Панголин. Тайна бога (СИ) - Акулов Андрей - Страница 24

  Панголин нырнул в привычный чешуйчатый доспех и продолжил шарить руками в кладовке. Короткий меч в кожаных ножнах весело клацнул застежкой на уже родном солдатском ремне. Походная сумка, колчан стрел и лук. Все, больше нельзя задерживаться. Грэм накинул капюшон и превратился в бродягу-лучника. Открыл дверь - поздно! Два огорошенных чистильщика уже мчались назад к беспечно оставленной ловушке.

  Панголин нырнул в подворотню, выскочил на широкую улицу и попытался раствориться в толпе. Люди и муталюды, повозки и телеги, широкие лавки и мелкие лотки уличных торговцев исчезали позади, но преследователи не теряли беглеца. Подходило время дневной молитвы и горожане начинали готовиться: продавцы спешили прикрыть товары накидками, прохожие искали уголок поудобнее, кто-то расстилал коврик, кто-то просто расчищал землю под ногами от мелкого мусора. Лишь три темные фигуры молча бежали по улице в направлении храма Мироноса, сея хаос и суматоху на торговой улице. Прохожие шарахались в стороны, крестились и вспоминали черта. Глядя со стороны можно было подумать, что трое монахов, во что бы то ни стало, хотят успеть на молитву в храм.

  Молчаливая погоня оборвалась ударами колокола. Все, включая возмутителей порядка, упали на колени и затянули молитву. Сотни рук устремились к небесам и опустились на землю. Снова и снова. Лилась благодарственная песнь. Вздымались волнами руки.

  Грэм зарылся в грязь. Холодная жижа просочилась сквозь чешуйки и растеклась по ногам. Запахло лошадиной мочой. Панголин сморщился: неудачное место для восхваления божества. Но зато он прекрасно видел преследователей. Чистильщики тоже не сводили с него глаз.

  Рядом на тележке булочника зашевелилось покрывало, вздулось и недовольно пискнуло. Пробежала крутая волна и сдобный каравай шмякнулся на пол. Следом спрыгнула мохнатая крыса. Она фыркнула, принюхалась, схватила зубами трофей и потащила в дыру канализационного стока, прямо между молящимися людьми. Взвизгнула женщина от прикосновения к босой пятке шершавого хвоста. На нее тотчас многоголосо шикнули со всех сторон.

  Повсюду раздавался топот маленьких лап - крысы и другие мелкие твари начали свой ежедневный грабеж. Большого вреда эти вылазки не причиняли и жалобы, постоянно попадающие на стол городской охраны, оставались без решительных действий.

  Пропели последний стих. Не сводя глаз друг с друга, Грэм и чистильщики быстро перекрестились, вскочили и продолжили забег. Лавки, двери домов и магазинов, узкие проходы и улочки мелькали, растворяясь в бранной ругани позади. Панголин юркнул в очередной проход. Преследователи отставали, и на следующем перекрестке уже потеряли след. Развилка - налево. Впереди - патруль. Грэм перешел на шаг, оглянулся: чистильщиков не было. Где-то на соседней улице кричали, и солдаты поспешили на зов. Панголин завернул в узенький проход между домами и остановился за старыми бочками. Все, ушел! Горячий воздух царапал высохшее горло, мозг кипел и пульсировал, сердце бешено колотилось. Чуть поодаль две женщины, в бесформенных черных накидках с тоненькой прорезью для глаз замерли - того и гляди закричат.

  - Не бойтесь... - прохрипел Грэм. - Я уже ухожу... Слава великому и милосердному Мироносу.

  Он вышел на малолюдную улицу и быстро пошел в направлении главного храма. Медлить нельзя. Сейчас чистильщики поднимут весь город. Патрули выйдут из казарм у церкви через несколько минут.

  На площади у храма толпились зеваки. Они не обращали внимания на догоревший костер с обугленными останками еретика. Их интересовала суета солдат у ворот. Там же были и недавние компаньоны по уличному забегу. Кроткими черными воронами стояли в стороне монахи. Некоторых Грэм узнал только по манере двигаться. Это была его семья, от которой он теперь оторван навсегда. Отца Иакова среди них не было. О том, чтобы попасть сейчас внутрь, можно и не думать. Оставалось ждать.

  Панголин свернул в узкую улочку и попал во внутренний дворик. Тут стоял каменный колодец с деревянной крышей и несколько сараев. Внутри хрюкали свинья. Рядом в небольшом загончике кудахтали куры.

