Стремление к совершенству - Картленд Барбара - Страница 18

• Предыдущая
• 18/29
• Следующая

— Что нам нужно, так это завести отдельный счет, на который мы будем заносить средства для возмещения всего, что я продам из Роули-Парк. У вас уже есть чеки в оплату ламбри и Буше.

— Я открою такой счет, мадемуазель, — проговорил мистер Кертис.

Он хотел уйти, но Дарсия его остановила:

— У меня к вам еще одно поручение. Мне нужно, чтобы вы собрали всю информацию, какую только сможете, абсолютно всю, о леди Каролине Блейкли.

Мистер Кертис занес это имя в записную книжку.

— Она дочь герцога Халлского и проводит, как я полагаю, много времени в обществе лорда Арклея. Я хотела бы знать, где они встречаются и когда, а также нет ли у нее еще каких-нибудь симпатий.

— Я предоставлю вам информацию как можно скорее, мадемуазель.

Глаза мистера Кертиса ничего не выражали. Он поклонился в своей обычной преувеличенно-вежливой манере и вышел из комнаты.

Дарсия тихо вздохнула и, посмотрев на себя в зеркало, подумала, что бы сейчас сказал о ней граф, если бы мог ее увидеть.

В блестяще сшитом парижском платье с турнюром, придававшим ей вид экзотической птицы, она выглядела ослепительно и чарующе соблазнительно.

И только ее глаза сохранили обаяние юности и невинности. Но в глубине этих глаз знаток человеческой природы безошибочно разглядел бы жажду любви.

Возвращаясь наутро в поместье, граф чувствовал, что спасается от чего-то, и это его тревожило.

Он понял накануне, что леди Каролина поставила перед собой конкретную цель и не собиралась отказываться от желания ее добиться. Но граф не любил, когда на него давят и нарушают его планы, продуманные им с такой тщательностью.

С детских лет он во всем, за что бы ни брался, стремился достичь совершенства.

Например, он стал хорошим наездником, не только потому, что был одарен от природы, но и потому, что старательно изучал теорию коневодства, повадки лошадей и всегда следил за всем новым, что появлялось в этой науке.

То же самое относилось к его учебе в Оксфорде. Преподаватели поражались его умению сосредоточиваться на работе, несмотря на трудности и соблазны, которые другие, менее целеустремленные натуры считали непреодолимыми.

Когда сгорел его фамильный замок и граф решил строить новый, он не только изъездил всю Англию и Францию, но консультировался с архитекторами из обеих стран и собрал обширную библиотеку по этому вопросу. Те, кто работал с ним, поражались тому, какое внимание он уделяет мелочам. Например, когда речь зашла о перевозке больших деревьев, он решил закупить в Нормандии першеронов, потому что эти лошади считались лучшими для такой работы. Еще не был заложен фундамент, а граф уже знал больше о своем будущем жилище, чем любой из архитекторов, декораторов и подрядчиков, которые были заняты на строительстве.

Именно в то время он встретил леди Каролину Блейкли и решил, что это самая красивая девушка из всех, кого он когда-либо видел.

Граф был всегда так занят скачками, разведением лошадей и собственным образованием, что не уделял большого внимания женщинам.

Зато они его, можно сказать, преследовали. Граф был не только чрезвычайно красив, но принадлежал к одной из самых знатных фамилий Англии и был очень богат.

Впрочем, он не обращал внимания на честолюбивых мамаш, которые подпихивали ему своих дочерей, или на ужимки замужних дам. Конечно, у него было два или три несерьезных любовных приключения, но когда последнее из них пришло к концу, он решил найти себе занятие более интересное, чем переходить из одного душного будуара в другой. То, что у мужчины должна быть любовница, подразумевалось само собой, хотя бы по той простой причине, что в свете это было не менее модно, чем держать великолепных лошадей или быть членом лучшего клуба. Но и те женщины, которым он предлагал свое покровительство, не вызывали у него особого интереса, и, если они находили себе более пылкого покровителя, графу потом было трудно припомнить даже их имена.

