Золотая Вспышка - Ледок Диана Дмитриевна "diledok" - Страница 12

Сама Роза изо дня в день умоляла мать послушаться врачей и увести ee к солнцу, но все

мольбы пропадали втуне. Олив заботилась о дочери, и не допускала мысли о том, что какой-

то слабенький лучик может поставить ее на ноги.

Роза слегла. Раф уже начинал обзванивать лучших медиков города, когда в один прекрасный

день всех не разбудило все-таки прорвавшиеся сквозь пелену облаков солнце. Но ни один

лучик не попадал в комнату больной, по настоянию матери, окна были плотно занавешены

бордовыми занавесками.

В два часа пополудни в дверь кто-то позвонил.

- О! Это наверное доктор... - Раф сорвался со своего дивана, устремился в прихожую и

распахнул дверь. На пороге стоял высокий, черноволосый молодой человек, со светло-

карими глазами и самой обыкновенной внешностью.

- Вызывали доктора? - даже не здороваясь, выпалил он.

Если бы обеспокоенный здоровьем дочери Рaф был бы в состоянии трезво взглянуть на

незнакомца, и на миг забыть o больной, он бы сразу обратил внимание на то, что с молодым

человеком творится что-то неладное: его глаза неестественно ярко блестели на лице,

выдавая тем самым чрезмерную взволнованность и беспокойство; он тяжело дышал, как

будто преодолел все расстояние до их квартиры бегом.

Но Раф не обратил внимания на его внешний вид, все его мысли сосредоточились на дочери.

Он кивнул.

- Да, да, конечно, проходите.

Без лишних слов доктор прошел в темную комнату Розы и закрыл за собой дверь, оставляя

тревожного родителя в коридоре. Потом быстро подошел к окну и распахнул его, впуская в

комнату поток свежего воздуха и лучи солнца, тут же полившиеся на подушку бледной, как

смерть, страдалицы.

- И они называют себя ее родителями... - сердито пробурчал он и сел у ее изголовья.

Поколебавшись, Леон осторожно протянул к ней руку и положил ладонь на холодный лоб.

Роза вздрогнула.

Пять минут прошло в полном молчании, и наконец она открыла глаза и сфокусировалась на

медике. Леон поспешно оттернул руку, но она была слишком слаба для того чтобы заметить

это движение. Глаза то и дело смыкались, ей явно было сложно держать его лицо в фокусе.

- Ты? - выдохнула Роза после минутного молчания.

Леон улыбнулся ей и облегченно вздохнул.

- Наконец-то, Роза... Я уж начал беспокоится, - oн обвел глазами пыльную комнату. - И

сколько же времени ты провела в этой... хм, берлоге?

- Это моя комната, - делая слабую попытку улыбнуться, Роза закрыла глаза и сморщилась.

- Так сколько?

- Я не помню... Кажется около двух дней.

Леон мрачно кивнул и скосил глаза на дверь, за которой, судя по шепоткам, столпилась вся

семья.

- Если бы я только знал... Твоим родителям, Роза, не помешало бы хоть изредка, - он сжал

кулаки, - проявлять к тебе хоть немного внимания. Если бы я только мог догадываться, что

они с тобой сделают, я бы не уезжал.

- Не уезжал? - безо всякого выражения повторила она

- У меня были дела, а ты очевидно не смогла жить одна... Это странно. Я имею в виду, -

поспешно поправился он видя ее недоуменный вид, - без погоды, без действительно

хорошей погоды твое здоровье так пошатнулось, что я не мог дальше тянуть, и приехал.

Он несколько минут смотрел на нее, а потом по его лицу пробежало некое подобие улыбки.

- Роза... Ты такая бледная.

- Наверное.

Он погладил ее по волосам и шире распахнул окно, впуская больше света.

- Как ты себя чувствуешь теперь?

- Лучше... Спасибо. Но ты так и не сказал...

Но Леон поднял руку, и Роза умолкла. Потом он быстро отдернул шторы, чтобы свет

продолжал проникать, но само окно прикрыл. Не следовало подвергать нервы Олив такой

опасности переволноваться. В дверь постучали, и не дожидаясь ответа вошли Рaф и Олив.

Оба тотчас зажмурились и застыли в дверях. Леон кашлянул.

- Ваша дочь скоро пойдет на поправку.

