Мумия блондинки (Сборник) - Квентин Патрик - Страница 72

— Если ты отпустишь меня, дорогая,—- заметила я на полном серьезе,— то можешь рассчитывать на мой голос в пользу твоей спины или любой другой части твоего тела.

Мне все же удалось ускользнуть и продолжить путь к выходу. Уже вблизи заветной двери я заметила Мерсию Перриш.

Она стояла, бессильно опустив руки и голову, лицо было таким же белым, как атлас платья. Видимо, она только что вернулась из сада, подумала я, но почему у нее такой вид, будто она столкнулась с призраком? И где же Норма?

Я попыталась протиснуться к ней, но позади меня раздался тихий голос:

— Не доставите ли мне удовольствие, мисс Ловеринг?

Я обернулась. Это был Роберт Хаднатт, губы которого искривились в вымученной улыбке. При этом он смотрел на Мерсию и одновременно увлекал меня назад, в водоворот танцующих, из которого я так жаждала вырваться.

Во время танца Хаднатт не произнес ни слова. Я его жалела от всего сердца, понимая, как ему тяжело дается выполнение обязанностей преподавателя, когда все его мысли заняты убийством Г рейс.

Танец показался мне бесконечным. Господи, скорее бы появился лейтенант — тогда бы я перестала беспокоиться за Норму!

Но, наконец, музыка смолкла. Мы с доктором выбрались с танцплощадки, он подвел меня к стулу у стены, поклонился и пробормотал:

— Восхитительно, мисс Ловеринг, благодарю вас. — И отошел.

В ту же минуту появился Джерри.

— Ли, черт побери, где ты была?

— Везде. Пыталась тебя разыскать.

— А я — тебя. Ты говорила с Нормой?

— Нет. Не смогла к ней подойти... Где она теперь?

— Я ее не видел, хотя искал повсюду.

Он замолчал, глядя куда-то в сторону широко раскрытыми глазами.

— Ты, Стив? Я и не знал, что ты вернулся.

Стив стоял неподалеку, наблюдая за нами с характерной для него чуть насмешливой улыбкой. Я сообразила, что впервые была вместе с ними обоими после их ссоры из-за Грейс. Теперь, казалось, все это должно было забыться, но между ними по-прежнему чувствовался холодок.

— Да, вернулся. Большой Эппл заставил меня повертеться на раскаленных углях, но мне все же удалось ускользнуть.

И тут я увидела Пенелопу, которая шла к нам в сопровождении высокого,, стройного молодого мужчины в идеально сшитом вечернем костюме. Разумеется, лейтенант Трент не хотел быть белой вороной в этой нарядной толпе.

Он на секунду остановил свой взгляд на Стиве, не выказав никакого удивления при виде его, коротко кивнул Джерри и обратился ко мне:

— Где ваша приятельница Норма Сейлор?

— Не знаю.

Я посмотрела на Джерри, потом на Пенелопу.

— Мы пытались найти ее, но безуспешно. То есть...

Вмешался Стив:

— Я только что видел ее наверху на галерее, в окружении толпы поклонников.

Он повернулся.

— Да, она все еще там.

Мы все посмотрели на ярко освещенную галерею, заполненную студентами, уставшими от танцев. Они стояли группами с тарелочками или бокалами пунша в руках. Это было похоже на массовку в современной опере. Героиней же, несомненно, была девушка, стоявшая к нам спиной, в золотистом платье с металлическим отливом, в тон волосам.

Беспокоиться о Норме не стоило — у нее была надежная охрана. И я вздохнула с облегчением.

Похоже, лейтенант Трент испытывал то же самое, ибо он оторвал взгляд от галереи и обратился к Стиву:

— Поскольку мисс Сейлор вряд ли теперь останется в одиночестве, мы можем дать ей возможность повеселиться. Вы, вероятно, хотите меня видеть, мистер Кар-терис?

— Чем скорее, тем лучше! — буркнул тот.

Они ушли. Пенелопа тоже исчезла. Наконец-то мы с Джерри остались вдвоем!

Мы отправились к накрытым внизу столам для ужина, отчасти из-за того, что Джерри было трудно подниматься по лестнице, а отчасти, как мне кажется, потому, что обоим хотелось избежать встречи с Нормой, которая стала для нас символом всего того, о чем так не хотелось думать.