   - Грэм? О боже, ты? - раздался тихий голос за спиной.

  Панголин не узнал его. Кровь прилила к вискам.

  - Не бойся, - прошептал голос.

  Пальцы нащупали гладкую рукоять кинжала. Грэм медленно повернулся: коротко стриженная круглая голова, острый нос, полуоткрытый детский треугольный рот с искусанными губами.

  - Брат Морр?

  Панголин убрал руку с пояса. Морр был обычным монахом. Он выполнял работу по хозяйству и ничем особо не выделялся: маленький, худой, с рассадой прыщей и божественным благословением на лице. Грэм никогда не общался с ним, за исключением взаимных приветствий и, может быть, случайных фраз.

  - Идем, идем, - озираясь, прошептал монах и потащил панголина по узкому проходу вдоль сараев. Укрывшись от посторонних глаз за старыми ящиками, Морр остановился. - Уходи из города. Тебя ищут солдаты и чистильщики.

  - Я знаю. Мне нужно увидеться с отцом Иаковом.

  Морр отпрянул и быстро перекрестился.

  - Его арестовали за богохульство неделю назад. И... ну, в общем...

  Он затих. Тут же подпрыгнул на месте, посмотрел по сторонам и принялся оживленно креститься, будто перед ним возник покойник.

  Грэм отпрянул. Костер на площади! Обугленные останки! Звон в ушах заглушал шепот монаха. А тот продолжал говорить, озираясь:

  - Три дня назад ворвались чистильщики, обыскали всю церковь и схватили настоятеля. Про тебя все выспрашивал, ну, такой, монах там был, Филипп вроде.

  Панголин вздрогнул и спрятал лицо в ладонях.

  - Нет, не может быть... Его больше нет.

  - Когда его выводили, ну, он благословил всех и сказал: "Будьте верны богу и поступайте, как велит вам сердце, ну, ибо через него говорит с вами создатель".

  Морр открыл рот. Рука вновь принялась выписывать кресты на теле.

  - Прощай. Да хранит тебя Миронос, - сказал Грэм и пошел прочь.

  Он не мог больше находиться тут. Если сейчас не уйти, то он просто упадет в обморок. Морр что-то говорил вслед, но панголин уже не слышал ни единого слова. Ему было все равно. Он просто шел. Больше никто не ждал его в этом мире. Он один. У него ничего нет. Идти ему некуда. Осталась только жизнь, которую надо прожить до конца и не важно, где и когда она оборвется. Глаза заволокло туманом. По щекам покатились слезы.

  Впереди показались два воина в легких кольчужных доспехах. Они расталкивали прохожих, всматривались в недовольные лица, хватали и срывали капюшоны с голов бродяг. Грэм шел прямо на них. Еще десяток шагов и они встретятся.

  Панголина обогнал человек в рваном плаще. Он старался пересечь улицу перед самым патрулем, но не успел. Один из стражников вцепился ему в рукав - тот вырвался и побежал сквозь толпу. Солдаты выхватили мечи и рванули за ним.

  - Держи! Держи его!

  Но никто не пытался остановить беглеца. Серая толпа только расступалась и старалась поскорее убраться с дороги. Люди прилипали к стенам домов, как грязь из-под копыт лошади. На перекрестке бродяга скинул плащ и растворился в воздухе. С криком и лязгом солдаты скрылись за поворотом.

  Грэм остановился. Нет, это не конец. Оставалось незаконченное дело.

  - Я найду это место, - сказал он.

  Собственный голос вернул к реальности. Впереди сверкнули начищенные шлемы - еще один патруль. Панголин перешел улицу, нырнул в ближайшую подворотню по направлению к городской стене. До нее не более пяти минут ходьбы. Пройти через ворота не удастся, и рассчитывать еще раз на божью помощь не стоит.

  Город со своей грязью, стражниками, монахами и всяким сбродом с каждым шагом становился все более омерзительнее. Панголин почти бежал от всего этого. И лучше бы сейчас не попадаться солдатам на его пути. "Стража! Стража!" - послышались крики за спиной.

  Грэм только криво улыбнулся - внутри разгорался огонь!

  Острые каменные зубья уже выглядывали из-под убогих построек бедноты, когда сзади зазвенели солдатские латы. Панголин вскарабкался на крышу крайней хибары и перебросил через стену сумку с вещами. На ходу скинул ненавистный плащ и прыткой зеленой ящерицей перемахнул через стену, сверкнув малахитом в лучах заходящего солнца.