Воители безмолвия - Бордаж Пьер - Страница 44

• Предыдущая
• 44/124
• Следующая

Глактус вытирал лоб розовым вышитым платком. Франсао оставались невозмутимыми, словно магнитный барьер предохранял их от наэлектризованной атмосферы. Их флегматичность контрастировала с нервозностью церберов, готовых выхватить оружие при малейшей тревоге.

Внимание Лоншу Па привлек молодой человек в белом, сидевший рядом с франсао-оранжанином Метарелли: он волновался, кусал ногти, беспрестанно оборачивался, бросая взгляды через плечо, словно побаивался преследователей. Рыцарь сосредоточился и вскоре заметил тех, кого опасался молодой человек в белом: десяток масок цвета слоновой кости, застывших, словно мертвецы, среди гудящей толпы, и бледно-зеленый загадочный капюшон.

– Вон! Сразу за клетками: наемники-притивы, – указал на них рыцарь. – Они убили Шри Митсу. И теперь охотятся за девушкой… Что касается зеленого капюшона, то не удивлюсь, если под ним прячется скаит. По сведениям, собранным моими жучками, секта притивов стала союзником скаитов. И они вместе работают на сиракузян…

– Это подтверждает гипотезы директории, – задумчиво пробормотал Филп. – Шри Алексу, похоже, слишком много узнал об их проектах, и они его устранили. Но перед смертью он успел отослать дочь к Шри Митсу…

Внезапная истина открылась рыцарю. Он вскинул голову и уставился на склонившегося над иллюминатором воина, чье лицо и волосы заливал свет.

– Теперь я понимаю, почему директории так нужна эта девушка! – обронил Лоншу Па. – Она – кладезь информации. Орден еще не знает, с каким врагом ему придется сразиться. Ни как, ни где, ни когда! А она знает… Быть может, если отец успел ей рассказать. Не так ли?

Филп закусил губы. Он слишком много выболтал. Он позволил рыцарю проявить свою проницательность. Открыв растерянность Ордена, его очевидную неспособность самому решить возникшие проблемы, он подтвердил правоту парии и диссидента. Обескураженный тем, что проболтался, он все же попытался тихим, но резким тоном ответить:

– Грядет война, рыцарь! Директория пытается собрать козыри. Орден готовится к битве и не хочет начинать ее вслепую.

– Конечно… Если тебя захватили врасплох не в цитадели Кси, а на материальном поле, ищешь помощь где угодно и от кого угодно! – прошипел Лоншу Па.

– Хватит! Не будь я посланцем, я бы вбил вам эти слова в глотку!

Филп невольно повысил голос. Нищие инстинктивно отступили, опасаясь быть втянутыми в схватку. Они обладали лишь единственным состоянием – жизнью, а торгами они успеют насладиться в другой раз. Они отошли на изрядное расстояние. Только Крауфас, неподвижный серый призрак, остался около иллюминатора.

– Придите в себя, воин! – приказал Лоншу Па. – Не время и не место бросать вызов! Сохраните энергию для действия. Близится интересующий нас момент торгов. Силы покупателя, а они будут немалыми в этих торгах, объединятся с силами продавца, Глактуса. Полагаю, нам следует вмешаться в момент, когда будет происходить обмен девушки на деньги. Обычно это происходит вне рынка. Часто рядом с дерематом покупателя, что снижает опасность нападения. Когда начнутся серьезные торги, иными словами, останется два или три клиента, Крауфас вступит в контакт с информаторами моей сети. Они постараются узнать, где находится деремат покупателя, и известят нас. И как только торги завершатся, мы раньше покупателя и Глактуса окажемся в месте обмена, чтобы подготовить захват. Крауфас, коммуникатор с тобой?

Крауфас откинул полу плаща и показал припухлый внутренний карман. Потом кивнул, прошил перепуганную толпу и направился к точке схождения аллей. Отверстие рыночной лестницы поглотило его.

– Если только, воин, вы не предложите лучшего решения… – добавил Лоншу Па.

