Человек без лица (сб.) ил. И.Мельникова - Бестер Альфред - Страница 35

• Предыдущая
• 35/53
• Следующая

– Наш хвост за Хэссопом.

– Пожалуйста, чуть поотчетливее ритм.

– Вы сорвали наш хвост. Поздравляю с удачей.

– А-а, я поняла. У вас есть лошадь – Хэссоп. В жеребячьем возрасте несчастный случай лишил Хэссопа его лучшего украшения, и тогда вы заменили его хвост искусственным, который…

– Плохо, Даффи, никуда не годно. Придумайте что-нибудь поумней.

– Знаете, что я скажу вам, чудо-мальчик: дайте полный ток, хватит темнить. – Ее задорная мордочка повернулась к Пауэлу с полусерьезной, полунасмешливой миной. – Что вы такое городите?

– Сейчас все объясню, прямо по буквам. У нас был хвост за Хэссопом. Хвост – это соглядатай, шпион, тайный агент, которому поручено повсюду следовать и наблюдать за подозреваемым…

– Усекла. А что такое Хэссоп?

– Хэссоп работает у Рича. Он его старший шифровальщик.

– И что я сделала с вашим шпионом?

– Выполняя инструкцию, полученную от Рича, вы очаровали нашего агента, вскружили ему голову, довели до того, что, забыв служебный долг, он целыми днями торчал с вами у рояля, а затем…

– Стойте! – резко перебила Даффи. – Я его знаю. Такой поганчик. Ну, ну, ну! Так он был полисмен?

– Право же, Даффи…

– Я задала вопрос.

– Да, он был полисмен.

– И следил за Хэссопом?

– Верно.

– Хэссоп… это такой белесый? Волосы и глаза будто пылью присыпаны? Глаза голубые?

Пауэл кивнул.

– Мерзавец, – прошептала Даффи. – Подлый мерзавец. А вы, значит, считаете, что я из тех, кто делает для него грязную работу? – яростно повернулась она и Пауэлу. – Вот оно что! Эх вы… щупач называется!

Так вот, послушайте, что я вам скажу. Рич попросил меня оказать ему услугу. Сказал, что этот человек обдумывает очень интересный музыкальный код. Мол, не возьмусь ли я его проинспектировать? Ну как мне было догадаться, что это какой-то там хвост? Как я могла узнать, что ваш агент вздумает выдавать себя за музыканта?

– То есть вы утверждаете, что Рич вас обманул? – удивился Пауэл.

– А что ж еще? – вскипела Даффи. Я своих мыслей не таю, прощупывайте. Если бы Рич не был сейчас в Заповеднике, то вы легко бы убедились…

– Стоп! – нетерпеливо перебил Пауэл. Проникнув за барьер ее сознания, он за десять секунд четко и исчерпывающе обследовал ее. Затем он бросился бежать.

– Э-эй! – крикнула Даффи. – Каково решение присяжных?

– Выдать вам медаль, – не останавливаясь, отозвался Пауэл. – Я пришпилю вам ее лично, как только спасу чью-нибудь жизнь.

– Зачем мне чья-то жизнь? Мне нужны вы.

– Это ваш недостаток, Даффи. Вам нужны все.

– Кто-о-о-о?

– Все-э-э-э.

ПРОСЬБА НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ И НЕ СМЕЯТЬСЯ ГРОМКО!

Пауэл нашел сержанта в местном театре «Глобус», где великолепная эспер-актриса своей игрой волновала тысячи сердец. Трудно сказать, в чем состояла главная прелесть исполнения – в отточенной ли сценической технике или в телепатической чуткости, с какой артистка откликалась на реакцию публики, но во всем зале только один человек остался равнодушным. То был сержант полиции, который угрюмо и методично оглядывал одно за другим лица зрителей. Пауэл взял его за руку и вывел из театра.

– Он в Заповеднике, – сообщил Пауэл сержанту. – Там же вместе с ним и Хэссоп. И там же вещи Хэссопа. Очень ловко все придумано. Человек только что побывал в катастрофе, и ему хочется развлечься, отдохнуть. Едет он, конечно, не один, а со спутником. Они опередили нас на восемь часов.

– Заповедник? М-м-да… – задумчиво пробормотал сержант. – Две с половиной тысячи квадратных миль, до отказа набитых такой прорвой флоры, фауны, рельефов и климатов, какой нигде больше не увидишь, даже если проживешь три жизни.