Леди Каролину он полюбил за ее красоту. Полюбил так, как никогда раньше. Она казалась ему воплощением совершенства, а это было именно то, к чему он стремился в жизни и видел ее в роли идеальной хозяйки того идеального дома, мечты о котором уже приобрели конкретные очертания.

Когда леди Каролина приняла «го предложение, граф приступил к осуществлению своего замысла. Задуманный им дом должен был стать уникальной оправой для ее красоты.

Поскольку граф любил, чтобы все, чем бы он ни занимался, предварительно внимательно изучалось и не менее тщательно выполнялось, у него и в мыслях не было жениться е той поспешностью, которую леди Каролина считала вполне естественной.

— Я уже говорил тебе, — объяснял он ей накануне, сидя в гостиной, — что дом будет готов через четыре или пять месяцев. Завтра я спрошу, нельзя ли ускорить работы, но думаю, что это вряд ли возможно.

Увидев, как сжались губы Каролины, он добавил:

— Я и так уже поставил рекорд по скорости строительства такого большого здания.

— Ну так поставь еще один, женившись на мне в конце месяца!

— Вряд ли это станет рекордом, скорее лишь очередным примером неразумной поспешности.

— И это ты говоришь о поспешности! — недовольно воскликнула леди Каролина, — Мы помолвлены уже два года.

— Неофициально, — сказал граф. — И мы договорились, что никто не должен знать об этом, кроме твоего отца.

— Как раз мой отец и настаивает, чтобы мы поженились.

Граф удивился:

— Он мне ничего не говорил.

— А мне говорил. Он считает, что нам пора поспешить со свадьбой, тем более что многие уже интересуются, почему ты так тянешь со сватовством.

— Те, кто этим интересуется, не стоят внимания, — быстро проговорил граф.

— Ну хорошо, предположим, это я, — заявила Каролина, — хочу выйти замуж. Я хочу быть твоей женой.

Граф поднялся с софы и отошел к камину.

Он был необычайно красив в своем вечернем костюме, но это не тронуло леди Каролину; ее взгляд остался жестким, когда она сказала:

— Посмотри, что я делаю ради тебя! Я рискую своей репутацией, чтобы мы могли побыть вдвоем. Ты прекрасно знаешь, как будет истолкован мой визит, если о нем узнают.

— Ты сама это предложила, — сказал граф, — и если честно, Каролина, хотя мне и неприятно говорить тебе об этом, нам не стоило так встречаться.

Ее лицо исказилось от гнева, но граф действительно считал, что не должен был позволять ей поступать столь неподобающим образом. Такое поведение в его глазах лишало ее совершенства и было недопустимо для его будущей жены. Потом он подумал, что был излишне резок, и произнес более мягко:

— Я, конечно, тронут и польщен твоим доверием, Каролина, но в то же время я обязан думать о тебе, или, если хочешь, защищать от тебя же самой. Ты не должна больше так поступать.

— Для этого не будет причин, если мы поженимся.

Сообразив, что избрала неверную тактику, Каролина поднялась и подошла к нему.

Она положила руки ему на плечи и посмотрела в глаза, прекрасно зная, что сияние свечей превращает ее волосы в мерцающее золото.

— Нам не нужно ссориться, Грэнби, — проговорила она примирительным тоном. — Я люблю тебя, а ты — меня, и нет ничего огорчительнее того, что мы должны быть врозь.

Граф обнял ее и, когда она прижалась к нему, подумал, что именно такой — уступчивой и нежной — должна быть женщина.

Он уже собирался сказать, что любит ее, когда губы Каролины прижались к его губам, и она поцеловала его с настойчивостью и страстью, поразившими его. Граф уже сталкивался с женской требовательностью, но сейчас снова подумал, что это несколько не соответствует его представлению о той, на ком он собирался жениться.

Он всегда видел в Каролине нежное и хрупкое создание — ведь она была так красива! Он полагал, что она еще не знала страстных порывов, и не узнает до того дня, когда он научит ее всему, и это будет еще один шаг на пути к совершенству.

Теперь же он чувствовал, что Каролина намеренно пытается вскружить ему голову, и в глубине души понимал, что делает она это с целью заставить его поступить так, как ей нужно.

• Предыдущая
• 18/29
• Следующая