Глаза Олив наполнились слезами. Она бросилась к дочери и обняла ее.

- Девочка моя... Как я рада, но... Не стоит тебе лежать при таком свете, это может негативно

на тебя повлиять, я его закрою.

- Нет! - в один голос выкрикнули Леон с Розой и ее рука, потянувшееся было к занавескам,

застыла в воздухе. Олив недоуменно вскинула брови. Леон сказал:

- Я вынужден настаивать. Больной будет только полезен свет.

- Но я...

- Мам, я прошу тебя.

Роза села в кровати и Олив воскликнула:

- Тебе нельзя сидеть! Ты можешь переутомится!

Позади нее послышался тихий смешок и она обернулась.

- Я... Хм, наверное пока выйду.

И Леон быстро покинул комнату.

- Что ж... Мы наверное тоже выйдем, а ты полежи пока. Он ведь дал тебе лекарство, не так

ли?

- О да, - улыбнулась Роза, - он все уже сделал, не беспокойся.

- Что ж, прекрасно, иного и не требуется.

И они попятились к дверям. Как только дверь за ними закрылась, Роза легко соскользнула с

кровати и подошла к окну, за которым можно было увидеть ослепительно голубое небо и

слепящее солнце. Вздыхая от удовольствия, она вновь распахнула настежь ставни и застыла.

Спустя пять минут она оделась, причесалась, и вышла в гостиную, где застала всех

родственников в сборе, в полном молчании попивающих чай, и разглядывающих Леона.

Последний, стоящий в тени тут же обернулся.

Олив подбежала к ней и усадила за стол.

- Ты смогла выйти к нам... Что же это было за волшебное лекарство?

Она с интересом посмотрела на молодого врача. Тот загадочно улыбнулся:

- Профессиональный секрет врача, мэм... Единственное, что бы я мог вам посоветовать и

сказать на будущее, - он кивнул на Розy, в этот момент с кислой миной смотревшую в свою

тарелку, - это побольше уделять внимания своей дочери.

- Так ведь... - Олив внимательно посмотрела в его абсолютно бесстрастное лицо и потом

оглянулась на мужа, - я уверена что мы уделяли ей все, на что мы были способны... Она не в

чем не нуждалась, я уверена.

Леон осторожно пожал плечами и сказал.

- Возможно. Но впредь имейте в виду.

- Хорошо. Роуз, милая, ты чего не ешь? В твоем положении пища это первый шаг к

выздоровлению.

- Но мама...

Леон покачал головой и тихо сказал.

- Не думаю. В ее ситуации ей намного больше пользы принесла бы прогулка.

- Нет, я лучше знаю что важно моей дочери...

- Возможно вы все-таки прислушайтесь к моим словам, мэм, - устало сказал Леон. - В

большинстве случаев больные интуитивно чувствуют, что им будет полезнее всего. И

поэтому, - добавил он многозначительно, - не стоит насильно ее кормить, это может еще

ухудшить ее состояние.

- Но...

- Олив, - Раф выглядел усталым и встревоженным, и уже привставшая было Олив немного

оттаяла.

- Ну ладно, так и быть. Тогда... - oна погладила дочь по плечу, - мы сейчас выйдем с тобой во

двор?

- С вашего позволения, - Леон вновь надел на себя маску высокомерного безразличия, - я мог

бы ее немного э... выгулять.

С минуту Олив колебалась, но потом вздохнула.

- Хорошо, только не уходите далеко, и... Осторожней с машинами. Она знаете ли недавно

чуть не попала под автобус.

Брови Леона поползли вверх.

- То есть как?

- Ну, она возвращалась со школы, а тут автобус...

Лицо Леона побледнело, и с лица Олив мигом сошла улыбка. Но прежде чем она успела что-

либо сказать, он кивнул Розе на прихожую и, попрощавшись, вышел.

- Ну... пока, - немного ошарашенная столь скорым уходом, проборматала она, - тогда я

пойду?

Джон, сидевший за столом, невозмутимо бросил:

- Не шалите дети мои...

Олив помрачнела.

- Джон! Ладно уж, Роза, иди, погуляй.

Роза не заставила себя долго ждать и, поспешно покинув кухню, последовала за Леоном.

Пока они не вышли на залитый солнцем двор, тот молчал и смотрел себе под ноги. Когда