Сказание о Манасе - Байджиев Мар Ташимович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/40
- Следующая
Изменить размер шрифта:
23
Борьба Кошоя с Жолоем
Наутро Кокетея стяг
В долине вновь затрепетал.
Сын Ырамана Ырчы-уул
На площадь всех гостей созвал.
— Спешите на балбан-куреш!
И тот, кто победит в борьбе,
Тот будет рад своей судьбе:
Получит тысячный табун.
Так обещал сам Бокмурун! —
Кричал горластый Ырчы-уул.
Тут спор пошел среди гостей:
Перебирали силачей,
Кто сможет в силовой борьбе
Прославить родовую честь.
Но силачи из разных стран
Не выходили на майдан.
Напрасно дядюшка Кошой
(Он всеми избран был судьей)
На круг батыров вызывал,
Богатым призом соблазнял.
Вот от калмыков вышел в круг
Могучий богатырь Жолой.
По шесть батманов он съедал
Пшеницы за один присест.
Он сам убил в бою одном
Врагов сто восемьдесят шесть!
Пропахший мясом и бузой,
Доспехи снял с себя Жолой
И крепкий торс свой обнажил.
Могуч в плечах и коренаст,
А голова с большой казан,
Одутловат, лицом широк,
С полтыквы каждая щека.
Как тигр, готовящий бросок,—
Бесстрашен, грозен его вид.
Любого встречного врага
Он лапой может раздавить.
Его плетеная коса
Потолще конского хвоста.
По возрасту лет сорок пять
Жолою с виду можно дать.
В глазницы впалые глаза —
Считай, вороньих два гнезда.
По двум лопаткам на спине
Промчаться можно на коне.
А мышцы на его грудях —
С глубокий и большой тавак,
В котором пятерым гостям
Дают дымящий бешбармак.
И все соратники его
Просили, на колени встав,
Родного бога своего
Победу их вождю послать.
От тюрок, персов, мусульман
Никто не вышел на майдан.
Калмыцкий мощный богатырь
Хитер, опасен, как шайтан,
Его так просто не возьмешь.
Тому, кто выйдет на куреш,
Последним станет этот той.
Напрасно дядюшка Кошой
Своих батыров звал на круг.
Он уговаривал, стыдил,
Что ради чести родовой
Жалеть не надо своих сил.
Никто не шел на этот риск,
Хоть обещал сам Бокмурун
Тому, кто победит в борьбе,
В награду тысячный табун.
Отчаявшись вконец, старик
Пошел к Манасу самому.
— Манас, силен ты и могуч!
Надежды нет у нас другой —
Ты сможешь крепкою рукой
Жолоя толстого свалить!
— Аба, я с детства неуклюж
На рукопашный бой — куреш.
В бою и играх на коне,
Ты знаешь, нет замены мне.
И если выйду я сейчас,
Подумают, что хан Манас
За призом вышел на ковер.
А если победит Жолой,
Кыргызам всем большой позор!
А может, дядюшка Кошой,
Тряхнете славной стариной?
Ведь сколько раз гигант Жолой
У вас валялся под ногой!
А если нету среди нас
Достойного ему борца,
То пусть не состоится бой
И приз возьмет себе Жолой!
Растерян был батыр Кошой:
— Я был когда-то молодой —
И устоять не мог Жолой!
Схватив его за толстый торс,
Бросал на землю, как жолборс.
Но как бы ни был ты могуч,
Года всегда берут свое.
Но что поделаешь, мой хан?
Придется в восемьдесят лет
С калмаком выйти на майдан.
В последний раз в таком бою
За честь кыргызов постою!
И если даже упаду,
Не стыдно будет старику.
Я только одного боюсь:
Ослабли руки у жены —
И сыромятные штаны
Из козьей кожи сшила мне.
А вдруг бессовестный Жолой
За тонкие штаны возьмет
И на две части разорвет?
Кругом народ! Что будет с ним,
Когда увидят все вокруг
Меж ног висящий организм?
Мне стыд, позор, а людям смех —
Потехой стану я для всех!
А может, у кого-то есть
Из прочной шкуры кандагай? —
Спросил в надежде хан Кошой.
Достал Манас из-под седла
Из шкуры прочной кандагай.
— Вот вам штаны, мой абаке.
Я, выезжая к вам на той,
На всякий случай взял с собой.
Пошила лично для борьбы
Невестка ваша Каныкей.
Спасибо вы скажите ей!
Бери, аба, и примеряй!
Но старому богатырю
Штанина узкая была —
И до колена не дошла!
— Где Каныкей? Позвать сюда! —
Жигитам приказал Манас.
