Панголин. Тайна бога (СИ) - Акулов Андрей - Страница 25

  Звук житары - тяжелый жужжащий звон металла, лязг тысячи мечей, он завывает на пике и падает в пропасть, на мгновение замирает и начинает восхождение с новой силой. Большой толстокожий барабан не спеша ухает, отбивает четкий ритм, а барабаны поменьше пытаются угнаться за житарой в ее несложных звуковых перекатах. Когда эта троица восходит к самой вершине, и металлические вибрации срываются вниз, вступает горн, утробно воя, словно бык весной. Стремительно выдыхаясь, он переходит в победный человеческий крик!

  - Вперееед!.. - протяжно завопил Грэм, летя по непроходимому лесу.

  Деревья и кусты, как великаны растопырили костлявые ветки, стараясь поймать в колючие объятия, остановить зеленую тень. Но панголин извивался ящерицей.

  - Я идууу!..

  Под ногами - мягкая трава! Свежий ветер - в лицо! В голове - музыка! И на каждом разрешении мелодии вырывается победный крик, дающий новые силы и желание бежать, бежать, бежать! Не хотелось останавливаться ни на секунду. Кузнечным мехом шумела грудь, вдыхая прохладный лесной воздух, мысли замерли - им не было места в стремительной гонке, только растущая металлическая музыка рождалась внутри и рвалась наружу. Ревела. Гнала вперед. Только вперед!..

  Бешеная скачка продолжалась до тех пор, пока изможденный Грэм не рухнул в сочную весеннюю траву. Раскинув руки в стороны, он утонул в ее прохладном воздушном покрывале. Сквозь редкую листву деревьев пробивались косые лучи солнца - день близился к концу. День, вновь перевернувший все верх дном. Утром была надежда, днем - боль утраты, а сейчас неуемная энергия и желание довести начатое до конца.

  Панголин жадно глотал воздух. Яростная песнь закончилась, уступив место монотонному стуку сердца в висках и шипящему дыханию пересохшего горла.

  Притихшие от внезапного появления человека невидимые певцы мало-помалу продолжили разноголосую перебранку: сперва неуверенно устроив отрывистую перекличку, затем зашумели, словно детвора в классе без учителя.

  Хотелось просто лежать в ароматной траве и слушать лес. В полудремотном состоянии перед глазами появилась карта. Та самая карта.

  От Подгора надо держать курс на восток, отклонившись на север на десять-пятнадцать градусов. Пещера находится где-то у подножия плато. Но до него лежали огромные заболоченные равнины, на которых бурно разрослись древние грибницы. Про них ходили самые разные слухи, и в своем большинстве недобрые.

  Дальние земли рассказчики населяли множеством неведомых тварей. Грэм не особо верил таким сказкам, но ведь недаром Подгор был последним городом на востоке, за исключением нескольких деревень. С этой стороны Божьих Земель ни разу не видели "диких" и не выставлялось пограничных постов, так как они бы только привлекали к себе внимание болотных хищников. Те немногие панголины и просто отчаянные искатели приключений, которые отваживались на походы в эти районы, если и возвращались живыми, то на повторные вылазки больше не решались. Они вносили небольшие путаные изменения в карты и на этом забрасывали исследования. Их героические приключения звучали только в кабаках да тавернах, где под звуки кружек и житары они распевали о своих подвигах и победах.

  Грэм поднялся. Солнце уже спряталось за деревьями. В лесу темнеет быстро - надо было найти укрытие на ночь.

  Невдалеке стоял высокий раскидистый дуб - неплохое место для ночлега. Панголин без труда вскарабкался и открыл сумку - все необходимое на месте. Переложил в карман, на всякий случай, заживляющую мазь и бинт. Подвесил походный гамак, искусно связанный из тоненьких веревок. Сделал из листьев и травы подстилку и укрылся легкой накидкой. Только он закрыл глаза, как глубокий сон тут же схватил в охапку и потощал в тягучую пустоту забытья.

  Опасные встречи.

  Из проповеди Мироноса у ворот.

  Молитесь дети мои, обращаясь ко мне:

  Отче наш, Миронос, сущий на небесах! Да святится имя Твое;

  Да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

  Хлеб наш насущный дай нам на сей день;

  И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

  И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.

  Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки. Аминь.

