Цыц! - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/36
• Следующая

— Да-да, я согласна! Я уже давно для себя решила — на телевидение ни ногой! Только если на интервью!

— Тут как раз небольшое интервью! — успокоила разволновавшихся дам Лиля.

— Когда у нас первая встреча?

— Первая в пять, вторая в семь.

— Ничего себе! Ну ладно. Лиля, как мы поняли, у вас тут родные, можете быть свободны. Давайте только договоримся, где и когда встречаемся.

— Давайте в половине пятого у того магазина, который я вчера вам показывала.

— На Невском?

— Да.

— Отлично, девушка! Можете быть свободны. Галь, пошли в Гостиный двор?

— Пошли!

И оживленно беседуя, дамы двинулись в сторону Гостиного двора.

Да, правы были наши. Нормальные тетки, ничего из себя не строят и, похоже, нашли друг друга. Болтают, не покладая языка. Небось охота поговорить на профессиональные темы, это ж не со всяким автором получится.

Лиля вернулась к матери, но той дома не было. Она взялась за телефон, созвонилась с магазинами, с телевидением, позвонила в Москву, Марине, сказать, что все нормально.

— Лиль, тут от Ахметшина звонили, просили сказать, что он задерживается.

— Да? А кто звонил?

— Не знаю, какая-то женщина.

У Лили все внутри оборвалось. Какая же я дура! С чего я решила, что он свободен как ветер и только и ждет моей благосклонности? Вполне возможно, что у него есть жена и целый сонм любовниц по всему миру… А что, у такого роскошного мужика так и должно быть… И при чем тут я? Просто я поверила его книге, а там он одинокий волк… Но ведь там много придуманного… Хотя я точно чувствовала, где правда, а где выдумка. Казалось, эту книгу писал очень одинокий человек. Хотя чего я переполошилась? Мало ли кто мог звонить по его просьбе? Наверняка, у него есть какие-то секретари, референты или как там это еще называется. Я ж ничего о нем не знаю… Задерживается… Спасибо, предупредил. И что я себе вообразила?

Как назло пошел дождь, небо было низкое, со свинцовыми тучами… Настроение испортилось вконец.

— Лиль, иди обедать! — позвала Софья Яновна.

— Иду! А что на обед?

— Суп-пюре из кабачков и судак со шпинатом.

— Хорошо, вкусно.

— Да ты сперва попробуй, потом говори вкусно. Ты чего нос повесила? Кавалер не звонит?

— Да нет, просто погода плохая… Солнышка хочется.

— Ишь чего захотела! Клубнику будешь?

— Буду! С молоком.

— И то славно. Хоть поешь как человек. В Москве-то теперь небось и не готовишь?

— Факт, не готовлю.

— То-то я гляжу, еще ни одного рецепта у меня не взяла. Плохо, желудок испортишь!

— Да нет, Софья Яновна, я отдохну полгодика, а как захочется домашней еды, глядишь, и опять встану к плите.

— А кавалера не кормишь?

— Вот еще! Пусть он меня кормит!

— Тоже правильно. По нынешним-то временам. А кофе будешь?

— Нет, спасибо, кофе буду с нашими дамами пить. У нас Бекасова все время кофе пьет.

— Ну-ну, как угодно барышне.

— Софья Яновна, вот поела ваших прелестей и настроение выправилось.

— Конечно, с голодным брюхом какое настроение.

— Что правда, то правда. Спасибо огромное, но мне пора бежать.

— Зонтик возьми, дождь на улице.

— У меня нет, забыла.

— Так материн бери, у нее их целая коллекция, выбирай любой!

Лиля выбрала ярко-желтый длинный зонт с лиловыми ирисами.

— Красотища какая!

— А Полька никогда его не берет. Я спрашиваю, зачем купила. Понравился, говорит. Любит она деньги мотать… А они ей нелегко достаются. Погоди, возьми вон еще шарфик к зонту есть.

— Шарфик к зонту? — удивилась Лиля.

— И не только шарфик, а еще и сумочка вот для покупок.

Шарфик и сумочка были наоборот, лиловые с желтыми ирисами. Лиля с удовольствием повязала шарфик, здорово оттенявший бежевый плащ.

— Я Польке скажу, пусть тебе это все отдаст, она ж не носит.

— Нет, не нужно!

— Нужно, нужно, ты молодая, тебе сгодится.