Дочь Атемира Каныкей
Стройна, прекрасна, как газель,
И сорок молодиц за ней
Сквозь строй ликующих гостей,
Как стая белых лебедей,
В нарядах за ханум прошли.
— И что за детские штаны
Пошила на смех людям ты?! —
Спросил он гневно у жены.
С улыбкой светлой, как луна,
Манасу молвила она:
— Мой повелитель, я для вас
Из шкуры диких кабанов
Пошила этот кандагай.
На всякий случай среди швов
Оставила большой запас, —
Сказала нежно Каныкей,
С Манаса не спуская глаз.
Когда два дюжих молодца
Штаны распяли в два конца,
Они пришлися в самый раз!
Как будто прочный кандагай —
В куреше прочный, крепкий щит
Кошою лично был пошит.
Доволен был старик Кошой
Своей невесткой молодой,
С поклоном обратился к ней:
— Дитя мое! О Каныкей!
Для счастья бог тебя создал,
Чтоб лик твой ночью, как луна,
Дорогу мужу освещал,
А днем, как солнце в небесах,
Кыргызам горы озарял.
Ты просьбу от меня прими —
Манасу сына подари!
И в честь победных наших дней
Ему дай имя Семетей!
Чтоб вечным был Манаса род,
Вслед за батыром шел батыр —
И защищали свой народ!
В благословеньи хан Кошой,
Мудрейший и как лунь седой,
Подняв ладони к небесам,
Просил, чтоб Кокетея дух
Оберегал невестку сам.
И все, кто был на том пиру,
Невольно вторили ему.
И старый доблестный батыр,
Готовый к схватке боевой,
Достойно вышел на майдан,
Где ждал его гигант Жолой.
— Безумец старый! Может, ты
Не знаешь, кто перед тобой?!
Эй! Посмотри! Я хан Жолой!
И если ты в штанах чужих —
Сейчас же потеряешь их! —
Сказал Жолой, и тем у всех
Невольно вызвал громкий смех.
— Тебя узнал я, хан Жолой!
И вспомнил наш куреш с тобой!
Как я броском через бедро
Прижал тебя к земле спиной,
И ты, хвастливый хан Жолой,
Лежал, как баба, подо мной! —
Сказал Кошой, и весь народ
От смеха надорвал живот.
И тут взбесился эр-Жолой,
Схватил за пояс старика,
Но повалить не мог никак!
Руками мощными Кошой
Противника держал за кисть.
Ее он вырвал кое-как —
Осталась шкура на руках.
Пытался каждый курешчи
Подножку дать, взять на бедро,
Свалить приемом болевым,
Но победить не мог никто.
И после каждого броска
Народ кричал и ликовал,
Победы от батыров ждал.
Настала ночь. Взошла луна.
В долине звездной Каркыра
Боролись два богатыря.
Никто из них не уступал.
Никто на землю не упал.
И вдруг почувствовал Жолой:
Устал, расслабился старик
И на ногах едва стоит.
Вцепился в пояс боевой
И на плече его храпит!
Кошоя спящего Жолой
Поднял высоко над землей
И в горы старца потащил:
Хотел, прикрывшись темнотой,
Убить об камень головой!
Болельщики подняли крик,
Но крепко спал, видать, старик.
Жолоя тут Манас догнал:
— Проснись, аба! — он заорал.
И вдруг Кошой глаза открыл,
Рванулся из последних сил
И с ног Жолоя тут же сбил,
Перехватил через бедро
И наземь бросил, как ведро!
Жолой, ударившись спиной,
Подняться сам уже не мог —
И через голову его
Старик Кошой перешагнул.
А Конурбай и Нескара,
Китайская вся сторона
Безумный крик тут подняла,
За то, что богатырь Кошой
Лежащего ногою пнул,
Ну, а потом перешагнул.
Нарушил правила бурут,
Прилюдно хана оскорбил!
Взялись за копья и мечи.
Ища защиты от врага,
К Манасу бросилась толпа.
Но хан Бакай вступился тут
И усмирил растущий гнев.
Он за поступок старика
Просил прощенья у гостей,
Просил обиды все забыть
И состязания продлить!
Потом рассказывал Кошой:
— Когда хватал меня Жолой,
Размял, видать, своей рукой
В костях отложенную соль —
В суставах прекратилась боль!
Давненько этим я страдал,
И я, бедняга, в тот же миг
От удовольствия заснул.
И если б не Манаса крик,
Живым бы не увидел вас! —
Смеялся доблестный старик.
23
- Предыдущая
- 23/40
- Следующая
Перейти на страницу:
