Отведи удар - Гарднер Эрл Стенли - Страница 44

• Предыдущая
• 44/46
• Следующая

Задержав дыхание, я подбежал к ближнему окну, сдернул шторы, открыл окно, выставил голову наружу и вдохнул чистый воздух. Потом я подбежал ко второму окну и сделал то же самое. После этого я занялся кухней. Все краны газовой плиты были полностью открыты. Я слышал, как из них со зловещим шипением вырывается газ. Быстро перекрыв вентиль, я бросился к окну.

– Открывайте! – послышался из-за двери взволнованный голос портье.

– Наверное, ему стало плохо от газа, – отозвалась Берта. – Скорее бегите вниз, позовите полицию!

Я услышал, как он бежит по коридору.

Потом Берта сказала таким же спокойным голосом, каким обычно отдавала мне распоряжения по телефону:

– Принимайся за дело, милый. Сделай там все как следует.

Я подошел к столу.

Смерть застигла Фло Данцер, когда она что-то писала. На столе лежало письмо в конверте, адресованное Берте Кул. Я подбежал с ним к окну, вытащил письмо и бегло просмотрел его. Это был длинный сбивчивый отчет о том, как она пыталась выдать себя за Амелию Линтиг. Я увидел имена Джона Харбета, Эвелин Харрис, а потом, к своему огорчению, имя доктора Альфмонта из Санта-Карлотты.

Я снова вложил письмо в конверт и, мгновение поколебавшись, запечатал его. Потом вытащил из кармана конверт с написанным адресом и штампом «Экспресс-почта», который всегда носил с собой. Я вложил в него конверт Фло, запечатал и бросил через выбитое стекло в коридор.

– Что мне с этим делать, милый? – спросила Берта.

– Бросьте в почтовый ящик и сразу забудьте о нем.

В коридоре послышались удаляющиеся шаги Берты. Только теперь я почувствовал сильную тошноту и головокружение. Я подбежал к окну и с наслаждением вдохнул чистый воздух, потом снова вернулся к столу.

В руке Фло Данцер была зажата ручка. Под ее головой лежал лист бумаги. Видимо, она писала до последнего момента, пока не потеряла сознание.

Я вытащил из-под ее головы письмо и попытался прочитать.

«Тем, кого это касается», – с трудом разобрал я. Буквы скакали и наползали друг на друга.

В номере был сквозняк, но запах газа все еще сильно чувствовался.

Глаза мои слезились, и голова казалась удивительно легкой. Потом в коридоре раздался мужской голос:

– Здесь ужасный запах газа.

Потом послышался голос женщины и быстрые удаляющиеся шаги.

Через минуту раздался голос портье:

– Сейчас приедет полиция и «Скорая помощь». Ломайте эту дверь. Там человек потерял сознание.

Я подумал, что для меня это лучший выход. Снаружи послышались удары – кто-то пытался выломать дверь. Я подбежал к окну и упал на пол. Закрыв глаза, я, словно сквозь сон, слышал, как дверь с треском распахнулась и в комнату вбежали люди. Два человека подняли меня и вынесли в коридор. Вокруг меня поднялась суета, взвизгнула какая-то женщина.

Потом раздался уверенный голос Берты Кул:

– Положите его сюда, на подоконник. Ноги держите повыше. И смотрите, чтобы он не выпал.

Я почувствовал свежий воздух, сделал несколько глубоких вдохов и открыл глаза. Вокруг толпились люди.

– Бедняга! Это была его тетушка... – произнес портье.

Сознание мое затуманилось, и все исчезло. Я снова пришел в себя от воя сирены. Через несколько минут подъехал автомобиль полиции и следом за ним машина с красным крестом.

Я посмотрел на Берту.

– Не забудьте сказать им, что ее зовут Амелия Линтиг из Оуквью.

– Это записано в книге регистрации, милый, – ответила Берта.

– Проследите, чтобы они все записали правильно.

Через несколько минут я попробовал встать. Меня качало, ноги были как ватные.

– Как ты себя чувствуешь, парень? – спросил человек в белом халате. – Сможешь сам дойти до машины?

– Я останусь здесь, с моей тетушкой, – ответил я, едва сдерживая слезы.

– Ему плохо не только от газа, – прозвучал где-то рядом голос Берты, – он ужасно переживает из-за тетушки. Дональд знал, что она была крайне подавлена, но ничем не смог ей помочь.

