Расчудесный Хуливуд - Кемпбелл Роберт - Страница 38

• Предыдущая
• 38/60
• Следующая

– Я попросил тебя сводить дурачка в уборную.

– Не хочется мне связываться с тобой, Хулигэн, – устало сказал Канаан.

– Тогда сделай, как я сказал. Отъебись.

– Ты ведешь себя совершенно неправильно. Ты запугиваешь этого мальчика, этого сосунка, в отсутствие адвоката. Даже из комиссии по делам несовершеннолетних никого нет.

– Я расследую убийство.

– Это мне ясно, но он все равно подросток – это тебе любой подтвердит, – и если ты продолжишь допрос в отсутствие адвоката или полномочного представителя, то смело можешь потом подтереть жопу протоколом допроса.

– А кто на меня заявит?

– Он сам на тебя заявит. Это с одной стороны. И я на тебя заявлю. Это с другой.

Хулигэн с явным отвращением капитулировал.

– Хочешь поприсутствовать – валяй. Кресло найдется. Но адвокаты нам ни к чему. И Социальная служба тоже. На данной стадии расследования.

– Договорились, – усаживаясь в кресло, сказал Канаан.

Он уселся так, чтобы один подросток оказался слева от него, а другой справа. Диппер посмотрел на него с благодарностью.

– Сержант Канаан из полиции нравов, специалист по несовершеннолетним, – отрекомендовал его Хулигэн. – Всю жизнь старается защитить ребяток вроде вас, даже если самим ребяткам не хочется, чтобы их защищали. Он не даст вам ответить ни на один опасный для вас вопрос.

Котлета искоса посмотрел на Канаана. Его беспокоило, не собираются ли легавые поиграть с ними в злого и доброго следователей.

– Но если тебе хочется, ты можешь потребовать и адвоката, – разъяснил Канаан.

Котлета на минуту задумался, а потом сказал: да нет, ладно, постараюсь рассказать все, что знаю.

– Скрывать мне нечего, – гордо закончил он.

Есть у тебя что скрывать, подумал Канаан. И у всех у нас есть что скрывать. И мы вынуждены скрывать это, иначе мир переломает нам все кости и выпьет нашу кровь до последней капли.

"У Милорда" было полно народу. Майк Риальто, время от времени подрабатывающий частным сыщиком, а остальные часы заполняющий сводничеством и мошенничеством, вынув из глазницы стеклянный глаз, сидел в нише у окна за порцией океанической рыбы. Боско, расположившись напротив него, держал единственную руку на "Книге Тэль" Уильяма Блейка.

– Свистун куда-то уезжал. Он уже вернулся? – спросил Риальто.

– Если даже так, то мне об этом ничего не известно.

– А раньше ты про него всегда все знал.

– Перед этим, – недовольным голосом уточнил Боско.

– Перед чем это – перед этим?

– Перед тем, как в его жизнь вернулась Фэй.

– Ну, такое бывало и раньше. Свистун ведь падок на женщин.

– Много раз бывало. Только сейчас все по-другому.

– Как это? – спросил Риальто.

– Думаю, что в данном случае мы столкнулись… – Боско сделал паузу и произнес заключительные слова не без колебания, как будто они звучали для него самого в диковинку, – … с настоящей любовью.

– С настоящей любовью? Ну и ну.

– Я говорю о том, что Свистуну хочется выяснить, любит ли его по-настоящему давнишняя возлюбленная. Он готов предоставить ей гарантии собственной любви, поэтому срывается с места и отправляется на поиски ребенка, найти которого у него нет ни малейших шансов, если сам Господь Бог не даст ему в прикупе парочку козырей.

– Но если ему не найти ребенка, то что сулят ему все эти поиски?

– Если он не сумеет выполнить единственное, о чем она его за всю жизнь попросила, а она все равно не пошлет его подальше, это послужит для него доказательством ее любви.

– Мудрено! Затеять такие хлопоты – и все ради того, чтобы у тебя ничего не вышло.

– Послушай, – возразил Боско, – бывает и такая любовь, и этакая. Я потерял ребенка – в каком-то смысле, разумеется, – и Канаан тоже – и тоже в каком-то смысле, вот и Свистун от нас не захотел отставать. – Он презрительно щелкнул языком, а затем помахал в воздухе единственной рукою, разгоняя дурные мысли, как если бы они были стаей мух. – Пусть побегает. Пусть разорится на бесконечных перелетах. Пусть дойдет до упора.

