Иероглиф «Измена» - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 53

• Предыдущая
• 53/64
• Следующая

— Остынь, — посоветовал мужчине Тжонг. — Если тронешь хоть одну из этих женщин, будешь иметь дело со мной.

— А кто ты такой? — вызверился мужчина.

— Это тебя не касается, — спокойно сказал Медноволосый Тжонг. — Ты писатель Леньшао?

— Да, я великий мастер слова Леньшао, ты, бездарность! Ты еще услышишь обо мне! И враги мои тоже услышат!

— Не сомневаюсь. Но мы с Юйлин пришли не за этим. Мы хотим выкупить у тебя жену. Довольно ей мучиться с таким негодяем.

— Выкупить? — ощерился Леньшао. — Я своими женщинами не торгую! Я мастер слова, у меня благородные чувства! А сколько дадите?

Юйлин молча достала императорский перстень и повертела им перед носом ошалевшего Леньшао. На лицо горе-писаки легли радужные отблески от камня.

— Уфф, — выдохнул Леньшао. — Вы где его украли, а? Сознавайтесь, твари! Хотите сбыть мне краденую вещь?

Этого Медноволосый Тжонг уже не выдержал. Он схватил за грудки талантливого писателя и принялся его трясти что было сил. При этом он повторял:

— Не смей никого огульно обвинять! Не смей злословить! И если хочешь остаться в живых, возьми перстень и отдай нам свою жену!

Перепуганный писака еле вырвался, в глазах его плескался страх.

— Хорошо, хорошо! — воскликнул он. — Будь по вашему. Но одного перстня мне маловато за такую красавицу-жену. Я ведь люблю ее, покарай меня Небесная Канцелярия! Мало одного перстенька за мою великую любовь!

— Сколько же ты хочешь, ненасытная утроба? -рыкнул Тжонг.

— Хотя бы десять связок монет, — угодливо улыбнулся писака. — Не пойду же я к меняле с таким роскошным перстеньком! Я его сохраню на память о дорогой женушке!

— На этот перстень можно купить три дома с участками земли! — гневно вскричал Тжонг. — А ты еще требуешь денег! Но будь по-твоему! — Он достал из поясного мешочка десять связок серебряных монет и положил на крошечный, едва державшийся на одной ножке столик: — Вот. А теперь пиши разводную своей жене. Все по правилам пиши!

Леньшао еще поломался для виду, но наконец сели написал разводное письмо. Поставил свою подпись, после чего жадно схватил перстень и деньги. Засмеялся:

— Дураки! Да на такие деньги я себе еще десяток жен куплю! Пошли вон, навозные кучи!

— Будь ты проклят, Леньшао, — сказала Юйлин и плюнула в лицо писаке. Взяла за руку онемевшую от всех этих событий сестру и вышла из лачуги, следом за женщинами вышел Медноволосый Тжонг.

Так Юйлин Шэнь выполнила свой сестринский долг. Забегая вперед, скажем, что ее сестра с тех пор была очень счастлива и довольна. Она не стала искать себе нового мужа (вдруг будет не лучше прежнего), а поселилась в одном из уединенных женских монастырей, где со временем за беспорочное поведение была назначена настоятельницей. Леньшао же не сумел распорядиться своими сокровищами. В тот же вечер, когда он смертельно напился, к нему в хижину проникли грабители и украли перстень, а писаку задушили — той самой веревкой, которой он хлестал свою безответную жену…

А путь Юйлин и Медноволосого Тжонга снова лежал в Тэнкин. Потому что в столице со дня на день должны были развернуться совершенно потрясающие события…

Весть о том, что император внезапно выздоровели и, мало того, ждет своих первых советников в главной зале совещаний, пронеслась по всему дворцовому комплексу с поразительной быстротой. Придворные ахали, вздыхали, поминали богов, благодарили Небеса и перешептывались. Великое событие! Чудо! Снисхождение божественной милости!

— Приветствуем божественного императора! — воскликнули советники, собравшиеся в главной зале.

