Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 20

Это была опасная слабость. Не из-за угрозы желудку: мировая криминальная хроника наглядно подтверждает, что все убийства боссов мафии облегчались их пристрастием к определенному месту — ресторану, парикмахерской, дому одной и той же любовницы. Те, что не привязывались к одной точке, прожили дольше. Правда, справедливости ради надо сказать, что не надолго.

Киллеры стали планировать операцию. Они облюбовали место, где дорога от «Адмиральского причала» выходила на Левобережное шоссе. При выезде на трассу скорость приходилось сбрасывать любому, даже самому лихому водиле, вокруг кусты, днем народу немного… И уходить есть куда по четырем направлениям: в город хоть через Южный мост, хоть через Аксайский или на юг — по Южному или Аксайскому шоссе. Правда, там есть КПП ГАИ, но не перекроют же они за полчаса сразу все направления! А перекроют — тем хуже для них: в таких случаях никто не останавливается и документов не предъявляет, валят патрульных — и уходят!

Блондин лично угнал неприметную потрепанную «Волгу», так как «шестеркам» — пособникам и угонщикам-профессионалам он в таких случаях не доверял. Проводили «объект» в кабак — тот ехал с машиной сопровождения, и затаились на развилке, в кустах. Время шло медленно, вязко…

Семен Борисович обедал долго и, наверное, вкусно.

— Интересное дело: сейчас нажрется, а переварить не успеет! — сказал Шрек. По выработанной привычке он никогда не ел перед опасной акцией.

Блондин ничего не ответил ввиду очевидности ситуации. Он вообще был немногословен.

Наконец, почти через два часа, на дорожке показались два черных «Гелендвагена». Никто не знал, в каком находится цель, к тому же следовало предотвратить ответный огонь, поэтому обе машины были обречены. «Торпеды» вылезли из «Волги» и рассредоточились.

Когда мягко покачивающиеся на выбоинах джипы приблизились, Блондин открыл огонь из автомата. Стрелял он профессионально: очередь поперек лобового стекла, очередь по боковым, затем перенос огня на вторую машину — по лобовому, по боковым…

И Шрек не удержался — шмальнул пару раз по первой машине, хотя его задача была открыть дверцы и добить «объект». Но все пошло не так, как обычно. Стекла не разлетелись вдребезги и не покрылись круглыми белыми пробоинами, окруженными паутиной трещин, машины не рыскнули, съезжая с дороги в кусты. Невредимые, они рванули вперед и набрали скорость. В горячке Блондин выскочил на дорожку и успел всадить очередь в задний джип, но это ничего не изменило: «Гелендвагены» выскочили на шоссе и скрылись за поворотом.

— Броня! — заорал Блондин. — Быстро уходим!

Они запрыгнули в «Волгу», царапая краску, прорвались через кусты и помчались в противоположную сторону.

— Вот влетели! — тяжело дыша, сказал Шрек, дрожащими руками доставая «заряженную» папироску и закуривая. — Такой косячина…

На этот раз он имел в виду не набитую анашой папироску, а серьезную ошибку. Блондин молчал. Бронировка — особое условие, заказчик должен предупреждать. Их за малым не положили на месте. Просто не захотели, предпочли увести «объект». Но отвечать все равно исполнителям. Деньги взяли, а заказ не выполнили. Надо было самим определить бронировку. Можно по стеклам, можно по осадке, да как хотите…

— Хочешь? — Шрек протянул пахнущую ладаном папироску. — Хорошо расслабляет.

Блондин взял, затянулся. Еще раз. Еще… Не отпускало. Он выбросил папиросу в окно.

— Этот косяк на нас повесят, — угрюмо сказал он.

— Знаю, — ответил Шрек.

И снова оба подразумевали не папиросу с дурью.

Они загнали «Волгу» поглубже в лесополосу, вернулись к берегу, наняли моторную лодку и переправились в город. Это был самый безопасный способ.

В Тиходонске объявили план «Перехват», мосты и оба шоссе заблокировали. Но перехватывать на воде менты еще не научились.