– Вы считаете вероятным, что Хэссоп может там погибнуть (если он уже не погиб)?

– Я гроша ломаного не дам за его голову.

– Чтобы спасти беднягу, нам придется взять вертолет и немедленно вылететь.

Сержант откашлялся.

– Кгм… На территории Заповедника не разрешается пользоваться механическим транспортом.

– Но это же особый случай. Старикашка Моз непременно потребует к себе Хэссопа.

– Тогда пусть ваша чертова машина уломает нашу мэрию. Недельки через три-четыре вы, может быть, получите специальное разрешение.

– К тому времени от Хэссопа и костей не останется. Ну, а если применить телепатический радар или сонар? Мы могли бы определить телепатемы Хэссопа и…

– Кгм… – снова откашлялся сержант. – Никакие приборы, за исключением кино- и фотокамер, не допускаются на территорию Заповедника.

– Послушайте, что за чертовня творится в этом вашем знаменитом Заповеднике?

– Заповедник сулит встречу со стопроцентно девственной природой для тех, у кого шило в заднем месте. Все там делается на свой риск. Опасность придает экскурсии еще более большую пикантность. Вы боретесь со стихией. Боретесь с дикими зверями. Вы вновь становитесь примитивным и обновленным. Так говорят рекламные объявления.

– И что там делают туристы: трут чурки одну о другую?

– Несомненно. Вы путешествуете пешим ходом. Припасы тащите на себе. А чтобы вас не слопали медведи, нужно захватить непроницаемый защитный барьер. Если вам нужен огонь, разведите костер. Рыбку поудить – опять же делайте все сами. Честное состязание с природой. А на тот случай, если она вас победит, вы должны, пока живы, выдать расписку.

– Как же нам искать Хэссопа?

– Подмахнуть расписку и двинуться в путь.

– Вдвоем? Обшарить две с половиной тысячи квадратных миль этой первозданной географии? Сколько патрульных вы можете для меня выделить?

– Человек десять.

– То есть по двести пятьдесят квадратных миль на душу. Вы шутите.

– Может быть, вы сумеете уговорить наше правление… хотя нет, вы и собрать-то их всех вместе сможете не раньше чем через неделю. Впрочем, стойте! Не сумели бы вы их объединить телепатическим путем? Послать какие-нибудь аварийные сигналы, что ли? Как там у вас, щупачей, это делается?

– Вашего брата мы только прощупываем. А что-либо передать мы можем лишь друг другу… Стоп! Ага, вот это уже идея!

– Что за идея?

– Человеческий организм не считается прибором?

– Пока нет.

– И не относится к плодам цивилизации.

– Это точно.

– В таком случае мне нужно как можно скорей кое с кем договориться, и я отбуду в Заповедник с персональным радаром.

Следствием осенившей Пауэла идеи явилось то, что знаменитый адвокат во время щекотливейших переговоров в роскошном, как все на Ривьере, зале заседаний внезапно ощутил непреодолимую тягу к природе. То же чувство овладело секретарем известного писателя, арбитром по вопросам семейного права, консультантом отдела найма при Объединенной Ассоциации Отелей, специалистом по технической эстетике, председателем Вселенского Комитета Жалоб, главным кибернетиком Титана, секретарем Совета Политической Психологии, двумя членами кабинета министров, пятью парламентскими лидерами и десятками других работающих и отдыхающих на Ривьере эсперов.

Длинной вереницей входили они в ворота Заповедника, объединенные ощущением праздничной приподнятости и взаимосвязанности. Те, кто заблаговременно получили сообщение по тайной сети, успели переодеться. Остальные не успели: контролеры, занятые проверкой багажа туристов, с изумлением проводили глазами безумца, который прошествовал в ворота с рюкзаком на спине и при всех дипломатических регалиях. Затем все как один поклонники природы имели при себе большие карты Заповедника, тщательно разбитые на секторы.

Быстрым шагом они разошлись во все стороны миниатюрного искусственного континента. Воздух как бы гудел, насыщенный телепатемами; все сообщения и замечания пробегали по контурам живого радара, сходясь к его центральной точке, к Пауэлу.

– Путь закрыт. Передо мной гора.

– Тут снег. Ну и метель!

– Болота и (фу, дрянь!) москиты в моем секторе.

– Стоп. Линк! Впереди люди. Сектор двадцать один.

• Предыдущая
• 35/53
• Следующая