На закате (В объятиях заката) - Браун Сандра - Страница 56

• Предыдущая
• 56/71
• Следующая

– Я и впрямь изголодался, Лидия, – по тебе.

Он впился в ее рот, потом прошелся губами по шее, достиг изгиба груди и взял в рот сосок.

Она застонала от блаженства.

– Ты как-то пробовал мое молоко. Помнишь?

– А как же!

– Жаль, что у меня его больше нет. Я бы с радостью напоила тебя, Росс.

Удовлетворенно вздохнув, Росс передвинул ее руку ниже. Помедлив в нерешительности, Лидия подчинилась. Когда пальцы Лидии коснулись островка густых волос, Росс предоставил жене действовать по собственному усмотрению.

Целуя грудь Лидии, лаская соски языком и губами, он постоянно повторял ее имя, как будто умолял о чем-то. И вдруг тонкие пальчики, пробежав по бархатистой коже, сомкнулись, обхватив его напряженную плоть.

С губ Росса сорвалась то ли мольба, то ли стон. А Лидия между тем исследовала то, что впервые держала в руках.

– О боже! Как хорошо… – задыхаясь, прошептал Росс. – Быстрее, моя любовь. Вот так…

Он опрокинул ее на спину, мысленно извиняясь за свою торопливость. Впрочем, в извинениях не было нужды – лоно Лидии давно увлажнилось от желания, а сердце неистово стучало от предвкушения блаженства. Одним сильным движением Росс погрузился в укромное теплое гнездо, а когда все было кончено и он, уткнувшись в шею любимой, купался в золотистом мареве сладкой истомы, ему вдруг пришло в голову, что Бубба прав.

Лидия – это нечто особенное.

Мадам Ларю равнодушно взглянула на лежавший перед ней плакат и тут же отвела глаза. Если она и удивилась, то не выказала этого. Мадам и бровью не повела, на лице ее не дрогнул ни один мускул, а щеки, изрядно нарумяненные, не стали ярче.

– Нет, джентльмены, это не тот мужчина, который был у Перл в ту ночь, когда ее убили. Так вы не хотите хереса?

Джентри вскочил с кресла, обитого розовым плюшем, бросился к окну и резко отдернул штору. Мэйджорс же, не теряя выдержки, продолжал дотошно расспрашивать мадам, ибо заведение за короткий срок стало излюбленным местом отдыха мужской части Оуэнтауна. Загадочное убийство Перл окружило салун ореолом таинственности, что сулило в будущем немалую выгоду, а этого расчетливая дамочка не собиралась упускать.

– Позвольте напомнить, мадам, – с расстановкой проговорил детектив, – что перед вами всего лишь рисунок, сделанный с фотографии. Возможно, художник неточно скопировал оригинал. И все же взгляните еще раз и скажите: вы никогда не видели этого человека в вашем… заведении?

– В первый раз вы задали мне другой вопрос, мистер Мэйджорс. Вы спросили, не тот ли это мужчина, которого я посылала к Перл, и я ответила «нет».

– Мы напрасно теряем время! – взорвался Джентри. Он мерил шагами кричаще обставленную гостиную, именуемую подопечными мадам «передней комнатой». – Нашли с кем разговаривать – с паршивой шлюхой!

Презрительно поджав накрашенные губы, мадам окинула взглядом обидчика. Ей был хорошо знаком такой тип мужчин. Поборники морали, они возглавляли кампании по борьбе с такими заведениями, как у нее, но посещали их чаще других и обычно выбирали самых разбитных «девочек».

Не удостоив Джентри ответа, мадам Ларю посмотрела на детектива. Сразу видно – джентльмен, даром что законник. Впрочем, мадам не считала это зазорным – среди ее лучших друзей и постоянных клиентов было немало служителей Фемиды.

– Успокойтесь, мистер Джентри, – устало попросил Мэйджорс. Он уже жалел, что взял старика с собой. По возвращении в Ноксвилл они не получили никаких новых сведений, поэтому поневоле приходилось довольствоваться уже имеющейся информацией.

Она сводилась к следующему: тайный агент, работающий в Оуэнтауне, доложил, что видел в местном салуне мужчину, по описанию похожего на Санни Кларка. И хотя Мэйджорс сразу отмел эту информацию как несущественную, оказалось, что вторая ниточка – убийство проститутки – ведет туда же. За неимением лучшего он и Джентри отправились в небольшой городок на железной дороге и вот уже битый час беседовали с содержательницей публичного дома мадам Ларю. Мэйджорс склонялся к мысли, что они снова в тупике.

