Продавец грез - Кури Августо - Страница 11

Он постоянно напоминал нам:

— Блажен, кто вызывает смех своими глупостями, ибо он есть орудие снятия стресса.

Я презирал глупых людей, дававших поверхностные ответы, однако в сущности сам был человеком, перенасыщенным глупостями. Мне предстояло еще многое постичь для того, чтобы научиться вызывать смех собственными глупостями. Предстояло многое постичь в искусстве «проветривания» мозгов — неизвестного в храме науки.

Университет, в становлении которого я принял участие, воспитывал студентов, неспособных заглянуть в самих себя, заметить собственную глупость, освобождаться, плакать, любить, рисковать, бежать из застенков, в которых царит косность, а еще меньше — мечтать. Меня боялись больше всех других преподавателей. Я был чем-то вроде критикующей машины. Я забивал головы своих учеников мусором критики, а еще больше критики социальной, но так и не научил никого из них тому, как нужно относиться к жизни. Конечно! Никто не может дать того, чего не имеет сам. Моя жизнь была чем-то вроде наркотика.

Я гордился своими морально-этическими нормами, своей честностью, но начал понимать, что я аморален и нечестен по отношению к самому себе. К счастью, я начинал понимать и то, как нужно изгонять «демонов», закрепощавших мой разум и превращавших меня в несносного субъекта.

Протанцевав минут двадцать у здания «Сан-Пабло», продавец грез снова попросил внимания тех, кто еще здесь оставался. Люди, впавшие в эйфорию, постепенно успокоились. И тогда он, к всеобщему удивлению, громким голосом, словно стоял на горе, прочитал стихотворение:

Многие танцуют на земле,

но не на подмостках самопознания.

Они боги, не признающие ограничений.

Как они могут найти себя, раз не терялись?

Как им стать людьми,

коль они не способны познать себя?

Кто вы такие? Да, скажите мне, кто вы такие?

Люди смотрели на него широко раскрытыми глазами. Они только что танцевали на импровизированных подмостках, а теперь человек, затеявший эти танцы, предлагал им иные подмостки и спрашивал: люди они или боги? Некоторые хорошо одетые господа, в особенности те, что не танцевали, а лишь критиковали танцующих, были поражены. Они ежедневно содрогались, следя за котировками доллара на фондовой бирже, руководя предприятиями, сидя в машинах, поселяясь в гостиницах, но многие из них никогда не поднимались на подмостки самопознания, никогда не пугешествовали в области духовной.

Их жизни были пустыми, скучными, тревожными, а сами они в избытке поглощали транквилизаторы. Но человечнее от этого не становились. Они были божествами, которые каждую секунду умирали, божествами, избегавшими конфликтных ситуаций.

Увидев, что толпа успокоилась, незнакомец продолжил свою речь:

— Не оценивая жизнь философски, вы будете скользить по поверхности. Вы не поймете, что существование подобно солнечным лучам, которые во всем великолепии появляются на прекрасной утренней заре и неотвратимо уходят на закате.

Некоторые зааплодировали, не уловив глубокого смысла его умозаключений и не поняв, что это они сами находятся на закате дня.

Некоторое время спустя, к моему удивлению, он начал обходить людей, приветствовать их и задавать вопросы.

— Кто вы такой? Какова ваша заветная мечта?

По началу многие стеснялись. Они не знали, как ответить на вопрос «Кто вы такой?» и на вопрос о заветной мечте. Другие, более раскрепощенные и откровенные, отвечали: «Нет у меня никакой мечты», добавляя в оправдание: «Жизнь моя — сплошное дерьмо». А некоторые поясняли: «Я погряз в долгах. Какие тут еще могут быть мечты?» А были и такие, которые говорили: «Моя работа — это сплошной источник стрессов. Болит все тело. Я не помню, кто я такой, умею только работать». Эти ответы произвели на меня огромное впечатление. До моего сознания дошло, что аудитория, наблюдавшая мое «самоубийство», была не так уж и далека от моей собственной духовной нищеты. И зрители, и актеры переживали одну и ту же драму.