Человек в белом халате приставил к моей груди стетоскоп.

– Его нужно сейчас же вывести на свежий воздух!

– Сперва я должен узнать, что здесь произошло! – слабо сопротивлялся я.

– Вы можете зайти в номер, – сказал врач.

– Да, я обязательно должен подойти к ней!

– Бедный мальчик! – проворковала Берта Кул. – Это была его любимая тетушка!

Я вошел в номер. Там уже дежурили полицейские.

– Слишком поздно! Ей уже ничем не поможешь, – сказал один из них. – К телу нельзя прикасаться, пока не придет коронер. Кто перекрыл газ?

– Я.

– По моей просьбе они выбили окно фрамуги, – вмешался портье. – Другого выхода у меня не было.

Берта Кул выразительно посмотрела на меня:

– Милый, по-моему, тебе лучше пойти в «Скорую помощь».

– Я не могу. Здесь осталось важное письмо...

– Я знаю, милый. Предоставь это Берте. Она обо всем позаботится.

– Пойдем, парень. – Врач осторожно положил мне руку на плечо. – У тебя сильнейшее сердцебиение. Похоже, ты крепко надышался газом. Ты бы и сам это понял, если бы мог почувствовать запах своего дыхания. От тебя пахнет, как из открытого газового баллона.

Я спустился к машине. Бледные, взволнованные люди, столпившиеся в холле, рассматривали меня, как какого-то диковинного зверя. Я забрался в салон «Скорой помощи» и растянулся на носилках. Тут же в мою руку вонзилась игла, и через минуту раздался вой сирены.

Вскоре я почувствовал себя лучше и только теперь понял, что сейчас это самое безопасное для меня место – «Скорая помощь» и больница, куда меня положат. Слишком во многих местах и по слишком многим причинам меня сейчас разыскивает полиция.

Берта Кул приехала в больницу через час после меня.

– Как ты себя чувствуешь, милый? Внизу ждет такси, и мы можем уехать, как только тебе станет получше.

Медсестра заглянула в мою карточку.

– У него общее истощение. К тому же он перенес нервное потрясение и надышался газа.

– Неудивительно, – вздохнула Берта. – Бедняга! Ему приходится работать по двадцать четыре часа в сутки, а он к этому совсем не приспособлен.

– Вы должны найти себе работу полегче, – посоветовала медсестра.

– Мне уже лучше. Я думаю, что могу уехать уже сейчас.

– Одну минутку, – заволновалась сестра. – Я не могу вас отпустить без разрешения доктора.

Она вышла в коридор. Я слышал, как она набирает номер, потом тихо говорит в трубку что-то, чего я не мог разобрать.

– Рассказывайте, – сказал я Берте.

– Ты был прав, – сказала Берта, поглядывая в коридор. – Это она убийца.

– А насчет признания? – спросил я. – Доктор Альфмонт там упоминается?

– Нет. Признание не окончено и не подписано, но это ее почерк. Оно начинается со слов: «Тем, кого это касается». Фло прямо пишет, что это она убила Эвелин Харрис.

– А имя Харбета она упоминает?

– Нет. О нем Фло пишет в письме, на котором был написан мой адрес.

– Вы хотите и это письмо запустить в дело?

– Нет, вряд ли.

– Если все-таки придется им воспользоваться, – сказал я, – помните, что мы оставили ей конверт с марками и адресом агентства, чтобы она сообщила нам сведения по другому делу. Письмо она отправила собственноручно...

– Ради бога, Дональд! Не считай, что все вокруг тебя придурки. Я поняла, в чем дело, как только ты выбросил мне конверт. Думаю, что нам не придется его использовать. Конечно, это заманчиво, но чересчур опасно.

– Что она пишет о Харбете?

– Выложила все как есть. О том, как Харбет пытался прижать доктора Альфмонта.

– Я хочу позвонить Харбету, – сказал я. – Нужно конфиденциально сообщить ему, что у нас есть...

– Черта с два ты ему дозвонишься, – сказала Берта. – Харбет смылся. Из прокуратуры позвонили в Санта-Карлотту и сообщили о самоубийстве. Харбет встал из-за стола, вышел и не вернулся. Он уже никогда не вернется.

– Очень жаль. Я хотел сам рассказать ему обо всем.

– Какой же ты мстительный мальчик, Дональд!

• Предыдущая
• 44/46
• Следующая