Униженный Филп не ответил. Он горько сожалел, что не смог сдержаться несколькими секундами ранее. Ему не хотелось вновь испытывать на себе язвительность вынужденного союзника, и он подавил новый приступ гнева. Он не имел права мешать успеху миссии своей гордыней. Лоншу Па, хладнокровное чудовище, манипулировал им, как ребенком, как новичком, каким он был всегда и каким оставался. Ему следовало проделать долгий путь, пока он не приобретет полного контроля над эмоциями, не достигнет Кси, недвижного озера безмятежности. От отчаяния Филп до крови вонзил ногти в кожу ладоней.

Нищие поняли, что гроза миновала. Осмелев, они по одному вернулись к люку. Хотя не переставали искоса поглядывать на воинственных соседей.

– Одного я не понимаю, – добавил Лоншу Па. – Видите молодого человека в белом, сидящего рядом с лысым франсао? Его поведение наводит на мысль, что он установил связь между наемниками, скаитом и дочерью Шри Алексу… Он крайне напряжен. Нервное напряжение человека, готового пойти на любой риск, могущего подавить в себе любые всплески страха…

Рыцарь помолчал, потом, не обращая внимания на нищих, вполголоса продолжил:

– Я никогда его не видел. Откуда он взялся? Какова его связь с Метарелли? Быть может, песчинка… Песчинка…

Филп Асмусса не слушал его. Он воспользовался советом рыцаря: копил энергию для действия. Ему казалось, что это было единственное разумное предложение, которое он извлек из туманных бредней Лоншу Па.

У Афикит было странное ощущение, что она плавает меж воздушных стенок клетки, в которой ее заперли приспешники торговца-толстяка.

Избыточное давление было отрегулировано таким образом, чтобы она не прилагала никаких усилий, оставаясь на ногах, несмотря на невероятную усталость и лихорадку, которая начала ее изводить.

Все ее движения были замедленными, словно она передвигалась внутри жидкой среды. Невидимые тиски могучими челюстями сжимали ей грудь, затрудняя дыхание. На ней была рубашка из грубого полотна, опускавшаяся до колен, но разрезы в ней тянулись почти до талии. Она еще не свыклась с отсутствием облегана и касанием воздуха, обдувавшего кожу.

Она совершенно не представляла себе, где находится. Непрозрачные, воздушные стенки создавали зеленоватый полумрак, не позволяя видеть, что творится снаружи. До нее доносился далекий ропот, словно от ветра шумел океан. Она словно утеряла способность рассуждать, улавливать бег разрозненных мыслей, которые, вспыхнув, тут же растворялись в тумане, обволакивающем ее мозг. Иногда сквозь серую мглу прорезались резкие отчетливые образы, похожие на обрывки сна, фрагменты иной жизни… И тогда она возлагала вину за свое полуобморочное состояние на фиолетовую жидкость, которую зловещего вида человек вколол ей в вену правой руки. Она до головокружения всматривалась в красноватую припухлость в месте, куда вонзилась игла. Укол вызвал в ней невероятное отвращение. Все ее тело возмутилось насилием этого металлического жала, наполненного ядом, – она не знала, но предчувствовала, что жидкость была ядом. Когда его ей впрыснули, она издала отчаянный вопль ужаса… Она помнила обо всем…

Она быстро заблудилась в Матане. Усталая, на грани нервного срыва, она присела у невысокой стенки террасы, на которой агонизировали последние лучи Зеленого Огня. Она пыталась отдышаться и собраться с мыслями. Она призвала на помощь все свои ментальные способности, чтобы понять, где находится и как найти выход из потемневшего лабиринта древнего города пруджей. И вдруг заметила метрах в пятидесяти фронтон монументальных врат, высившийся над плоскими крышами домов. Эти врата означали конец кошмара. Она облегченно вздохнула и на короткое мгновение ослабила бдительность, перестав перехватывать мысли вокруг себя, чтобы воспрепятствовать возможному нападению…

• Предыдущая
• 44/124
• Следующая