У учителя не было чудесного решения этих проблем, он лишь хотел подтолкнуть людей к исследованию собственной души, к раздумьям. Увидев, в какой духовной пустыне они живут, он воскликнул:

— Без мечты монстры, которые нас осаждают, будь они в нашем сознании или в социальной среде начнут нами управлять! Основная цель мечты — не успех, а освобождение от химеры конформизма.

Слова учителя тронули одну полную девушку, весом килограммов эдак под сто тридцать и ростом сто восемьдесят сантиметров. Она считала себя обреченной на пренебрежение со стороны молодых людей, отчего чувствовала себя несчастной. Ее одолевала химера конформизма. Вот уже несколько лет она принимала антидепрессанты, была пессимисткой и слишком негативно относилась к себе самой. Она постоянно умаляла свои достоинства, сравнивая себя с другими женщинами. Смущенная девушка подошла к продавцу грез и осмелилась излить душу так тихо, что лишь некоторым из нас было слышно, что она говорит.

— Я настоящий кладезь тоски и одиночества. Может ли кто-нибудь однажды полюбить непривлекательного человека? Может ли человек, за которым никто и никогда не ухаживал, встретить однажды большую любовь?

Она мечтала о том, чтобы ее целовали, обнимали, ласкали и восхищались ею. Однако же ее поведение свидетельствовало о том, что над ней якобы только смеялись, отталкивали, давали прозвища, достойные лишь животных. Самоуважение девушки было заморожено еще в детские годы, подобно моему.

Ее слова услышал Бартоломеу. Жаждуший общения и пышущий алкогольным перегаром, он громко заговорил:

— Аппетитная! Прекраснейшая! Чудесная! Если вам нужен принц, то вот он, перед вами. Хотите, я за вами поухаживаю? — Он раскрыл объятия.

Мне пришлось поддерживать бедолагу, чтобы не упал. Девушка улыбнулась, но, увы, нахальный пьянчужка был далеко не тем мужчиной, с которым ей хотелось бы связать свою судьбу.

Учитель посмотрел ей в глаза. И, преисполнившись сочувствия, сказал:

— Встретить большую любовь можно. Только никогда не забывайте, что, даже имея рядом с собой самого лучшего партнера, вы никогда не станете счастливой, если не будете любить собственную жизнь. — И добавил наставительно: — Однако для того чтобы добиться этого, вам нужно перестать быть рабой.

— Рабой чего? — удивилась девушка.

— Эталонов красоты общества, в котором мы живем, — пояснил учитель.

Некоторые люди, слышавшие его слова, оживились и начали рассказывать о том, что мечтали преодолеть свои робость, стремление к уединению и страхи. Другие страстно желали найти друзей, сменить место работы, поскольку зарплата, которую они на этой работе получали, никак не позволяла им свести концы с концами. Были и такие, которые мечтали о высшем образовании, но не имели для этого достаточно денег.

Они ожидали чуда, но продавец грез был продавцом идей, торговцем знаниями. Он верил в то, что знания дороже серебра и злата, что они опутывают чарами сильнее, чем жемчуг и бриллианты. Поэтому он не побуждал к достижению успеха ради успеха. Для него не было жизненных путей без препятствий, не было океанов без бурь. И он, пристально глядя на людей, уверенным голосом заговорил:

— Если бы ваши мечты оставались желаниями, а не превращались в конкретные жизненные планы, то вы, конечно же, мучились бы со своими проблемами до самой могилы. Мечты без проектов порождают людей отчаявшихся, полностью зависимых от существующей системы.

Он не стал разъяснять свои высказывания, поскольку ему хотелось, чтобы люди танцевали на подмостках идей. Я задумался. Мы жили в обществе потребления, в обществе желаний, но не проектов образа жизни. Никто не планирует иметь друзей, никто не планирует быть терпимым, преодолеть страхи, обрести большую любовь.

— Если бы случай был нашим божеством, а злоключения нашей нечистой силой, то мы оставались бы младенцами.

Оглядевшись вокруг, я был поражен, поняв, что социальная система нанесла непоправимый ущерб почти всем. Немалое число людей много потребляли, но были автоматами, роботами, жили без планов, без смысла, без целей; их специальностью стало бездумное подчинение приказам. Именно по этой причине росло число психических расстройств.