искренне жаль, что я не смог полюбить её. Кого я обманываю, сколько союзов между омегами и бетами?! – Джон съехал по стене вниз. – Она была моей подругой! А я растоптал её чувства, я противен себе!

- Не вини себя, Джон, - попытался успокоить его Стэмфорд, - ошибки нельзя исключить из своей жизни.

«Судить со стороны намного проще».

- Увидимся завтра, Майк, - чуть более радостно сказал Джон.

- Пока.

Джон сбросил вызов. Встал и отправился к себе. До часа Х, оставалось немного времени, и он потратил его на тщательное мытье жесткой губкой. Выбрав простую белую футболку и пижамные штаны и облачившись в них, Джон посмотрел в зеркало.

«Джим прав, я выгляжу теперь старше”, - Джон кончиком указательного пальца дотронулся до первой морщинки на лбу, но отнесся к этому спокойно - его никогда не пугал возраст.

Джон пригляделся.

Ему было страшно от осознания того, что последует дальше. Он достал свою бритву, выдавил из флакона пену для бритья, нанес её, а после чего тщательно выбрил едва заметную щетину и смыл остатки пены. – Хватит нервничать, формально это не первый раз, - Джон достал из футляра щетку для зубов и открыл тюбик пасты. Он был прекрасно осведомлен, что между однополыми парами альф и омег есть секс не только в периоды течки. Это неотъемлемая часть любого союза, но почему же ему сейчас так страшно и противно от мыслей о том, что незнакомый альфа проникнет в него просто так, ради плотского удовольствия. Джон включил кран и, выдавливая пасту на щетку, мог думать лишь о том, выделится ли достаточно смазки… Он отогнал эти мысли и понадеялся, что секс с ним наскучит Мориарти быстро, и подобные глупые мысли больше не вернутся в голову.

Джон почистил зубы и отправился к Джиму. Он нерешительно постучал в дверь и вошел. В спальне никого не оказалось. Медленно переступив порог, Джон удивился внутренней обстановке, которая коренным образом отличалась от всех остальных комнат: кирпичная кладка стен, фотография родителей на комоде… Он взглянул на кровать, застеленную однотонным темно-синим покрывалом. Рядом с кроватью примостилась крохотная тумбочка с будильником в виде знаменитого героя комиксов Джокера. Подобная «находка» очень удивила Джона.

«Он несколько противоречив, - Джон подошел ближе и внимательно рассмотрел будильник, - я бы сказал, что этой комнате хозяин дома уделил все свое внимание. Здесь каждая вещь - личная, - он поставил будильник на место, после чего посмотрел на свои наручные часы, - время отстает на 15 минут. Как бы охарактеризовал кто-то вроде Холмса владельца этой комнаты?»

– Ты ещё одет? – донеслось от двери.

Джон обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джим убавлял свет, регулируя выключатель.

- Мне нужно ожидать тебя уже лежащим в постели, раздетым и готовым? – садясь на кровать, спросил он, не скрывая насмешки. Джим переступил порог и закрыл за собой дверь. Замок щелкнул.

- А ты смелый, - улыбнулся Мориарти, - не каждая омега, может позволить такой тон.

Джим ловко расстегнул две верхние пуговицы и стянул рубашку через голову.

- Тебе помочь? – игриво протянул Джим.

Улыбка на лице Джона поблекла. Он решительно снял футболку и откинулся на спину. Джим навалился сверху. Матрац провалился под их весом.

Джон замер и стал внимательно всматривался в эти карие, почти черные глаза, пытаясь разгадать, что за секрет они таят. Джим был не менее напряжен, жадно вдыхал носом воздух, будто никак не мог насытиться им. Прошло несколько минут, прежде чем омега неуверенно дотронулся до губ альфы, Джим мгновенно подхватил их и углубил поцелуй. Джон зажмурился и старался повторять все движения. Поцелуй партнера не вызывал никаких чувств и проблесков удовольствия, каким бы искусным любовником ни был Джим, по ощущениям всё было картонно, внутренняя омега была явно недовольна и желала другого.

Джон на мгновение забылся. Уже хорошо знакомые руки скользнули по бокам и груди Джона. Вздох. Перед глазами расплывчатый образ, прикосновение других ладоней, один аромат способный свергнуть в пучину блаженства.

- Что скажешь? – подразнил его Джим и мягко провел рукой по подбородку.

- Это не так… - Джон резко открыл глаза, - противно.

Джим усмехнулся. Прелюдия несколько затянулась. Руки трогали, ласкали, гладили. А когда губы впились жадным поцелуем в шею куда-то сбоку, Джон забился, пытаясь уйти от этой ласки, потому что это было уже слишком, невыносимо, до боли, хорошо и одновременно противоречиво.

- Я не хочу спешить, - прошептал прямо в губы Джим, - я хочу запомнить эту ночь, - Джон вздрогнул, когда почувствовал поцелуй горячих губ на животе, - хочу запомнить твой вкус. Ты так притягательно пахнешь.

Джон скомкал в руках покрывало, чтобы сдержаться от порыва столкнуть с себя партнера. Джим стянул пижамные штаны вниз и раздвинул его ноги в стороны.

- Ты уже готов, - Джим погладил влажное от смазки отверстие, - твое тело намного отзывчивей тебя самого. – Самодовольная усмешка. – С прежними любовниками я никогда не хотел быть жестким, но мне кажется, ты сможешь полюбить боль.

«С прежними любовниками? – единственное, что успел уловить из сказанного Джон, прежде чем Джим расстегнул ширинку, высвободил член и, обхватив его двумя руками, проник в него. – Как же неприятно! – он закусил нижнюю губу. Джим сделал движение бедрами. Омега закричал. – Твою мать, как же невыносимо больно!».

Джим обхватил его бедра, сильно сжал и с яростью начал трахать. Джон старался подавить все звуки, что норовили вырваться из его горла. Дыхание участилось. Его не разработанное отверстие не было подготовлено к тому, чтобы принять в себя крупный член альфы. Тот увеличил амплитуду движений, кольцо мышц растягивалось, и смазка текла по ягодицам, пропитывая синее покрывало. Тело омеги буквально окаменело от боли. Она пронзала каждую клеточку тела, сковывая и натягивая подобно тросам каждый сустав и нерв. Джон был не готов к такой пытке. Смазки выделялось больше, член скользил и неприятно хлюпал в анальном отверстии. Но боль не уходила, сильнее проникая во все глубины его сознания. Джим же, видя, искаженное болью лицо, еще с большей ненавистью и яростью продолжал действие.