Тайна древнего саркофага - Басманова Елена - Страница 20

• Предыдущая
• 20/68
• Следующая

Брунгильда закончила свои музыкальные занятия и вышла на веранду. Она подошла к Муре и поверх плеча сестры в сером однотонном сумраке летнего дождя заметила, что возле дома остановился автомобиль графа Сантамери. Через мгновение до них долетели резкие звуки клаксона. Рене явно стремился определить, дома ли хозяева?

Сестры взволнованно обменялись взглядами.

– Граф Сантамери приехал! Кажется, он хочет зайти к нам. – Порозовевшая Брунгильда старалась сохранять равнодушный вид.

Елизавета Викентьевна смущенно посмотрела на Полину Тихоновну – та улыбалась.

– Николай Николаевич, Клим Кириллович, к нам гость, – объявила жена профессора.

Мужчины пожали плечами, не вникая в смысл сказанного. Партия переходила в эндшпиль.

Девушки открыли окно – граф увидел их и жестами показал, что насквозь промок Ему необходимо поставить автомобиль во двор и переодеться.

Мура и Брунгильда с трудом сдерживали радость – как-никак, а развлечение в летний дождливый вечер. Они, стараясь сохранять невозмутимость, все же успели сбегать к зеркалу и убедиться в своей привлекательности. Конечно, Брунгильде пришлось слегка поправить пышные русые волосы, а Мура своей темной косой осталась вполне довольна, лишь припудрила веснушки. Полина Тихоновна с Елизаветой Викентьевной тоже не пренебрегли возможностью прихорошиться.

Доктор и профессор заметили небольшую суету и, поглядев друг на друга, многозначительно усмехнулись. Женщины никогда не устают вносить дополнительные штрихи в свой и без того совершенный облик.

Примерно через полчаса на дорожке, ведущей к дому, показался граф Сантамери. Он глядел под ноги и старался переступать разлившиеся лужи и ручейки воды. В одной руке он держал большой черный зонт, другой прижимал к груди три бутылки шампанского.

Глаша пошла открыть дверь. Оказавшийся уже на крыльце под навесом гость, тщательно вытирая ноги о коврик, приговаривал немного виновато:

– Не хочется вас беспокоить, но, право, мне не с кем разделить свою радость.

Граф был одет в темный костюм, сочное серебро шелкового жилета наполовину закрывало белую сорочку со стоячим воротником, уголки которого были загнуты вниз. Изящный галстук довершал наряд француза.

– Рад вас приветствовать, дорогие соседи! – Черные глаза возбужденно блестели. – Простите, что нарушил ваш покой.

Он вручил Глаше три бутылки шампанского, и она прижала их к груди, еще не решив, что с ними делать. Руки графа освободились, и он подошел к поднявшимся из-за шахматного столика мужчинам, чтобы обменяться с ними рукопожатием. Затем поцеловал ручки дамам.

– Милости просим, господин граф, садитесь, – слегка наклонила голову Елизавета Викентьевна. – В честь чего ваше шампанское?

– Я хотел бы просить вас разделить со мной радость, – граф не мог сдержать улыбку. – Я получил хорошее известие, дело мое обещает скоро разрешиться самым благоприятным образом.

– О каком деле вы говорите? – Николай Николаевич покосился на шампанское и сделал Глаше знак, чтобы поставила его на стол.

– Я ведь приехал в Петербург в связи с одним очень важным делом. – Рене наконец уселся на стул, все еще не глядя на барышень, слегка задетых отсутствием интереса к ним.

– А где же ваша подопечная – милая Зинаида Львовна? – спросила Мура, чтобы обратить на себя внимание.

Граф перевел на нее посерьезневший взгляд, учтиво и почти незаметно поклонился:

– Зинаида Львовна, по моим сведениям, находится в Петербурге. Впрочем, не знаю, придется ли мне еще играть роль ее пажа – у меня создалось ощущение, что я не способен скрасить ее досуг.

– А приедет ли она еще сюда? – поинтересовалась Брунгильда.

– Точно ответить не могу. Зинаида Львовна – человек сложный, неожиданный, с перепадами настроения. Может быть, и появится – дача снятa на весь сезон, – хотя дачная тишина Зинаиде Львовне не по нраву.

– А вы, милый Рене, вы остаетесь? – спросила Елизавета Викентьевна.