  На рассвете натужно скрипнули несмазанные петли восточных ворот Мирограда, и солнце осветило двенадцать всадников. Впереди на черном коне ехал Филипп. Следом - волколак в кольчужных доспехах. У него за спиной крест-накрест висели два меча. За ним - панголин в сверкающей малахитом чешуйчатой броне: лук, короткий меч, кинжал. Дальше - два минотавра в стальных латах на конях тяжеловозах, за спинами - двуручные топоры. Замыкали небольшой отряд семь воинов-арбалетчиков в легких кожаных доспехах и серых плащах с черными крестами на белых ромбах - элитные войска Мироноса. Все вооружены короткими мечами, копьями и арбалетами, у каждого за спиной щит.

  Кони недовольно фыркали, выпуская клубы пара в холодный утренний воздух. Их провожали ответным храпом лошади в загоне у постоялого двора. Воинов же провожал мутным взглядом заспанный солдат без шлема, поливая угол обильной струей. Справив нужду, он высморкался, вытер пальцы о металлический нагрудник и скрылся в недрах трактира.

  Отряд ехал молча. Каждый думал о своем. Солдаты - о кружке пива, картах и мягкой заднице проститутки. Минотавры - о просторных сочных лугах, кулачных боях и толстой шлюхе. Панголин - о предстоящем походе, о то, что не место в грибнице этой лязгающей металлом толпе городских вояк, о том, как уберечь их от неминуемой гибели. Волколак - о Филиппе: удобно ли тому сидеть в седле, не понесет ли лошадь, не спит ли хозяин и не холодно ли ему? Главный чистильщик не спал. Он думал о великой миссии уничтожителя дьявольской книги.

  * * *

  Луч солнца пробил завесу листвы и резанул глаз. Грэм вылез из гамака. Сладко потянулся, собрал вещи и спрыгнул на землю. Оранжевый шар только начал свой неспешный переход по небу и точно указывал направление. Панголин даже не стал сверяться с компасом и зашагал навстречу солнцу.

  Целый день он шел по молодому лесу. Видимо, несколько лет назад здесь все уничтожил пожар. Часто встречались высохшие обугленные стволы некогда гигантских деревьев. Многие из них уже упали и превратились в труху. Но некоторым удалось выжить, и сейчас они разрослись в кронах, как огромные зонтики. В остальном лес оправился от былой катастрофы и сиял новыми красками жизни.

  К вечеру панголин добрался до подножия холма. Здесь он решил переночевать. На полянке нашел разросшийся куст колючек - подходящее место для ночлега. Ни один крупный зверь не полезет в этот клубок смертоносных иголок, а великаны ночью обычно спят. Все гигантские ящерицы и насекомые тоже предпочитают охотиться днем.

  Кусты зашевелились. Грэм приник к земле, юркнул за толстый ствол сосны и выглянул: кто-то старался вырваться из цепких объятий. Панголин выхватил стрелу... и усмехнулся: остатки старой кожи гигантской сороконожки запутались в ветках колючки и на легком ветерке слегка подрагивали, издавая мерзкий приглушенный звук.

  Два таракана выскочили из-под скорлупок бывшего панциря и скрылись в траве. Грэм скривился от их вида, сплюнул: во рту появился горький вкус. Он проткнул кинжалом лохмотья и оттащил подальше от будущего укрытия: мало ли кто придет ночью полакомиться ими.

  До захода солнца оставалось достаточно времени для подготовки походного однодневного домика. Сначала панголин прорубил узкий вход. Внутри кустарника расчистил достаточно места и для кровати, и для очага. Постель выложил из сухой травы и листьев. Натаскал дров для костра.

  Хор дневных певцов постепенно умолк, отдавая инициативу ночным крикунам. Их резкие вопли эхом разносились по бескрайним просторам древнего леса. Когда совсем стемнело, Грэм закрыл проход кучей колючек, развел огонь и приготовил нехитрый ужин из подстреленного накануне кролика.

  Он жевал сочное мясо и не сводил глаз с костра. Пламя завораживало и гипнотизировало. Огонь - древний идол. Как гром и молния, он наводил ужас на любое живое существо, едва только ветер приносил запах дыма. Но если другие явления природы для человека были только гневом богов, то огонь вошел в дом - приготовил пищу, осветил и согрел его. С тех пор даже самый маленький огонек придает силы и уверенности, дает надежду и спокойствие.