Джерри принес бокалы с пуншем и две тарелочки салата с омарами. Мы хотели устроить маленький пир, но у нас ничего не вышло. Множество студентов захотели выразить Джерри свое сочувствие, и мы с полчаса находились в центре шумной толпы, причем через наши головы что-то передавали в обе стороны.

Наконец Джерри взял меня под руку.

— Бежим к чертям отсюда!

— Бежим! — согласилась я.

— Мы вышли из учебного корпуса, добрались до калитки английского сада и по дорожке в зарослях рододендронов направились к бассейну е фонтаном.

На небе теперь сияла луна, точнее, молодой месяц. Его серебристый свет заставил Ника выключить свою подсветку. В саду стало темнее, но гораздо таинственнее и романтичнее. Там не оказалось ни души. Мы с Джерри подошли к каменной скамье у фонтана.

Джерри взял мои пальцы в свои руки.

— Я не знал, что Ник выключит и этот прожектор.

— А я рада, что он это сделал. Так красивее.

Джерри повернулся, чтобы видеть меня, и заговорил.

В его голосе все еще слышалась горечь:

— Полагаю, теперь все кончено, Ли. Трент возьмет это письмо у Нормы, узнает, кто его написал, и, возможно, выяснит, кто убил Грейс. А дальше — око за око, как положено.— Помолчав, он спросил: — Ли, ты кого-нибудь подозреваешь?

— Подозревать можно многих, но мне не хочется, потому что все они не способны на такую жестокость. Но, однако, я понимаю, что кто-то из них должен быть не таким, как я предполагаю, и мне делается страшно.

Джерри положил руку на холодную спинку скамьи, потом обнял меня.

— Часто в голову приходят странные мысли. Я был очень привязан к сестренке, потому что мы с ней столько всего пережили! После смерти отца у нас ведь ничего не осталось. Иной раз мне хочется, чтобы эта кошмарная история не имела продолжения. Кто-то убил Грейс. Поймают этого человека, казнят его. А что потом? Вот мне и приходит в голову, насколько было бы легче, если бы Грейс покончила с собой.

— Но ведь она этого не сделала?

— Так все говорят, все, кроме страховой компании.

Он суховато рассмеялся.

— Они сегодня снова со мной разговаривали. По-прежнему придираются к тому письму, которое Грейс написала мне в театре, а Норма потом разорвала. Отец декана Эппла тоже расспрашивал меня о нем. Говорил, что будет масса юридической волокиты, если письмо не будет предъявлено.

— А Норма его порвала! — с прежней неприязнью воскликнула я. Послушай, ведь она порвала его в больнице, Джерри. А вдруг она не сожгла обрывки? Ты не спросил ее, что она с ними сделала?

— Ну нет, она поспешила от них отделаться, не сомневайся! Норма боялась, как бы кто-то случайно их не прочел. Они попали в цель...

— «Они»?

— Ну да, она разорвала и второе письмо, про которое я тебе рассказывал. Г рейс написала его за несколько дней до того, как это случилось. В нем она очень нелестно отзывалась о Норме.

Он обнял меня, отыскивая своими губами мои губы.

Недавно прошедшие годы исчезли из памяти, и я вспомнила день своего шестнадцатилетия, когда Джерри вывел меня в пахнущий летом сад и обнял своими нескладными мальчишеским^ руками. Тот первый поцелуй был таким нежным.

И вот сейчас второй.

Этот был длительный, настойчивый. Вот когда я поняла, что нужна сейчас Джерри больше, чем когда-либо. Наконец он отпустил меня.

Я смотрела на фонтан, видела округлые листья лилий с поблескивавшими на них капельками воды, впитавшими в себя лунное серебро. Но чего-то определенно не хватало. Исчез маленький гномик с длинной бородой и остроконечной шапочкой. Я присмотрелась внимательнее сквозь вуаль водяных брызг и увидела один красный сапожок, торчащий из воды среди лилий бассейна.

— Очевидно, кто-то сбросил гномика в бассейн.

Джерри сжал мою руку. Я вытянула вперед вторую, подставив ее под струю воды и снова увидела в воде серебристые блики. Серебро, а под поверхностью воды — золото.

— Посмотри, Джерри,— прошептала я,— как лунный свет превращает воду в серебро.

До чего же это было красиво! Мне стало жалко раскрашенного гномика, который когда-то казался мне зловещим, а теперь вот от него остался один сапожок, торчащий из воды. Я наклонилась, пытаясь найти гномика в воде и вернуть его на постамент. Моя рука опустилась в воду, ощупывая все вокруг, все глубже и глубже.