– А кто против? Я ведь в чужие дела не лезу.

– Вот и не лезь.

– Я никогда и не заговаривал на эту тему. Но сейчас, раз уж речь все равно зашла о ней, нельзя не задуматься над ценой такого расследования. И такой, не исключено, победы. И цена, уверяю тебя, будет непомерной. Так или иначе, непомерной.

– А тебе известен кто-нибудь, обзаведшийся домашним очагом задарма?

– Тсс, – прошипел Риальто. – Смотри, кто пришел.

Свистун проследовал по проходу и уселся за столик рядом с Боско.

– Ну, и что тут произошло в мое отсутствие? – спросил он.

– Малолетнюю проститутку изнасиловали и убили «розочкой». Ее сняли с крыши, – ответил Боско.

– Поэтому-то на панели нынче так тихо?

– Такие истории малолеток всегда пугают. Ветеранов и ветеранш это, правда, не останавливает. Тех, кто носит бритву за голенищем. Наоборот, ослабление конкурентной борьбы их только радует.

– А мне позавчера повезло на скачках, – сказал Риальто. – Сорок к одному. А поставил сотню. Наконец-то удача привалила.

– А тебе, Боско, что-нибудь привалило?

– Ну, дом у меня не сгорел, машина пока на ходу, стоит сухая погода и не болит культя.

– Значит, и у тебя полоса удачи, – сказал Свистун.

– Не могу пожаловаться. Свистун покачал головой.

К столику подошла Ширли Хайтауэр. Она спросила у Свистуна, не принести ли ему чего-нибудь. Он заказал кофе и кусок пирога, и она отошла.

– Сбежавшего мальчишку бывает чрезвычайно трудно найти, – как частный сыщик частному сыщику сказал Риальто. – А через два, три года после побега – это и вовсе дохлый номер.

– Может, это и дохлый номер, – возразил Свистун. – Только дама, попросившая меня разыскать его, так не думает.

Ширли вернулась с его заказом, и троица за столиком сразу же замолчала. Каждый из них глубоко задумался.

К тому времени, как в кофейню прибыла Фэй, Свистун прикончил пирог, гамбургер и тарелку какого-то супа. Риальто спросил, почему это он обедает в обратном порядке. И с этими словами ушел из кофейни, а Боско отправился поработать за стойкой, оставив Свистуна в полном одиночестве.

Поэтому только сам Свистун обратил внимание на то, как изменилось ее лицо, пока она шла по залу навстречу ему. Сперва радостное и полное надежды, оно затем стало грустным – и эта грусть возобладала надо всем. Ей не понадобилось много времени, чтобы понять, что его поиски ни к чему не привели.

Как раз в это время освободилась соседняя ниша у окна, и Свистун пересел туда вместе с Фэй. О делах он предпочитал беседовать в отдельной нише. Присматриваясь одновременно ко всему, что происходит по сторонам.

– Ну, и где же ты был? – спросила она.

– В Рысце Собачьей, потом в Джонсон-сити, потом в Моудивиле, графство Пикетт, и наконец у Шарлотты Дживерн здесь, в Долине.

– Шарлотта Дживерн?

Это имя показалось ей знакомым, но как-то смутно знакомым: так бывает с предметами, обстоятельствами и людьми, которых мы запомнили, но вспоминать о которых нам не хочется.

– Она выступала свидетельницей на суде. Женщина, продавшая дом и…

– Ага, понятно, – резко, почти грубо, перебила Фэй. Похоже, она рассердилась на него за то, что он заставил ее вспомнить об этом. – А чего ради тебя к ней понесло?

– Это она забрала Джона у старого Янгера. На мгновение Фэй затихла. Ей надо было осмыслить услышанное, надо было переварить его.

– А они мне не сказали.

– Они с сестрой и с мужем сестры выкупили мальчика у старика. А потом муж сестры привез ее с мальчиком в Калифорнию.

Она ждала худшего и понимала, что сейчас оно неминуемо прозвучит.

– Но он от нее сбежал, – сказал Свистун.

Он ожидал слез, однако она не заплакала. Только горько вздохнула и посмотрела в окно, за которым, как на параде, маршировала целая армия бездомных детей и подростков.

– Значит, может быть, он здесь, а я и не подозреваю об этом. Может быть, я прикасалась к нему, может быть, угощала его горячим шоколадом.

• Предыдущая
• 38/60
• Следующая