Заложники обмана - Уивер Майкл - Страница 60

• Предыдущая
• 60/112
• Следующая

– Не могли бы вы все-таки попробовать? – спросила она.

Дарнинг молчал. Ему казалось, что он хочет чего-то, чему нет названия. Он рассматривал Мэри как бы по частям. Волосы, глаза, губы, овал щеки. Все это было реально, существовало в трех измерениях, а не на фотобумаге.

– Я никогда в жизни не просила подаяния, – сказала Мэри. – И не прошу о нем сейчас. Я готова расплатиться по-своему.

– Мне нет дела до мальчика, – проговорил Дарнинг. – Мне нужны его родители. Вы можете сдать их мне? Вы ведь понимаете, что вели себя не так, как обещали. Конечно же это вы предупредили их о сицилийцах, верно?

– Я не знаю, где они.

Он не поверил ей.

– Вы говорили, что хотите меня, – сказала она. – Или это были только лишь слова?

Он поглядел на ее глаза, похожие на два черных мраморных шарика на бледном овале лица. Она зажгла сигарету, и при вспышке спички глаза показались бесконечно усталыми. Когда она спала в последний раз?

– Нет, не только слова, – ответил он.

– Хорошо.

У него вдруг пересохло во рту, и бренди не помогло.

– Я ничего не могу обещать вам, – сказал он. – Вы это понимаете?

– Понимаю.

– Вы останетесь здесь со мной?

– Вы этого хотите?

– Да.

– На какое время?

– Я не представляю.

Она пожала плечами:

– Почему бы и нет?

Он, разумеется, понимал, о чем она думает. Ей нужно было провести с ним какое-то время. Ее доверие само по себе было исключительно, даже вдохновляюще на свой манер. А для его собственных нужд, чем бы они ни стали и как бы ни обернулись, это было самое лучшее. Дарнинг пришел к заключению, что она чувствует то же самое.

Насколько они вообще могли понимать друг друга.

Их сделка, напоминающая некий фиктивный брачный контракт, нашла свою реализацию часом позже в постели. И как это бывает в самых удачных случаях подобных договоров, каждая из заинтересованных сторон считала, что приобрела определенные преимущества.

Возможно, что оба они получили такие преимущества, подумал министр юстиции.

Для него это был эмоциональный ритуал, познавательный и вместе с тем бурный, всепоглощающий опыт… путешествие в Святую Землю чувства, путешествие, в которое он отправился как босоногий пилигрим с таким священнослужителем и проводником, как Мэри Янг.

На этот раз путешествие не было фантазией. Но даже и теперь, такие живые и близкие, ее лицо и тело заключали в себе нечто призрачное, неуловимое, то ли преждевременно состарившееся, то ли слишком юное, чтобы обрести законченные формы. Туманное существо. Она и Дарнинга сделала невесомым. Он плыл свободно, колени и тело вибрировали. Когда он прикасался к ней, его руки, зачарованные, словно отделялись от запястий, улетали прочь.

Она принесла с собой свою жизнь. На открытом пространстве его огромной кровати, в полумраке его комнаты, они были не одни. Она населила его воображение бесконечной чередой своих эротических образов, множеством полных яркого колорита совокуплений, цветущей плотью переплетающихся в движении тел.

Воинство Мэри Янг.

Я победил их всех, думал он.

Мэри Янг думала совсем о другом.

Она составила свой план, привела его в действие и выполняла, как обычную работу, которую необходимо было сделать.

Ничем большим это для нее не было.

Просто тем, что она всегда была в состоянии делать. Большинство женщин не могло. Но она не принадлежала к большинству. У нее была своя тайна, нерушимая и неприкасаемая. Плоть, телесная оболочка значила не слишком много. Это просто раковина, под защитой которой прячется нечто по-настоящему важное. Ничто святое не существовало на поверхности.

Люди друг для друга – словно запертые комнаты. Если вы даже слышите, что в одной из них кто-то плачет, вы не можете войти и помочь. И это самое печальное. Тело – всего лишь игрушка, предмет для игры. Но у нее самой никогда не было реальной возможности радоваться игре. Слишком рано ее тело стало для нее рабочим инструментом. Очень важной вещью, очень важной плотью. Именно плоть помогала получить ей то, чего она хотела, что было ей нужно. Не важно, что с этой плотью делали мужчины или что она делала с ними. Все это чистая механика. Возможно, только с Джьянни оно было чем-то иным, но она сама все начисто испортила. Теперь Джьянни даже плюнуть на нее не захочет, и поделом.

