Золотая пряжа - Функе Корнелия - Страница 59

• Предыдущая
• 59/77
• Следующая

Однако лицо этой Клары было из стекла и серебра.

«Осторожно, злые собаки!»

Увидев табличку на садовых воротах Джоселин Багеналь, Роберт Данбар едва не крикнул кучеру поворачивать. Постройка на северной окраине Парраматты была типичной для архитектуры колониальной Тасмании: рискованное смешение дерева, камня и кованого железа. Белые колонны террасы и железный бордюр под крышей роднили ее с пряничными избушками деткоежек. Ничего особенного, такие дома в разобранном виде привозили из Альбиона, чтобы здесь, на чужбине, они напоминали своим жильцам о далекой родине. Но вместо этого они становились частью чужбины и прекрасно вписывались в тасманийский пейзаж, с его жарким синим небом и эвкалиптами.

Данбар проклинал свои близорукие глаза, вглядываясь в цветущие кустарники вокруг дома в поисках упомянутых собак. Слишком много вечеров корпел он над книгами, да еще и при плохом освещении. Когда-нибудь он станет слеп, как летучая мышь, – фу!.. чертовы твари, Тасмания так и кишит ими… Фир-дарриги не очень-то ладят с собаками, однако Данбар вспомнил, как рисковал Джекоб Бесшабашный, когда спасал его от пьяной солдатни, и решительно толкнул ворота. Он был уже на ступеньках парадной лестницы, когда из дома раздался многоголосый лай, но Данбар снова взял себя в руки и нажал кнопку звонка.

Их было четыре. Самая маленькая, песочного цвета, – размером с мышь, самая крупная – с волка, бурой масти. И они не нашли лучшего способа засвидетельствовать гостю свое почтение, кроме как с ног до головы перемазать его слюной. И это несмотря на настойчивые увещевания хозяйки.

В отличие от большинства библиотекарей – по крайней мере, тех, с кем доводилось встречаться Данбару, – Джоселин Багеналь не придавала слишком большого значения порядку в доме. Комната, посреди которой очутился Данбар, напоминала помещения Археологического института в Пендрагоне с их беспорядочными нагромождениями глиняных черепков, предметов искусства и оружия, наворованных в разных странах, – профессор не скрывал своего неодобрительного отношения к разбойничьим методам альбийской археологии. Коллекция мисс Багеналь по меньшей мере не уступала Археологическому институту многообразием. В жертвенном котле из Эйры хозяйка, судя по всему, варила пищу – альбийские археологи, как заметил про себя Данбар, в лучшем случае приговорили бы ее к расстрелу за такое преступление. Гномьи веретена из Баварии, колдовские горшки из Ломбардии (в них хозяйка выращивала комнатные цветы), самовар с драконами из Варягии, копье из Тилафейги…

– Я понимаю, что все это прекрасно собирает пыль, – Джоселин наморщила лоб, оглядывая коллекцию, – но у меня не хватает духу хранить их под стеклянными колпаками. Есть ли лучший способ понять вещь, кроме как опробовать ее на практике?

Интересный тезис, хотя и спорный. Данбар вспомнил шкатулку из Каледонии с захлопывающейся, как звериная челюсть, крышкой: когда он опробовал ее на практике, это едва не стоило ему руки.

Подумать страшно, как выглядит ее библиотека.

Хозяйка пригласила профессора в душный коридор, в самом конце которого темнела дверь с прибитой к ней магической маской – такие вешают на дома жители Нихона, чтобы отпугивать воров.

В этом мире не существовало места, которое Данбар мог бы с уверенностью назвать своим домом, но чувство возвращения к чему-то родному, привычному возникало всякий раз, когда профессор переступал порог книгохранилища. Коллекция забытых историй Джоселин Багеналь была едва ли не самым интересным книжным собранием, какое Данбар когда-либо видел в жизни. В середине зала стоял дорожный указатель с множеством стрелок. Судя по трухлявой древесине, хозяйка подобрала его на каком-то перекрестке, только таблички с направлениями написала сама. Данбар разобрал названия стран и городов, как реальных, так и мифических, затопленных островов, исчезнувших океанов… Такие же таблички на полках помогали сориентироваться путнику, затерявшемуся среди бесконечных книжных рядов.

