Иероглиф «Измена» - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 54

• Предыдущая
• 54/64
• Следующая

Царедворец Оуян и господин Цу приехали к монастырю под вечер. Вышли из паланкина, осторожно пробрались среди разрушенных колонн, стен и изваяний в глубь двора. Здесь стояло двухъярусное здание с кельями. Едва вновь прибывшие хотели переступить порог, как перед ними просвистела стрела, а вслед за тем раздался голос:

— Стой, кто идет?!

— Крыса прогрызает слабую стену, — быстро проговорил царедворец. Он дрожал и был бледен — не нравилось ему в монастырских развалинах. А второй начальник Тайной службы господин Цу, наоборот, был спокоен и даже насвистывал какую-то легкомысленную песенку.

— Стена рухнет и придавит строителя, — глухо донеслось из недр здания. — Проходите.

Предатели вошли в темный коридор. Перед ними мелькнула еще более темная тень:

— Следуйте за мной.

Они повиновались и вскоре оказались в небольшой круглой келье с тремя окнами. В окнах торчала рваная бумага, на стенах кельи висели обрывки молитвенных лент. На одной из скамей сидел Чхен, а вошедший вместе со злоумышленниками тип был Хун.

— Вы перебарщиваете со скрытностью и слишком осторожничаете, — укоризненно сказал царедворец Оуян. — Разве неясно, что, кроме нас, сюда никто и не подумает явиться?

Царедворец храбрился, но было заметно, как он дрожит под своими роскошными нарядами. И немудрено — один вид злодеев нагонял страх.

— Они правильно делают, господин Ци Мэнчень, — спокойно сказал начальник Цу. — Осторожность никогда не помешает. Вдруг я — это вовсе и не я, а какой-нибудь оборотень?

— Оборотень, ха-ха-ха! — грубым смехом рассмеялся Чхен.

— Заткнись! — оборвал его Хун. — Садитесь, господа. С чем пожаловали? Ведь не ради же прогулки вы решили наведаться в наше убежище, где мы гнием, как мертвецы в могилах!

— Случилось невероятное! — торопливо заговорил Оуян. — Совершенно неожиданно для всех император выздоровел. И более того, намерен жениться. Уже и невеста для него найдена — некая Вэньфэнь, хотя никто этой девицы в глаза не видывал. Свадьба назначена на День Сороки, император не хочет медлить…

— Разорви меня сто демонов! — вскричал Хун. — Император же был при смерти. Наш лекарь отменно лечил его гипсом…

— Значит, плохо лечил ваш лекарь, — холодно сказал господин Цу, рассматривая свои полированные ногти. — Мало того, император даже помиловал его. Наш император мягкосердечен.

— Мягкосердечен и глуп! — воскликнул Оуян. — Дело за Прозрачным Мечом! Надо, чтобы он явился поскорее и сделал свое дело! Кровь императора должна пролиться тогда, когда он еще будет девственником!

— Мы немедленно пошлем весть Прозрачному Мечу, — торопливо сказал Чхен. — Хватит ждать.

— Пошлете весть? — изумился начальник Цу. — Эй, послушайте, все ли у вас в порядке с головой?

— Что такое?

— А то, что, быть может, мы зря сюда приехали? Может, зря вы просиживаете задницы в этих вонючих кельях? Может, вы верные сторонники императора, а не заговорщики?

— Что говорит этот человек?!

— Вы медлите! — яростно воскликнул начальник Цу. — Вы размышляете и впустую теряете время! Они пошлют весть! О боги! Да если б вы действительно хотели прикончить императора и разбудить Подземного Владыку, то Прозрачный Меч давно уже был бы здесь и только и ждал знака из дворца! Время пришло, а вы…

— Мне нравится речь этого человека, — раздался голос, казалось шедший из пустоты. — В ней есть смелость и разумность. Чхен, Хун, вот у кого вам надобно учиться.

Царедворец Оуян, услышав этот бесплотный голос, задрожал еще сильнее, а господин Цу как ни в чем не бывало поклонился:

— Благодарю! Я слышу голос самого Прозрачного Меча, не так ли?

— Именно так, — ответил голос, а затем все находящиеся в келье увидели говорившего. Это был весьма худой и гибкий на вид юноша с бледным лицом и горящими странным сиреневым цветом глазами. Одет юноша был в черные, плотно прилегающие штаны и черную же куртку, а за спиной его блестели два больших, похожих на стрекозиные, крыла.

