Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 19

— Зачем? — сбитый с толку резкой сменой интереса Акопяна, удивлённо спросил он.

Вместо ответа Акопян открыл кейс и развернул его к Говорову. В отличие от экранных собратьев чемоданчика, внутри не было стройных купюрных рядов, там, как нарядные покойники, лежали ещё три бутылки водки с красочными этикетками. Из внутреннего кармана пиджака Акопян вытащил пачку стотысячных[12] купюр, отсчитал десять и положил на стол рядом с кейсом.

— Это на хлеб. Закусывать надо обязательно! — наставительно подняв палец, изрёк он, убирая пачку обратно в карман.

— А я не пью, — будто оправдываясь, виновато промямлил Андрей.

Бывший «джинн» развернул кейс обратно и закрыл крышку. В его руках опять оказалась денежная пачка из кармана. Рядом с первой стопкой стотысячных появились ещё две. Андрей не мог оторвать от них глаз.

— А как же я без паспорта? — жалобно, дрожащим голосом спросил он скорее у самого себя, чем у гостя.

— Напишешь заявление об утере, получишь новый паспорт всего за сто тысяч. Все дела!

В тоне Акопяна явно слышалась насмешка.

— Да нет, не могу, — медленно, не отрывая взгляда от денег, тянул Андрей, хотя мысленно паспорт он уже продал и только, как мог, зачем-то оттягивал момент объявления об этом вслух.

Но Акопян истолковал поведение Говорова по-своему. Рядом с тремя стопками стотысячных стала медленно расти четвёртая.

— Четыре миллиона! — «джинн» похлопал рукой по своему богатству.

— Ну, хорошо, — тяжело вздохнув, сдался Андрей.

— Очень правильное решение, дорогой, — Акопян покровительственно похлопал его по плечу и достал из кейса какую-то бумагу. — Теперь доверенность напишем и разбежимся.

— Какую доверенность? — оторопел Андрей. — Я же не мог потерять паспорт с доверенностью на твоё имя?

— А ты в заявлении про доверенность не пиши, — саркастически подняв бровь, произнёс Акопян.

— Да не-ет… Это уже афера! Если доверенность, то к нотариусу нужно…

— Не беспокойся! Все оформление — моя забота. Но раз сомневаешься…

Он медленно собрал все четыре стопки купюр и положил их обратно во внутренний карман пиджака. Потом открыл свой «волшебный» кейс, отстегнул крышку отделения для бумаг, и на стол перед Андреем легла пачка пятидесятитысячных купюр, перетянутая крестом банковской упаковки. Ловкие пальцы разорвали бандерольку, быстро отсчитали половину, перетянули ее откуда-то взявшейся аптечной резинкой.

— Пять миллионов[13] рублей за старый паспорт с доверенностью, — Акопян запустил руку в карман пиджака и вытащил сто тысяч. — И сотка на новый документ. Щедрость моя не знает границ, но не беспредельна. По рукам?

Андрей был заторможен не тяжестью решения о продаже паспорта, он уже в голове начал тратить эти деньги и даже успел подумать, что удачный день сегодня для покупок, можно не спеша затариться на оптовом рынке — там по выходным выбор огромный, а пять миллионов надолго растянуть можно. Глядишь, и на стартер хватит…

— Ты что, дорогой, в столбняк впал? По рукам, спрашиваю? — в голосе Акопяна уже начинало вибрировать раздражение.

Андрей вытер о джинсы вспотевшие ладони и кивнул:

— Да, по рукам. Что писать?

Быстро и по-деловому чётко Акопян обошёл стол, положил перед Говоровым бланк доверенности и хотел было подать тому тяжёлую паркеровскую ручку, но, брезгливо глянув на Андрея, передумал и спросил:

— Ручка есть?

— Да, конечно, — суетливо ответил он и, вскочив, кинулся к прикроватной тумбочке.

— Заполни внимательно и подпиши так же, как в паспорте. Туалет где?

— Рядом с входной дверью, — Говоров кинулся показать, но Акопян, ткнув пальцем в доверенность на столе, остановил его.

— Сам найду, пиши быстрей, — защёлкнул замочек на кейсе и вышел.

