Золотая пряжа - Функе Корнелия - Страница 60

• Предыдущая
• 60/77
• Следующая

Сильвен бросился изучать нравы анархистов. Мальчик с конюшни Барятинского вспомнил для него все лозунги, которыми те пачкали московские стены. Один из них Сильвен собственноручно вывел на фронтоне барского свинарника. Когда Джекоб застал его за этим занятием, канадец перечислил ему все здания Нью-Йорка, где он оставил похожие автографы. Сильвен Калеб Фаулер был полон сюрпризов.

Собственно роль поджигателя отводилась Хануте, в то время как Сильвен должен был расписать лозунгами несколько окрестных зданий и памятники в парке. Джекобу пришлось во всех подробностях выслушать воспоминания старого корчмаря о том, как однажды двое пьяных посетителей спалили его деревянный протез. Металлический для поджигателя куда удобнее – к такому выводу подвел свой рассказ Ханута.

Надежда на то, что они переживут ближайшую ночь, становилась все призрачнее. Джекоб уже не раз пожалел о том, что не успел взойти с Лиской на ковер-самолет, прежде чем схватили Овчарку.

Впрочем, ему было не впервой вламываться в хранилище магических вещей. В виеннской кунсткамере его выручила слизь особых улиток, способная сделать человека невидимым. Еще в коридоре барятинского особняка Джекоб спросил Людмилу Ахматову, нет ли таких улиток в Москве, но она только улыбнулась и шепотом ответила, что приготовила кое-что получше. Тогда же карлица пообещала избавить его от шпиона, теперь уже постоянно дежурившего возле афишной тумбы через улицу.

Летом в Варягии солнце если и заходит, то ненадолго. Лиска вот уже несколько часов как легла – снотворное подействовало быстро, – а небо над Москвой все еще оставалось светлым, когда слуга вместе с тысячей извинений принес полученную еще утром телеграмму от Данбара.

«Держись от них подальше…» Данбар и не представлял себе, как хотел бы Бесшабашный последовать этому совету.

Колокола многочисленных московских церквей пробили полночь, когда Джекоб в последний раз заглянул в комнату Лиски удостовериться, что она спит. Не слишком ли много наобещал аптекарь? Джекоб видел из окна, как две тени выскользнули за ворота. Сильвен и Ханута – точно сбежавшие из-под родительской опеки мальчишки. «Альберт Ханута, охотник за сокровищами. Все еще в поиске» – такую надпись хотел бы видеть Ханута на своем могильном камне. Он приносил Джекобу набросок, чтобы тот проверил его на предмет орфографических ошибок.

Этой ночью старику предоставлялся хороший шанс упокоиться в московской земле. И он, безусловно, предпочел бы такую кончину медленному угасанию в Шванштайне от старости и болезней.

Серое перо на ночном столике возле Лискиной кровати было явно не из хвоста человека-лебедя. «Дикий гусь», – определил Джекоб, поднеся его к свету.

Лиска повернула голову, словно специально для того, чтобы Джекоб прочитал на лбу, что ей снится.

Он погладил ее по щеке. Почему бы не оставить Овчарку там, где он есть? Сама Лиска не захотела бы, чтобы Джекоб рисковал головой ради него. При этом она, конечно, не простит Бесшабашному, если он хотя бы не попытается спасти ее друга. Да и сам Джекоб будет остаток жизни считать себя виновником ее несчастья.

Ахматова сдержала слово – на этот раз шпиона-гоила возле ворот не было. Однако жизнь на московских улицах кипела вовсю. Нищие, пьяницы, девушки-цветочницы, группы офицеров по пути на бал, или в какой-нибудь притон, или игорное заведение. На каждом углу Джекоба поджидали торговцы вразнос, цыгане с ручными медведями и гадалки, однако по мере приближения к зданию кунсткамеры город пустел. Одно время коллекцию собирались переместить в Кремль, но дальше разговоров дело не пошло – к счастью для Джекоба и его компаньонов, потому что в этом случае их ночное предприятие было бы обречено на неудачу.