– А кто он, этот мужчина? – вкрадчиво спросила мадам, оценивающе глядя на детектива. При этом она подумала, что с удовольствием обслужит его, когда с делами будет покончено. А второй пусть катится к черту! – Он опасен?

– Не рассказывайте ей…

– Да заткнитесь вы! – потеряв терпение, рявкнул Мэйджорс.

Джентри что-то буркнул, однако послушно опустился в кресло. Он предпочел бы скрыть, что разыскиваемый полицией человек – его зять, но Мэйджорс, похоже, не собирался делать из этого тайны.

– Его имя Санни Кларк. Несколько лет назад он промышлял с бандой братьев Джеймс, потом исчез, и сейчас его разыскивает полиция. Мистер Джентри не знал, с кем имеет дело, когда нанимал этого человека в конюхи.

Мадам выразительно подняла брови. Так ему и надо, этому задаваке! Между тем Мэйджорс продолжал:

– Потом этот человек женился на дочери мистера Джентри, и вскоре они бежали, прихватив фамильные драгоценности и не оставив даже записки. Разумеется, мистер Джентри обеспокоен судьбой дочери.

– С чего это? – равнодушно осведомилась мадам.

– Как это с чего? – Джентри даже подскочил. – Да он преступник, убийца, вор! Страшно подумать о том, что этот негодяй сделал с моей дочерью…

Мадам вспомнила хрупкую девушку, которая горделиво шла через луг и ни разу не обернулась на фургон, где ее муж развлекался с проститутками, и подумала, что такая вполне способна сама за себя постоять.

– Это не тот мужчина, что был тогда с Перл, – повторила она.

– В таком случае извините, что напрасно отняли у вас время, – вздохнул детектив и встал. – Спасибо и…

– Но он был здесь.

Не сообщить полиции о рослом красавце, который пренебрег ее прелестями, потому что страстно влюблен в свою прелестную юную жену, – это одно. Но умолчать о том, кто оказался подельником братьев Джеймс, закоренелым преступником… Так далеко великодушие мадам не простиралось. К тому же нельзя забывать о репутации заведения. Если в городе узнают, что она, сама того не ведая, принимала в салуне Санни Кларка…

Глядя на портрет, мадам невольно вспомнила искусные ласки зеленоглазого красавчика. Блеск его глаз растопил бы сердце даже такой холодной женщины, какой клиенты считали мадам Ларю. Эти ласки были в меру грубоваты, что придавало им дополнительную прелесть, и вместе с тем нежны, как будто он дарил их не проститутке, а любимой. Когда красавчик коснулся ее груди, мадам застонала от удовольствия, предвкушая, что за этим последует.

К сожалению, он тут же вырвался из ее цепких объятий, провел рукой по губам, словно хотел стереть след поцелуя, и смерил мадам взглядом, в котором сквозило презрение и к ней, и к себе. Разве можно ожидать, что женщина будет защищать мужчину, пренебрегшего тем, за что другие с радостью платили двойную цену?

Ленивым движением мадам взяла графин и, налив вино в хрустальный бокал, подала Джентри. Ее губы изогнулись в заученной улыбке, но глаза оставались холодными.

– Как насчет хереса?

Джентри потянулся за вином.

– Давайте.

Поскольку мадам не выпускала бокал, ему пришлось добавить:

– Пожалуйста.

…Лидия остановилась, чтобы перевести дух. Время поджимало. С минуты на минуту вернется Росс, да и Атланта Лэнгстон, отправившаяся на прогулку с Ли, скоро будет здесь.

Она вытерла рукавом вспотевший лоб и снова налегла на комод. Он чуть подался. Лидия повторила попытку, на этот раз приложив еще больше сил. Ей удалось отодвинуть комод от стены.

Лидия полагала, что если драгоценности действительно существуют и спрятаны в фургоне, то только под этим комодом. Она уже осмотрела все, даже заглядывала под пол, считая, что тайник может быть и там. До сих пор ей не везло, и Лидию уже охватило отчаяние.

Она твердо решила, что сделает все от нее зависящее, чтобы у Росса, если его поймают, не нашли никаких драгоценностей. О том, откуда ей стало известно о них, мужу придется рассказать после – если, конечно, понадобится. Лидия по-прежнему не верила, что Росс имеет отношение к краже. Пока же она считала необходимым защищать его и от Клэнси, и от полиции.

• Предыдущая
• 56/71
• Следующая