Андрей сел за стол и прочитал распечатанный на принтере бланк. Ему предстояло доверить Акопяну Ашоту Степановичу голосовать своим пакетом акций на общих собраниях акционеров завода «Сельхозмаш». На удивление, этот текст успокоил Андрея: какая ему разница! Возня вокруг завода совершенно не интересует его: это совсем другой уровень жизни. Хотя всё же интересно, сколько бы дал «джинн» за акции, но спрашивать больше не решился.

Андрей придвинул к себе деньги и внимательно заполнил доверенность.

Акопян вошёл в комнату, вытирая руки клетчатым платком.

— Готово?

— Да-да, только тут про пакет акций…

— Не ломай себе голову и не задавай лишние вопросы! Я же не спрашиваю у тебя, что ты будешь делать с такими деньжищами, — с хитрым прищуром сказал Акопян. — Всё! Паспорт ты уже потерял!

Он просмотрел заполненную доверенность, сравнил данные паспорта, подпись, одобрительно покивал. Открыл кейс, аккуратно положил паспорт и доверенность в отделение для документов, потом, после секундного сомнения, убрал обратно бутылку водки со стола.

— Всё равно не пьёшь, дорогой, — с усмешкой сказал он. — Провожать не надо. Будь здоров, дыши глубже!

После ухода Акопяна Андрей не сразу смог подняться из-за стола — вроде всё уже случилось, пачка купюр лежала перед ним на столе, и можно было бы бежать за покупками…

Он сидел за столом, мерно покачиваясь, как в молитве, тёр небритые щёки сухими ладонями, думал и всё не мог ответить самому себе на вопрос: зачем продал паспорт, если увесистые связки акций «Сельхозмаша» лежали в чулане, в сумках под старыми вещами? Он действительно собирал их, как марки в детстве: выигрывал в домино и дурака, менял на талоны и сигареты, не брезговал вытаскивать из мусорных баков. Другие рабочие удивлялись его чудачеству и вечным рассказам про облигации 1947 года, многие специально приносили и отдавали ему эти никчемные бумажки, которые все равно собирались выбросить. А он, как Шейлок, раскладывал их по пыльным сумкам. Потому что знал: ценные бумаги могут превратиться в настоящие деньги! И сейчас время такого превращения не пришло: этот ушлый «джинн» хочет купить его сокровища, как ненужный мусор — за бутылку водки или несколько стотысячных бумажек — вон у него целые пачки… Значит, надо ждать!

В общем, договорился с самим собой Говор довольно быстро: акции-то, они, как у Винни-Пуха с мёдом: только были, вот уже и нет, и будут ли когда ещё — кто ж знает. Зачем отдавать чужому, даже если он и джинн? Вдруг пригодятся?

Паспорт? Сто тысяч — и снова здесь! Важно, что удалось заработать.

Через одну-две недели после получения нового паспорта Андрей вообще практически перестал вспоминать об этой выгодной сделке.

Заказ был мутным. Исполнители получили свой гонорар и взялись за дело. Но от этого менее мутным он не стал.

— Не нравится мне все это, — сказал Шрек. — Кого валить, где их лежки, где фотки? Сплошной блудняк!

Блондин вздохнул:

— Рекомендация Бескозырки. Сказал: заказ от очень авторитетного пацана пришел. Иначе бы не взял. А так — будем работать!

— Так валить кого?!

— А любого из этих. Кто попадется!

Раз старший сказал — других вариантов нет. В криминальных кругах демократии еще меньше, чем на общем собрании «Сельхозмаша», а дискуссии не приветствуются. Засадят «маслину» в лобешник или перо под ребро — и дело с концом! Поэтому Шрек только кивнул. Но позволил себе произнести:

— Все равно мутное дело!

По ментовским связям Шрек выяснил, что машины с нужными номерами паркуются в самом центре, напротив городской администрации, у небольшого аккуратного особнячка, в котором приезжие открыли свой офис. Потом пять дней Блондин в серой «десятке» и Шрек в своей белой «Ауди-80» вели наблюдение за «объектами»: где живут, куда ездят отдыхать, где проводят время. Они определили, кто среди них главный, и сосредоточили внимание на Семене Борисовиче. Каждый день Храмцов с коллегами или без, но обязательно с охраной, ездил на левый берег Дона обедать в «Адмиральский причал». У каждого есть свои слабости, а он любил жаренное на углях мясо, донскую уху и фаршированного леща по-казачьи.