Вокруг дворца, где хранились магические сокровища Варягии, стояли правительственные здания и несколько школ. Когда Джекоб отпустил извозчика, ни в одном окне не горел свет.

Ахматова ждала его в одном из неосвещенных переулков, почти невидимая в черном платье. Рядом с ней стоял еще один карлик, и его имя было так же хорошо знакомо Джекобу, как и его бородатое лицо, – Василий Сокольский.

Именно так звали артиста, выступавшего в одном из крупнейших цирков Москвы под псевдонимом Муха. Джекобу доводилось восхищаться его головокружительными трюками, когда труппа гастролировала в Альбионе. Нетрудно было догадаться, какую роль отвела Ахматова Мухе в предстоящей операции.

– Бесшабашный? – переспросил Сокольский. – Не вы ли тот охотник за сокровищами, за голову которого некий карлик назначил килограмм чистого золота?

Любому, кто был хоть мельком знаком с Эвенаугом Валиантом, было ясно, что тот никогда не заплатит обещанного. Тем не менее Джекоб чувствовал себя польщенным. Очевидно, его заклятый друг не на шутку обиделся на то, что Джекоб выставил его дураком в Мертвом Городе.

Людмила вслушивалась в ночь. В отдалении надрывались колокола пожарной команды.

– Ваши друзья пунктуальны. – Карлица доверительно улыбнулась Бесшабашному.

– Ну а где еще один ваш герой? – прошептал ей в ответ Джекоб, совершенно не думая при этом, что еще один человек может повлиять на успешный исход дела.

Ахматова кивнула в сторону темного переулка. Приближавшееся оттуда существо выдавал не только огромный рост, но и ловкая звериная походка. Человек-волк. Среди них попадались удачливые охотники за сокровищами и идеальные убийцы. Подобно Лиске, они могли обрастать мехом когда заблагорассудится, однако, будучи от рождения оборотнями, были вынуждены превращаться в человека каждый день, чтобы держать в узде свою животную половину. Те из них, кто забывал это делать, выли на луну, подобно вервольфам. Людмила не предупреждала о таком помощнике, и Джекоб в очередной раз обрадовался, что не взял Лиску. Несколько лет тому назад ей пришлось убить человека-волка, не исключено, что они способны учуять такое.

Оборотень не представился. Как и ведьмы, они предпочитали хранить свои имена в тайне. Он кивнул, приветствуя карликов, и вперился в Джекоба бледно-золотистыми глазами. В некоторых странах матери топили детей с волчьим взглядом, но в Варягии оборотней уважали. В конце концов, родоначальниками царской фамилии считались медведи и волки.

– Сработало, – оскалился человек-волк. – Под носом привратников теперь можно хоть армию провести – они ничего не заметят. – Легко было представить, как этот хриплый шепот переходит в звериный рык. – Видели бы вы их…

Тут все вытянули шеи, словно собирались заглянуть поверх крыш.

– Главное, чтобы наша доблестная пожарная команда не управилась с огнем раньше, чем нужно, – добавил человек-волк.

Тут Людмила Ахматова запустила руку в карман пиджака и сунула каждому из присутствующих нечто похожее на пыльный клубок шерсти. Сокольский раскрыл ладонь и восхищенно присвистнул.

– «Кожа ночи»… Такие нити прядут пауки на изгороди Бабы-яги.

– И раздобыть ее так же непросто, как и трехглавого орла, – добавил человек-волк. – Сразу четыре! Как тебе это удалось?

– Один мой воздыхатель торгует ими, – объяснила Людмила, разматывая серую нить.

Связанные из такой пряжи плащи делали невидимым любого, кто их наденет. Участники операции исчезали по частям – странное зрелище.

– Не пойми меня превратно, но Орландо ты ведь тоже снабдила чем-то подобным? – шепотом поинтересовался у Людмилы Сокольский.

– Да, и «кожа ночи» позволила ему беспрепятственно пройти мимо стражников, но не через дверь секретного крыла, – ответила Людмила. – Надеюсь, господин Бесшабашный поможет нам избежать подобных проблем.

• Предыдущая
• 60/77
• Следующая