Напарница - Авербух Наталья Владимировна - Страница 100

Дрон Перте встал и решительно шагнул к двери, оставив меня в полном неведении относительно его намерений. Хотя слова сына синдика, казалось, было предназначены для моего успокоения, в них сквозила некая угроза… пока смутная и, быть может, обращённая вовсе не ко мне…

— Что вы задумали?! — вскричала я, когда Дрон уже коснулся ручки двери. Он остановился, посмотрел на меня оценивающим взглядом, потом пожал плечами и нехотя проговорил:

— Предложить своё лечение для твоих запястий. Уверен, я справлюсь с этой задачей лучше Тегуля.

После ухода сына синдика мне ничего не оставалось, как подчиниться усилиям служанок меня раздеть и уложить в постель. Лавандовые капли сделали меня сонной, а компрессы на руках немного уняли зуд, который, к счастью, так больше и не перерос в тот чудовищный приступ, из-за которого я разразилась позорными рыданиями в присутствии Дрона. Одному Богу известно, что он теперь обо мне думает.

Впрочем, здравый смысл подсказывал, что сын синдика не утруждает себя тем, чтобы думать о потерявшей самообладание сотруднице дейстрийского бюро безопасности. Его прощальные слова о лечении наводили на весьма печальные мысли, особенно если вспомнить былые мечты Греты о той власти, которую она получит, поймав в свои сети и меня, и моего напарника. А почему бы и нет? Я у сына синдика в руках, служанки, беспокоясь о моём здоровье, не оставляют меня ни на минуту, а ночью можно придумать что-нибудь новенькое, к тому же… зачем вообще что-то придумывать, когда у меня нет ключа от дверей? Будить кого-то — опасно, а взламывать замок… На худой конец сойдёт и это, но только в том случае, когда я буду уверена, что мне сюда не возвращаться. Посудите сами, если после появления дейстрийской барышни дом взламывают изнутри, то кто мог это сделать? Синдик, верно, не обрадуется открывшимся ему талантам гостьи. Но это всё не главное, я-то убегу — и на одну ночь, и на всю жизнь. Могу и в окно вылезти, если очень припечёт, пусть думают, что я к любовнику бегаю, чего уж теперь.

Вот только сейчас, когда авантюрист понял, что вампира можно захватить в плен и заковать в серебро, разве не напрашивается вывод — забрать моего напарника себе, а там… Как говорил Беренгарий, контрабандисты могут и пытать. И никто не знает, сумеет ли напарник остановить моё сердце вовремя…

Все эти мысли не способствовали сохранности моего душевного равновесия, так что служанки поспешили дать мне ещё лавандовых капель, от которых я окончательно задремала, и проспала целый день. Когда я проснулась, в комнате было темно, а в желудке — пусто. На столике недалеко от кровати горела керосиновая лампа («устрицы» не признавали газового освещения), при свете которой я нашла в стороне сервировочный столик с куском холодного пирога и стаканом вина. Пирог я поспешно съела, а к вину даже не притронулась: мало ли что сын синдика мог туда намешать. С лампой я обошла комнату, не слишком, но всё же рассчитывая найти записку от Дрона Перте: должен же он как-то сообщить мне о своих намерениях! Или похвастаться поимкой моего напарника… Разумеется, эти надежды оказались напрасными.

Подойдя к окну, я обнаружила задёрнутые тяжёлые шторы, какие в Дейстрии никогда не вешали в спальнях, и раздвинула их. За окном оказалась не ночь, а поздний вечер: вчера в это же время Дрон Перте предложил мне перебираться из дома госпожи Перте к его отцу. Вампиры вот-вот проснутся и вот-вот заболят мои бедные руки…

«Мастер! — поспешно окликнула я. — Я понимаю, вы не любите, когда вас беспокоят по пустякам, но сейчас это очень важно! Откликнитесь, пожалуйста! Беренгарий… мой друг… ваш воспитанник, ученик вашего друга — он в плену! Прошу вас, помогите! Умоляю, не бросайте нас!»

«Я не отвечал вам, дитя моё, — мягко возразил старый вампир, — только для того, чтобы не смущать вас постоянным контролем сразу двух мужчин. Уверен, одного вашего… друга было достаточно».

«Но…» — растерялась я. Хорошо Мастеру говорить — не хотел смущать, а когда меня пытались украсть те негодяи с ножом?