– К сожалению, мадам, вряд ли, – галантно ответил гость, – дело мое близится к концу. Я имею в виду не коммерческие интересы, которые, как вы понимаете, остаются и впредь, а личные. Теперь я уже могу вам поведать о них, тем более что сегодня я встречался с господином де Монтебелло, французским послом, он меня очень обнадежил. Можем ли мы по этому поводу выпить немного шампанского?

– Глаша, принесите бокалы, – попросил профессор Муромцев, с сожалением отставляя шахматы. – В чем же состоит ваше дело, граф?

– Я вам уже рассказывал, что мои предки были связаны с Россией и некоторые из них подолгу здесь жили. Но подробностей вы не знаете. В частности мой прадед общался с графом Строгановым, оба они проявляли интерес к старинным вещам, к предметам, свидетельствующим о древних культурах. Одна из драгоценных реликвий коллекции деда оказалась в руках графа Строганова. Мой отец перед кончиной поведал мне о ней и завещал ее разыскать и вернуть во Францию.

– Какая необыкновенная история! – воскликнула Брунгильда. Живая заинтересованность, отразившаяся на ее выразительном лице, ровный доброжелательный свет голубых глаз не могли оставить графа равнодушным – и он тепло улыбнулся прекрасной девушке.

– И вы ее нашли, вашу реликвию? – спросила Мура.

– И да и нет. Сначала я попросил французского посла выяснить ее местонахождение. Что он и сделал – только после этого я приехал в Петербург. Посол обещал найти возможность убедить потомков графа Строганова вернуть мне драгоценную для меня вещь.

Профессор самолично разлил шампанское по бокалам, принесенным Глашей.

– Если вы ее получите то за это действительно стоит выпить шампанского! – Профессор Муромцев ожидал продолжения рассказа.

– Обладатели реликвии, – продолжил Рене, – долго отказывались даже говорить о ее возвращении. Но теперь ситуация изменилась, и они, скорее всего, расстанутся с ней. И надежда получить ее возрастает. Завтра я ее увижу.

– Ну что ж, милый Рене, поздравляем вас! – искренне улыбнулась взволнованному графу Елизавета Викентьевна и, подняв бокал, встала и пригубила вино.

Вслед за Елизаветой Викентьевной и остальные стоя выпили за удачу графа.

– Семейные ценности – самые важные ценности для человека, хорошо, что вы не забыли о завещании отца, – одобрила действия графа Полина Тихоновна, уже усевшись на свой стул и держа в руках бокал с недопитым шампанским.

– Такое событие можно отметить и водочкой, – предложил профессор. – Найдется в этом доме хорошая закуска?

– Только холодная, горячее еще не готово. Потерпите немного, сейчас Глаша соберет на стол. И почему это люди, занимающиеся техникой, не думают о бедных женщинах? – шутливо подхватила Елизавета Викентьевна. – Изобрели бы какую-нибудь чудесную печку, которая бы за пять минут могла сварить или поджарить.

– И чтобы не надо было возиться с дровами или углем, – предложила Полина Тихоновна.

– А знаете что, друзья мои, одна такая чудо-печь уже есть, – улыбнулся Рене, – для нее не надо ни угля, ни газа, ни бензина. А работает она на электричестве. Ее ходят смотреть все приезжие в Париже. Ее установили в прошлом году в ресторане «Фериа». Я сам туда заходил и видел электрические бифштексы и электрическое рагу.

– И неужели люди не боятся есть электрическую пищу? – удивилась Брунгильда.

– Нет, едят, да еще и хвалят, – обворожительно-застенчиво улыбнулся Рене. – Я, правда, не рискнул. Для работы печи требуется ток силой в триста пятьдесят амперов, а напряжение – четыреста пятьдесят килоуаттов в час.

– Боюсь, в России подобное чудо появится не скоро, – огорченно вздохнул профессор, – очень много предрассудков, люди пока боятся электрического тока.

– Кстати, граф, скажите, а на вашем чудесном самодвижущемся экипаже не опасно ездить в дождь? Не может ли он воспламениться? – спросила Полина Тихоновна.

– Что вы, мадам, – галантно поклонился Рене, – совсем не опасно. Я интересовался вопросами безопасности. Кроме того, я только в прошлом году приобрел новую модель «рено» – с совершенно новым двигателем. Он абсолютно надежен. А в двигателях я разбираюсь.

• Предыдущая
• 20/68
• Следующая