Воители безмолвия - Бордаж Пьер - Страница 45
- Предыдущая
- 45/124
- Следующая
Банда пруджей, подростков лет пятнадцати, внезапно окружила террасу. Она даже не успела вскочить на ноги, как они навалились на нее, словно стая истерично вопящих обезьян. Множество рук прижали ее к мостовой, оцарапав лицо. Потом удар по затылку…
Когда она пришла в себя, то вначале увидела грязный потолок с плавающей лампой. Она обнаженной лежала на хлопковом матрасе. Найа хотела приподняться, но сильнейшая боль в основании черепа бросила ее обратно.
И тут ее взгляд наткнулся на толстяка. Гигантская гора зыбкой плоти, с трудом затянутая в накидку сливового цвета с золотыми блестками. Лицо с висящими щеками и многочисленными подбородками. Под коротко стриженными грязно-светлыми волосами сверкали крохотные накрашенные глазки, внимательно изучавшие ее, словно их владелец был медиком. Похоже, он оценивал каждый квадратный сантиметр ее белой кожи. Беспардонный навязчивый взгляд, который обжигает и кромсает на части.
Превозмогая головную боль, она села на край матраса, прикрыв руками грудь и низ живота. Этот стыдливый жест вызвал взрыв смеха толстяка. По всему его телу заколыхались жировые складки.
– Ладно, ладно, красотка! – воскликнул он, с трудом дыша и шепелявя. – Целомудрие у меня не в цене! Ты… (тыканье этой жировой горы показалось Афикит оскорбительным), ты у Глактуса Кемиля, одного из главных поставщиков рынка рабов. Если я наблюдаю за тобой, то только чтобы оценить человекотовар, а не ради того, о чем ты думаешь. Представь себе, женщины интересуют меня только потому, что могут принести деньги! А меня самого женские формы никак не влекут!..
Его правая рука с толстыми пальцами, на которые были нанизаны опталиевые кольца, указала на приоткрытую белую дверь.
– Напротив, за этой дверью находятся мои люди, которые только и мечтают хотя бы о коротенькой встрече наедине с тобой! Отчаянные головы! Они сходят с ума от желания лишить девственности такой драгоценный товар, как сиракузянка… Пока ты спала, одна из моих матрон удостоверилась, что ты еще девушка! Успокойся, красотка, я буду следить, чтобы ты такой и осталась. Мои люди тебя не тронут. На рынке рабов девственность в большой цене…
У Афикит не было ни сил, ни желания отвечать. Она убежала от пруджей, чтобы попасть в сети работорговцев. Притивы убили бы ее, но это было бы лучшей участью, чем та, к которой готовил ее этот гнусный боров. Она рухнула на матрас, скрестила руки на груди и закрыла глаза, чтобы не ощущать оскорбительности похотливого взгляда, нарушающего ее сокровенные уголки плоти. Прогорклый, порочный запах Глактуса вызывал у нее тошноту. Толстяк захихикал:
– Мои маленькие загонщики-пруджи выловили хороший товар! Надо будет им отплатить по заслугам: прижечь скорчером! Представь себе, я не собираюсь выплачивать им вознаграждение… Сейчас тебя вымоют. Ты станешь еще прекраснее и желаннее в глазах этих чокнутых годаппи! И более послушной, ибо я вижу, что ты из тех, кто бунтует и предпочитает смерть рабству. Ты везучая: стоило тебе попасть на Красную Точку, как ты стала звездой сегодняшних ночных торгов! Великая честь для тебя, очень большие деньги для меня!
Его хриплый кудахтающий смех раздался во второй раз. Он поразил Афикит в самое сердце, и она сжалась в комок. Глактус хлопнул в ладоши. Вошел худой лысый человек в черном. В его руке, похожей на щупальце, был кубический чемоданчик. Он открыл его, с невероятными предосторожностями извлек шприц и пузырек с фиолетовой жидкостью. Игла пронзила пробку и всосала в себя содержимое пузырька.
Мрачный зловещий взгляд человека обежал снежно-белую кожу Афикит. Укрывшись в своем отчаянии, девушка не сопротивлялась, когда длинные костлявые пальцы схватили ее за руку у сгиба локтя.
Ужас, который вызывали в ней эти два типа, один, похожий на труп, и второй – на гору жира, а также шприц и его опасное содержимое, тошнотой подкатил к горлу. Она до крови закусила губы, чтобы сдержать вопль, рвущийся сквозь сведенную судорогой глотку.