«Дитя моё, будьте снисходительны к старику, — рассмеялся вампир. — Я не мог помочь вам во сне, да и далековато я находился, не успел бы вовремя».

«А… сейчас?» — робко спросила я.

«Я отправился к вам ещё позапрошлой ночью, когда узнал, что ученики Мирона имеют дела с людьми, — пояснил Мастер. — Сейчас я, наконец, добрался, и, полагаю, мы могли бы с вами обсудить создавшееся положение».

«Обсудить?» — не поняла я. Как же так, неужели старый вампир не попытается помочь моему напарнику, почему он не ищет его, почему…

«Именно, дитя моё, — подтвердил старый вампир, словно и не замечая моего удивления. — Не будем терять времени, как вы правильно догадались, приступ может начаться с минуты на минуту. Я усыпил весь дом, и жду теперь вас на улице».

«Но… — окончательно растерялась я. Здесь не Дейстрия, как же мне собраться без служанки, да и выйти как, ведь двери закрыты, а обманщик Дрон так и не сделал для меня ключ. — Мастер, может быть, лучше вы поднимитесь ко мне? Так будет гораздо удобнее и быстрее».

Старик будто бы укоризненно покачал головой.

«Дитя моё, не вы ли клялись могилой матери не впускать в этот дом мне подобных? Неужели вы так быстро забываете своё слово?»

«А сын синдика — он не клялся, что я здесь буду в безопасности?!» — возмутилась я, но вампир был не расположен спорить.

«Если вы хотите помочь вашему другу, дитя моё, одевайтесь и выходите ко мне, — отрезал он. — Не переживайте из-за двери, она запирается только на засов».

После этого разговора мне ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться, а именно, кое-как натянуть на себя те части острийского наряда, для которых не требовалась посторонняя помощь, закутаться в чёрный плащ, который напарник, по счастью, оставил мне, и выйти из комнаты. Лампу я решила не брать, так что оставалось лишь надеяться на память и внушённое напарником умение верно запоминать направление. Если я пришла с той стороны, и там же парадная лестница, то, значит, мне в другую сторону. Определившись, я на цыпочках прошла по коридору, очень нащупала перила и спустилась к чёрному входу. Мастер был прав: хоть эту дверь и можно было закрыть на ключ, хозяева больше доверяли тяжёлому засову, который хотя бы снаружи не отодвинешь. Хотя… кто решится ограбить дом синдика? Несколько донельзя неприятных минут, пока я бережно, чтобы не заскрипел, отодвигала засов — и вот я на воздухе. Пока я возилась, закат отпылал, и над городом воцарилась ночь.

— Итак, дитя моё, вы пришли, — тихо раздалось над ухом, и сухая старческая рука опустилась мне на плечо.

— Да, Мастер, — поспешно ответила я, подавляя внутреннюю дрожь. Не по себе делалось от одной мысли, что ко мне прикасается старик, умерший несколько сотен лет, и за это время убивший больше людей, чем я когда-либо видела… нет, это уже чересчур, наверное, одёрнула я себя. Мастер издал тихий смешок.

— Дитя моё, не будем тратить время на пустые разговоры, — предложил старик. — Я добрался до города вчера на исходе ночи, и едва успел до рассвета договориться обо всём с хозяйкой Поликсеной. Однако, дитя моё, вы, я надеюсь, понимаете, какой опасности подвергаемся мы все?..

— Опасности? — недоумевающе переспросила я. О чём именно он говорит?

— Я говорю, дитя моё, о той печальной участи, которая постигла моего друга, когда он попытался спасти своего ученика. Мне бы не хотелось повторить его судьбу.

У меня опустились руки. Нам так и не удалось узнать, от чего погиб наставник Беренгария, и я не могла теперь заставить Мастера вот так же рискнуть своей жизнью ради нас. Старый вампир утвердительно кивнул.

— Именно так, дитя моё. Поэтому, прошу вас, выслушайте моё предложение. Оно касается вашего будущего.

— Я вас слушаю, сударь, — покорно кивнула я, смахивая набежавшие слёзы. Напарник погиб. Его никто не спасёт… или спасёт Дрон Перте, который без труда превратит меня в наилучшее средство давления на вампира. Может, конечно, Беренгарий бросит меня, и спасётся сам… о моей участи в таком случае страшно даже подумать.