Император, гордо восседавший на яшмовом троне, милостиво им кивнул и сказал:

— Благодарение Небу, мы выздоровели. И великодушны настолько, что не будем предавать смерти лекаря Шицзуна, который неверно лечил нас. Мы только повелеваем отправить этого лекаря на конюшню, чтобы отныне он лечил лошадей и прочую скотину, а к людям не смел и подходить!

Советники немедленно записали это в своих свитках.

— И вторая хорошая новость… — Император помолчал. — Мы очень долго тянули с женитьбой. Однако теперь спешим вас обрадовать: мы женимся.

— Слава великому императору! — вскричали советники, но было в этих криках и недоумение: а так ли уж и здоров император? Где это он во время болезни успел найти себе невесту? Не бредит ли лучезарный владыка?

Однако сомнения и удивление тут же были развеяны (а возможно, и сильнее возросли). Ибо император сказал:

— Наша невеста — воспитанница фей, высокородная дева Вэньфэнь. Она уже находится во дворце Побеждающей Нежности с приставленными к ней служанками и придворными дамами. Мы не будем более медлить со свадьбой и потому требуем, чтобы вся Яшмовая Империя была оповещена о том, что император женится с наступлением Дня Сороки.

— О милостивый владыка, дозволь говорить твоему рабу! — простерся ниц перед императором советник по церемониям Жуйден.

— Говори, почтенный Жуйден, — милостиво разрешил император.

— День Сороки наступает уже через седмицу, ваше величество. За этот короткий срок невозможно подготовить весь дворцовый комплекс к свадебной церемонии. Только на то, чтобы украсить соответствующей вышивкой занавеси и ковровые дорожки в храме Пяти Добродетелей, уйдет целый лунный месяц! А ведь еще необходимо составить списки гостей, списки даров и молитвенных приношений…

— Ничего этого не требуется! — отмахнулся император.-Для нашего семейного счастья неважно, будут на храмовых коврах вышивки или нет. Так что свадьба состоится в День Сороки и ни днем позже.

— Ваше величество! — пал ниц другой советник-советник по гаданиям и прочей геомантии. — Позвольте говорить!

— Что еще? — нахмурился император.

— День Сороки, конечно, благоприятен для заключения браков, государь, но нам необходимо составить гороскоп вашей светлейшей невесты. Вдруг в ее гороскопе обнаружатся несоответствия…

— Довольно! — рассердился император. — То не было дня, чтобы вы не напоминали нам о женитьбе, теперь же, когда мы все решили, вы строите препоны и ковы! Как мы сказали, так и будет!

Советникам ничего не оставалось делать, как смириться и выразить свое смирение низкими поклонами.

Однако весть о том, что император здоров и собирается жениться, была подобна разорвавшейся петарде. И гром этой «петарды» прозвучал не только в высших чиновных кругах. Известный и приближенный к государю царедворец Оуян Ци Мэнчень, едва выдалась возможность выйти из дворца, поспешил в управление Тайной службы, где потребовал вызвать к себе господина Цу.

Когда Цу вышел к царедворцу, тот сказал:

— Крыса прогрызает слабую стену.

— Стена рухнет и придавит строителя, — ответил господин Цу. После чего оба сели в крытый паланкин царедворца и отправились в заброшенный монастырь Милостивой Рыбы.

Развалины этого монастыря издавна пользовались самой дурной славой. Происходило это потому, что еще в те времена, когда существовали монахи, поклоняющиеся Милостивой Рыбе, выяснилось, что настоятель монастыря — грабитель и растлитель. Настоятеля казнили, монахов отправили на каторгу, а монастырь пришел в упадок. Говорят, в полнолуние по его развалинам бродила беспокойная душа недостойного настоятеля и пугала редких прохожих ужасающим воем… Но с некоторых пор в монастыре даже привидение опасалось появляться, потому что в старых, с покрытыми плесенью стенами кельях поселились наши старые знакомые заговорщики Чхен и Хун.

• Предыдущая
• 53/64
• Следующая