Тайна леди - Беверли Джо - Страница 62

• Предыдущая
• 62/68
• Следующая

Лорд Ротгар каждый день показывал Петре различные части Ротгар-Эбби. Однажды он сказал:

– Могу я показать тебе мою истинную страсть?

Разумеется, Петра сказала «да», но подумала, не придется ли ей наконец увидеть темную сторону этого мира. Она вошла вслед за ним в неразбериху тикающих звуков и увидела троих мужчин без пиджаков, поглощенных работой над часовыми механизмами.

Один молодой человек за длинным центральным столом поднял глаза и с улыбкой кивнул; другой даже не оторвался от того, что делал с крошечными кусочками сияющей латуни. Маленький пожилой мужчина, работавший над чем-то большим, сказал:

– Милорд, – и тут же вернулся к своей работе.

– Часовые механизмы, – сказал лорд Ротгар, – во всех их формах.

По тому, как он прикоснулся к механизму, Петра поняла, что это действительно его страсть, даже любовь.

– Раньше я никогда не думала о часах, – призналась Петра, – иначе как с раздражением, если кто-то забывал завести их.

– Механизм завораживает и постоянно совершенствуется. Хотел бы я жить через двести лет, чтобы увидеть, чего он достигнет к тому времени. – Он провел ее по комнате, показывая свои сокровища, но не слишком долго. Он понимал, что не все разделяют его пристрастие к колесикам, шестеренкам, пружинам и маятникам.

Петре стало интереснее, когда он перешел к механическим игрушкам. Он показал ей обезьянку, бьющую в барабан, и леди, танцующую под музыку из ящичка под ее ногами.

– У меня есть люди, которые ищут сломанные и заброшенные вещицы, и эти вещицы я потом чиню.

– Вы делаете это сами? – спросила она, уверенная, что ошибается.

– Когда есть время. Иногда мне требуется помощь, – добавил он, улыбаясь пожилому мужчине, который улыбнулся ему в ответ. – Я всего лишь любитель, но моей работе нужен дом.

Они пошли дальше и приблизились к птице на ветке дерева – птице, покрытой перьями так, что она казалась настоящей. Он нажал на рычажок, и птица ожила, стала поворачивать головку и петь, показывая красную грудку. Это была малиновка. Поблизости из дерева вылез червяк, и птица перестала петь, очевидно, чтобы проглотить его.

– Очаровательно, – сказала Петра, не выказывая особых эмоций, хотя знала, что всеведущий Темный Маркиз каким-то образом узнал слишком много.

Он бросил взгляд на ее корсаж, и Петра поняла, что к нему приколота камея, которую она носит слишком часто. Она говорила, что это память о ее матери, но у камеи был совершенно не итальянский стиль. Легкомысленная, легкомысленная, легкомысленная, но как можно жить в постоянном напряжении?

Отец взял в руки птицу.

– Можешь взять ее себе, если хочешь.

Петра поблагодарила его и отнесла игрушку к себе в комнату. Там она сняла брошь и убрала ее в шкатулку, где хранились безделушки, подарки ее отца. Теперь у нее были и дорогие украшения, которые для безопасности хранились в сейфе лорда Ротгара.

Ее отец был необычайно добр, он собирался представить ее свету и обеспечить ей богатое приданое. Петра понимала, что может сделать хорошую партию. Но ее не покидала мысль, что, возможно, Робин может оказаться подходящей партией и изъявит желание жениться на ней.

Она снова завела игрушку, и птица запела, но это не могло облегчить ее сердце.

Робин Бончерч единственный, за кого Петра хотела выйти замуж. Между тем месячные у нее задержались уже на неделю.

Она села и закрыла руками лицо. Как могло это случиться с ней? Она добралась так далеко, боролась так упорно и наконец нашла гавань, которую искала, и вдруг такой позор! Скоро ей придется признаться. Маркиз захочет узнать, кто отец, и ей придется сказать правду. Он найдет Робина, если уже этого не сделал, и заставит его пойти к алтарю или умереть.

Она умоляла Робина летать свободно, но это загонит его в клетку.

Робин никогда не переставал заботиться о ней, и между ними вспыхнула страсть. Возможно, он будет не против.

Но стоит ли ей признаваться до маскарада в Чейнингсе? Узнав, что она беременна, отец может передумать и не представлять свою незаконнорожденную дочь высшему обществу.

Робин мрачно посвятил себя своим графским обязанностям и возвращению прежней физической силы и подвижности. И то и другое было трудно. Снова и снова ему приходилось общаться с людьми, которые близко к сердцу принимали его интересы, но не могли полностью принять то, что он готов к ответственности. Он понимал, что все, от слуг до управляющих, а также его семья и, возможно, он сам не совсем смирились с тем, что его отец умер.

Тут Нантвич оказался благословением – настоящая новая метла. Робин предоставил ему свободу действий, несмотря на то, что его энтузиазм бывал утомительным. Секретарь решил, что Робин интересуется национальными и международными делами, и постоянно предоставлял ему статьи или очерки о последних событиях. Робин покорно читал их.

Он не мог не попросить Нантвича разузнать о Милане, в частности о семье д'Аверио. Через день он получил официальное письмо. Робин поблагодарил его, прочел бумагу и не нашел абсолютно ничего полезного, поэтому затребовал информацию о семье Морчини, и особенно о теперешнем графе ди Пуриери.

Это оказалось более интересное чтение, но Робин ненавидел Лудовико Морчини. К несчастью, ответ пришел вместе с книгой самых именитых семей в Милане, с пометкой на странице с портретом.

Любовник Петры был зловеще красивым парнем с элегантной фигурой и улыбкой. Однако улыбка не прятала его холодные глаза. Робин надеялся, что он удавится от гнева, когда узнает о смерти Варци и поймет, что Петра спасена.

Мысли о Пуриери и мести заставили его пойти к Анджело и заняться совершенствованием своего фехтования.

– Неплохо, – сказал Робин через некоторое время, но он взмок от пота, а его шрам горел огнем.

– Совсем неплохо, сэр, – сказал Анджело, – но чтобы достичь совершенства, вы должны относиться к этому более серьезно.

Робин криво усмехнулся:

– Похоже, это общее мнение. Но конечно, упорно трудясь, я со временем стану настоящим воплощением всего.

Но он также проводил время в турецких банях, просто чтобы прогревать и массировать ногу, а не для других доступных в них упражнений.

Он был странно целомудрен и не мог больше использовать свою ногу как отговорку. По какой-то причине в его мыслях маскарад Эшарта стал особенным днем. Итальянский маскарад, организуемый Терезой Корнелис, казался связанным с Петрой, хотя на самом деле ничего подобного не было.

После этого он полностью погрузится в свою новую жизнь. Он поедет на север, чтобы с усердием приняться за Истон-Корт, а потом и за другие свои поместья. Он вернется к своим обычным развлечениям. Возможно, заведет себе постоянную любовницу или выберет невесту.

Это ожидание тридцатилетия было юношеской глупостью, но он не даст ни пенни фонду Общества моральных реформ леди Фаулер. Он не одобрял многого, что было в обществе, но эта женщина была брюзгой с кислой рожей, которая хотела поставить всех на колени и с утра до ночи петь гимны. В конце концов, именно поэтому он, Кристиан и Торн выбрали ее бенефициарием – как мощное средство устрашения.

Он разберется со всем этим после маскарада.

• Предыдущая
• 62/68
• Следующая