«Разбогатевший» Говоров начал вести другую жизнь. Во всяком случае, попытался это сделать. Наконец-то отдал все долги: и Матвеичу, и Любане, и Шеремету с Игнатьевым — даже дышать стало легче. Пошел на Южный рынок, где можно было задешево купить все — начиная от продуктов и выпивки и заканчивая стройматериалами, автозапчастями, попугайчиками и домашними животными. Приобрел, наконец, стартер, новые провода высокого напряжения и свечи зажигания, забрел в ряды электротоваров, чтобы запастись впрок вечно перегорающими лампочками.

И вдруг увидел ее — красавицу-незнакомку из «Манхэттена»! Стройная, гибкая, в той же желтой курточке и смешной объемной фуражке, только сегодня в юбке и сапожках. Конечно, в своем воображении он наделил ее чертами необыкновенной красавицы, кинозвезды мирового уровня, а она обычная девушка, но очень симпатичная и располагающая к себе. Да что там располагающая — притягивающая! Он читал, что симпатия зависит от запаха или биоволн: самая распрекрасная женщина может оставить равнодушным, а самая обыкновенная так возьмет за душу, что не сможешь оторваться!

— Сколько стоит? — девушка вертела в руках симпатичное бра — золотистое, с матовым, в цветочек, плафоном.

Говоров знал — это корейская штучка, только покупать ее нельзя ни в коем случае!

— Триста тысяч! — бодро отвечает монументальная тетка-продавщица.

Девушка лезет за кошельком.

Его словно кто-то толкнул в спину. В следующую минуту Говоров оказался рядом.

— Извините, что вмешиваюсь, девушка, но эту лампу не покупайте! — он никогда не знакомился с девушками на улице, а потому взволнован и говорит нервной скороговоркой.

Незнакомка удивленно вскидывает глаза. Они у нее действительно карие.

— Почему?

— Я электрик. В них конструктивный дефект — провод замыкает на корпус и шибает током при включении, одного пользователя даже насмерть убило. Их давно приказано убрать из продажи…

— Кого убило?! Ты что несешь?! — возмущается продавщица. Голос у нее трубный и громкий. — Напился, вот тебе и мерещится всякая ерунда!

— Не слушайте ее, я вообще не пью, — оправдывается Говоров. — Я… электрик…

Он поймал себя на том, что чуть не представился дворником. Тогда бы все пропало. Но девушка, хотя вначале и насторожилась, увидела, что незнакомец трезв, опрятен, вполне адекватен и имеет приятную наружность.

— А что же делать? — растерянно спрашивает она. — Я в малосемейке живу, комната маленькая — ребенка спать укладываю, надо свет тушить. Вот и хочу отдельную лампочку, чтобы и читать можно было, а Андрейке не мешать…

Говоров отчего-то чувствует себя окрыленным.

— Так мы сейчас выберем то, что надо! Если, конечно, доверите… Меня, кстати, тоже Андреем зовут.

Девушка молчала. А молчание, как известно, знак согласия.

— Итак, где будет висеть светильник? На боковой стене или в изголовье? Далеко ли до розетки?

Она улыбнулась.

— Не думала, что это такое сложное дело.

— Ничего сложного! Просто надо все учитывать. Если в головах вешать, то лучше с выключателем на шнурке, чтобы не вставать — подняла ручку, и все. А если сбоку, то надо, чтобы лампа поворачивалась, так удобнее свет регулировать. Я же профессионал!

Наконец выбор был сделан. Они направились к выходу. Кроме своих покупок, Андрей нес за бечевку коробку со светильником. Через несколько минут вышли на замусоренную рыночную площадь. Раскисшая в лужах бумага, разорванные картонные коробки, сгнившие картофелины, луковая шелуха… Надо было поддерживать разговор, но умных слов в голову не приходило. Да и неумных тоже.

— Вот грязь, даже идти противно, — сказал он.

— Да уж… — равнодушно ответила она.

Неужели сейчас все закончится? Что бы такое придумать?!

Слева на парковочной площадке стояла длинная шеренга машин. «Москвичи», «Жигули», а вот шикарный «Мерседес» с дымчатыми стеклами и антенной радиотелефона на крыше. И номер красивый: 25–25. Так это машина директора, Малышева! Он хотел сообщить об этом своей спутнице, но вовремя сдержался: если бы это была его машина — другое дело, а так — чем хвастаться?

— Вам далеко ехать?