К черту! В данный момент она хотела одного – вызволить мальчика, и Дарнинг именно тот тип, который в состоянии это сделать. Сукин сын! Надо же, как он прицепился к ней и к ее поганой жизни. Как будто она совершила нечто дивное и святое.

Провались оно все!

Господи, поглядите-ка на этого сукина сына. Министр юстиции всех Соединенных Штатов, а она играет им, как рыбкой на крючке.

Она почувствовала, что он вот-вот кончит, что это надвигается откуда-то из дальних глубин его существа.

И вот оно настало, и она услышала его вскрик, такой, словно он расставался с жизнью. И она тоже закричала вместе с ним: ведь это нравилось им всем, этого они всегда хотели, невзирая на всю последующую ложь.

Радуйся, твердила она ему где-то в глубинах своей души. Радуйся, пока можешь. Потому что, если ты не отдашь мне этого мальчика и с ним что-то случится, я клянусь праведностью этого неправедного действа, что снесу долой твою гнусную башку.

Витторио тяжелее всего было оставить Пегги одну. Он все оттягивал отъезд, но в конце концов вынужден был выйти из дома; Джьянни ждал его в машине.

Последние полчаса приготовлении к отъезду Пегги находилась на грани срыва: большие глаза сделались огромными, рот сжался в одну линию. Сдерживаемая тревога словно сетью паутины легла на гладкую кожу лица. Витторио чувствовал, какую муку она испытывает.

– Все уладится, – заверял он ее уже в третий раз. Или уже в четвертый?

Пегги механически кивала, но не верила ни слову.

– Они его не тронут. Только сохранив ему жизнь, они надеются добраться до нас. Дарнингу нужны мы с тобой, а не Поли.

– Нет, – отвечала она. – Ему нужна только я. Я единственный живой свидетель против него. Важный свидетель. А ты лишь ни в чем не повинный наблюдатель. Так же, как и мой бедный мальчик.

Слезы полились ручьем, и Витторио прижал Пегги к себе. Как она вдруг исхудала, какая стала хрупкая.

– Послушай меня, – сказал он. – Мы с тобой прожили вместе почти десять лет, верно? Она кивнула.

– Я когда-нибудь лгал тебе?

– Нет.

– Я не лгу и теперь. Клянусь тебе, Пег, я верну Поли домой, к тебе.

Она откинула голову назад и обожгла его взглядом.

– Когда?

Словно вопрос ребенка. Когда, папочка?

– Этого я не знаю. На то, чтобы только выведать, где они его прячут, понадобятся дни. Так что не сиди и не тоскуй, глядя на часы.

Пегги высвободилась из его объятий.

– Прости. Я понимаю, что причиняю тебе лишние тревоги. – Она поцеловала его и заставила себя улыбнуться. – Я буду держаться.

Витторио, к сожалению, так не думал.

Витторио и Джьянни покинули безопасное убежище в шесть вечера. Они ехали во взятом напрокат автомобиле Джьянни – эту машину нельзя было опознать. За рулем сидел Витторио.

Целых полчаса их разделяло молчание, потом Джьянни заговорил:

– Что же нам придумать?

– А тут особо и придумывать нечего, – ответил Батталья. – Начнем с того, что узнаем имена двух боевиков, которых мы скинули в пропасть с обрыва, выясним, кто их послал, и будем держать этого типа под прицелом, пока он не скажет где Поли.

– Прямо таким вот образом?

Витторио пристально вглядывался в дорогу, так как большой туристский автобус чересчур тесно прижал их машину к каменной стене. Пожал плечами:

– Это же самое главное. Остальное уже детали.

– Люблю детали.

– И ты совершенно прав. Именно из-за какой-нибудь детали, непредвиденной мелочи, можно угодить на тот свет. Или ты полагаешь, что мы в конце концов получим кусок пирога?

• Предыдущая
• 60/112
• Следующая