Когда игла вонзилась в ее вену, долго сдерживаемый крик вырвался из самых глубин ее существа. Он был настолько дик и силен, что едва не опрокинул обоих мужчин. Удивленный и испуганный Глактус вздрогнул и отступил на два шага, словно отброшенный ударной волной. От внезапного нервного приступа Афикит задрожала всем телом. Ее ногти, словно обезумев, начали терзать тощую шею и руки человека в черном, который едва успел выдернуть иглу и поспешно отступить. Он рукавом вытер капли крови, сочащиеся из царапин.
– Дерьмо! К счастью, я предвидел ее реакцию! – сообщил он Глактусу. – И добавил химический транквилизатор. Она сейчас заснет. Два часа сна пойдут ей на пользу: она вымотана и держится только на нервах.
– Надеюсь, не перебрал с дозой? – буркнул торговец.
– Нормально! Я дело знаю! – запротестовал его собеседник.
– Конечно, доктор! Ты так хорошо его знаешь, что тебя пинком под зад вышибли из конфедеральной конвенции врачей и внесли в Индекс раскатта…
– Быть может, но мне никогда не ставили в вину некомпетентность! Лишь кое-какие эксперименты в области генетических манипуляций, которые не всем понравились…
Афикит быстро погрузилась в туман, наполненный кошмарами, гримасничающими чудовищами, издевающимися пруджами, настороженными женщинами, белыми масками, скрипучим смехом. Сонная и охваченная лихорадкой, она едва ощутила, как ее поднимают, купают, растирают, вытирают, перетаскивают с места на место, а потом бросают в ров, где гаснет последний лучик света…
Она проснулась в темной клетке, куда проникают лишь рассеянный свет и далекие голоса. Найа не в силах привести мысли в порядок. В короткие мгновения просветления она с ужасом ощущает, как в ее теле множатся паразиты – ее кровь вскипает, жжение распространяется по венам и всем органам. Введенный вирус лишает ее воли, превращая в личинку. Она понимает, что получила лишь отсрочку от смерти и спешит встретить отца в горних высях. Ей больше не хочется жить среди отвратительных существ, населяющих земные миры.
Внезапно стенки клетки становятся прозрачными. Ураган света обрушивается на нее. Внезапное нападение, заставляющее ее зажмуриться. Ее ладони медленно поднимаются к глазам. Оглушительный вой раздирает барабанные перепонки. Она вдруг становится средоточием звука и света, одурманенной мишенью сотен сверкающих жадных взглядов, шумных комментариев.
– Последние торги!.. Тихо!.. Тихо!
Она замечает прозрачную ложу в верхней части стены справа, погруженную в полумрак. Внутри силуэт в красной тоге, который суетится над пультом с микрофоном.
– Торги начнутся при полной тишине!
Вопли постепенно превращаются в глухой ропот, а потом в едва слышимый шепот.
– Последние торги! – вновь раздается тот же голос. – Молодая женщина сиракузского происхождения с отменным здоровьем! Сертификат девственности! Ныне принадлежит торговцу Глактусу Кемилю…
Услышав свое имя, торговец встал. Закутанный броней жира, он повернулся к толпе, сгрудившейся за магнитным барьером, и неловко поклонился. Его встретил насмешливый свист.
– Человекотовар чистейшей расы и красоты…
Последние слова комиссара торгов утонули в реве голосов, который вспарывали смех и комментарии. Комиссар замолчал и дождался конца бури.
Глаза Афикит привыкли к резкому свету прожекторов. Теперь она видела самые близкие лица людей из первых рядов. Влиятельные люди, удобно развалившиеся на креслах, спокойные, расслабленные, изолированные от ревущего многоголовья магнитной стеной. Затем она узнала массивный силуэт истекающего потом Глактуса – его одеяние пестрело мокрыми пятнами. Его гигантская задница свисала по обе стороны стульев, едва удерживающих вес толстяка. На рыхлом лице торговца сияло удовлетворение. Он облизывал розовым кончиком языка губы, растянутые в радостную улыбку. Пальцы руки играли с заколкой для волос.
Воспоминание об отвратительном взгляде толстяка, который оценивал ее, как вульгарный кусок плоти, выплыло на поверхность сознания. Хотя этот взгляд все еще оскорблял ее, она была не в силах выказать ему все то презрение, которого он заслуживал. Она стала чуждой самой себе, смирилась, впала в апатию. Ей хотелось покинуть свою материальную оболочку и раствориться в небытие. Она хотела все забыть и умереть.
- Предыдущая
- 45/124
- Следующая