С каким бы удовольствием он задержался здесь на пару дней! Данбар едва не забыл о неотложном деле, что привело его сюда. С тяжелым сердцем прошел он мимо желтой тасманийской полки и сине-зеленой с легендами народов Аотероа. Нужная ему информация с большой долей вероятности хранилась в отсеке стран Старого Света. Альбийский стеллаж оказался выкрашенным в подходящий этой стране, как показалось Данбару, насыщенно-зеленый цвет, каледонский – в чуть более темный. Легенды Гельвеции хранились на бледно-серой полке, а боландские – на синей.

Сборники сказок народов Левонии, Свериги и Норги, легенды Эллады… Рядом с фольклорными источниками попадались путевые заметки, газеты, биографии мореплавателей и землепроходцев, дневники, иллюстрированные атласы и определители видов растений и животных. Многие книги были зачитаны буквально до дыр, другие и вовсе представляли собой кипы разрозненных листов. Тематический диапазон поражал широтой, но во всем присутствовал строжайший порядок. Система классификации источников по странам показалась Данбару куда удобнее той, которой он пользовался в Большой Пендрагонской библиотеке.

– Мне нравится выражение вашего лица, – заметила Джоселин. – Этот зал вам милее всех прочих комнат в доме, не так ли? Только напомните мне, что мы ищем.

Одна из собак мисс Багеналь проникла в библиотеку, но даже это не смогло отвлечь Данбара от книг.

– Существа из стекла, одним прикосновением способные превратить в серебро что угодно, включая человеческое тело, – повторил Данбар, – и способы противостоять их магии. Один мой друг имел несколько весьма неприятных встреч с «зеркальными человечками».

– Вот как? Интересно!

Данбар уловил нотки зависти в голосе мисс Багеналь.

– Свет мой зеркальце, скажи… – пробормотала она, – или нет, вряд ли… Полагаю, я знаю, где их искать. Подскажите какое-нибудь другое ключевое слово… Может, «ольховые эльфы»?

Данбар кивнул. Библиотекари редко жалуются на плохую память. Иногда Данбару казалось, что слова удерживаются в их сознании при помощи специальных липучек.

– Отец короля Артура… мы ведь говорим об особой разновидности эльфов?

– Именно так.

Джоселин Багеналь задумчиво оглядела полки:

– Из всех забытых историй эти самые забытые. Боюсь, мои источники недостаточно древние. И все же… почему бы не попробовать?

Главное – не лгать. Джекоб не забыл ни той ночи, ни данного Лиске обещания. Но и то и другое в его памяти оказалось неразрывно связано с замком Синей Бороды и серебряной маской вместо Лискиного лица.

Разумеется, царская кунсткамера – не избушка Бабы-яги, но она куда более опасна. Снова подвергать опасности жизнь Лиски – Джекоб боялся одной этой мысли. Куда привычнее рисковать собственной головой, пусть даже ради ее любовника.

Он подмешал ей сонного порошка в гороховое пюре, которое повар Барятинского подал в качестве гарнира к фаршированным фазанам. Аптекарь уверял, что Лиска проспит как минимум двадцать часов без каких-либо последствий. Значит, если все получится, когда она проснется, Овчарка будет на свободе. Если нет – их схватят и расстреляют вместе с ним. Второй вариант казался Джекобу более вероятным.

Ханута и Сильвен с таким азартом ухватились за отведенные им роли, что это стало для Бесшабашного еще одним поводом для беспокойства. Всего в нескольких улицах от царской кунсткамеры располагался парк с концертным павильоном в центре, куда высшее московское общество приходило слушать музыку. Там и планировалось устроить поджог – излюбленная практика местных анархистов. Павильон стоял достаточно далеко от жилых домов, так что огонь не мог перекинуться на город.

• Предыдущая
• 59/77
• Следующая