Настроение поднялось еще больше. Лиля покрутилась перед зеркалом, поцеловала Софью Яновну и умчалась.

Дождик как назло перестал. Лиля повесила восхитительный зонтик через плечо. Какая мама умница, что взяла в дом Софью Яновну, очень дальнюю родственницу из крохотного приволжского городка. Софья Яновна осталась одна, жить стало не на что и мама предложила ей переехать в Петербург. Та долго не хотела, говорила, что не привыкла быть кому-то в тягость. Но Полина Сергеевна закричала на нее: «Какая тягость? Ты что? Да у меня минутки свободной нет, дом запущен, муж недокормлен. Если ты возьмешь на себя хозяйство, я буду самая счастливая женщина Санкт-Петербурга и Ленинградской области!»

Чувство юмора было вполне присуще Софье Яновне и она согласилась. Как выяснилось позже, было у нее и чувство стиля. Постепенно из провинциальной учительницы она превратилась в заправскую экономку или домоправительницу знаменитой актрисы, словно была персонажем старых русских пьес и водевилей. Все друзья дома ее почтительно обожали, Юрий Миронович целовал ей ручки, Полина Сергеевна платила хорошее жалованье, водила на спектакли, привозила подарки и нежно заботилась, когда Софья Яновна прихварывала. Словом, эта история обеим пошла на пользу. Софья Яновна не чувствовала больше одиночества.

— Лилечка, вы появились, и кончился дождь. Боже, какой зонтик! И шарфик к нему! Галя, смотри, какая прелесть! — воскликнула Василькова.

— Лиля, это в Питере куплено? — спросила Бекасова.

— Понятия не имею! Это мамино…

Тут зазвонил ее мобильник.

— Да, мамочка?

— Лилёнок, я забежала домой, мне Сонька сказала, что дала тебе зонтик с ирисами!

— Да. А он тебе нужен?

— С ума сошла? Я просто хочу сказать, что теперь это твой зонтик! И все, что к нему. Целую!

— Я была не точна. Это уже мой зонтик! — радостно засмеялась Лиля. — Мама позвонила, чтобы сказать об этом.

Дамы умиленно переглянулись. Обеим очень нравилась Лиля.

Первая встреча в книжном магазине полностью провалилась. И не то, чтобы никто не пришел. Нет, народ был. Но совершенно невозможно было понять, чего ради он сюда приперся. Лиля старалась, как могла. Объясняла какие это известные и популярные авторы, какие у них огромные тиражи, но все было тщетно. Ей казалось, она кричит в пустоту. Никто ничего не говорил, никто не задавал вопросов, как это принято на подобных встречах. Директор магазина, сравнительно молодая женщина, кинулась на помощь. Она говорила, говорила, говорила, Лиля смотрела на несчастных писательниц. Однако они отнюдь не выглядели несчастными. Тихонько о чем-то шептались. Наконец, Василькова решила подбодрить аудиторию.

— Господа, вы все-таки пришли сюда, значит, что-то вам интересно. Спрашивайте, не стесняйтесь, и не бойтесь, мы же специально для этого сюда приехали! И мы не кусаемся!

Молчание.

Бекасова тоже попыталась как-то оживить публику.

Напрасно.

— Вот что, Галя, — обратилась к новообретенной подруге Василькова. — Мы тут никому ни на хер не нужны, пошли отсюда!

Она решительно поднялась и вышла из-за стола. Бекасова за ней.

— Хотела бы знать, зачем они пришли? Ужас какой-то! Как будто стена между нами. А самый ужас эта тетка, Галь, ты видела эту тетку в рейтузах? Такое впечатление, что она не только ни тебя, ни меня не читала, а вообще книг в глаза не видела! Я как ее приметила, сразу поняла, это будет облом! Уж сколько у меня этих встреч было в разных странах, но такого… Помню, в Америке, в крохотном городишке, как бишь его, забыла, словом, в Силиконовой долине, пришло мало народу из-за жуткого дождя, хотя предполагалось гораздо больше. Но там получился такой чудесный, такой добрый и заинтересованный разговор. Вообще, когда народу меньше, разговор лучше получается… А тут… А, я поняла!

— Я тоже, кажется, поняла. Наша публика испугалась дождя и не пришла, а сидели тут те, кто от этого дождя спрятался. И мы им, как ты, Катя, справедливо заметила, ни на хер не нужны.

• Предыдущая
• 23/36
• Следующая