— Потомок фей, прости, если речь моя была дерзка, — почтительно сказал Цу.

— Нет, мне понравилась твоя речь. — Прозрачный Меч сопроводил свои слова изящным жестом тонкой руки. — Она смела и недвусмысленна. Я давно нахожусь в пределах Яшмовой Империи и жду часа, когда обстоятельства позволят мне пустить в ход свой меч.

Снова он сделал скользящий жест, и в руке его засверкал прозрачный и острый, как солнечный луч, клинок. Еще взмах — и клинка как не бывало.

— Как же так? — растерялся Оуян. — Прозрачный Меч уже в столице, а я ничего не знаю…

— Вы плохо следите за событиями, царедворец, — сказал начальник Цу. — Впрочем, это пустые разговоры. Сейчас мы должны найти благоприятный момент, когда Прозрачный Меч сможет пустить в ход свое оружие. И сделать это нужно до Дня Сороки, разумеется.

— Говорите, я готов в любую минуту, — заявил Прозрачный Меч. Он действительно был полукровкой, родившимся от союза феи и человека, мог становиться невидимым, летать и разить без промаха. Ему неведомы были честь и милосердие. Прозрачный Меч был самым надежным и самым дорогим наемным убийцей, немногие могли позволить себе его услуги.

— Я… я не знаю, — пробормотал царедворец Оуян. — Быть может, когда император пойдет на моление в храм. Его при этом не охраняет много стражи…

— Надо подумать, — промычал Чхен. — До того как Прозрачный Меч проберется к храму, ему придется убить не один десяток стражников. Хочешь не хочешь, а это заметят.

Наемный убийца стоял с презрительным видом и не вмешивался в разговор. Он считал такие разговоры ниже своего достоинства. Он делал работу только тогда, когда ему для этого обеспечивали самые благоприятные условия. Иначе и браться за дело не стоит!

— Я уже подумал, — сказал господин Цу. — Знаете ли, что начальник Тайной службы Цынхао Богу приходится большим приятелем господину первому императорскому каллиграфу?

— И что с того? — нервно задергал щекой царедворец Оуян. — Эти двое вечно суют свой нос во все дворцовые дела, словно, кроме них, при императоре нет вельмож и сановников! Связываться с ними себе дороже! Чересчур честны или ловко притворяются честными.

И царедворец принялся поправлять свой драгоценный пояс из оникса, оправленного в золото.

— Нам необязательно с ними связываться, — холодно ответил начальник Цу. — Выслушайте меня до конца, если хотите, чтобы вам все было понятно.

— Мы слушаем, — сказал Чхен.

— Через три дня первый императорский каллиграф женится, — заговорил Цу.

— Откуда у вас такие сведения, господин Цу? — удивился Оуян.

— Вы меня невнимательно слушаете, — упрекнул царедворца Цу, снова любуясь своими ногтями, они у него были на редкость гладкие, изящные и блестящие. — Господин Цынхао Богу — хороший приятель господина Лу Синя. И естественно, приглашен, на свадьбу. Об этом приглашении Цынхао Богу случайно проговорился при мне, и я решил, что эта свадьба будет для нас как нельзя кстати.

— Чушь! Чепуха! Как связаны между собой свадьба какого-то каллиграфа и покушение на жизнь императора?! — загорячился Оуян.

Цу поднял палец:

— Не какого-то, а первого императорского, — со значением сказал он. — Лу Синь был правой рукой при императрице Фэйянь, когда же на престол взошел Жэнь-дин, звезда Лу Синя не закатилась, а, наоборот, засияла еще ярче. Этот каллиграф стал едва ли не негласным наставником молодого императора. И теперь, когда Лу Синь женится, император непременно посетит это свадебное торжество.

— Ах вот оно что! — воскликнул Оуян, а Чхен и Кун понимающе переглянулись.

— Да. Уже известно, где будет проходить церемония — в городском дворце Лу Синя. Сначала туда прибудет император и вместе с женихом выйдет встречать паланкин невесты. В этот торжественный момент при императоре не будет охраны, и вот тогда…

— Прозрачный Меч явит свое искусство.

— Он сможет подойти совсем близко, тем более что доблестный Прозрачный Меч умеет становиться невидимым.

Наемный убийца с достоинством кивнул и шевельнул стрекозиными крыльями.

• Предыдущая
• 54/64
• Следующая