Бедовый. Ведунские хлопоты - Билик Дмитрий - Страница 11

Интересно, а как скоро поднимется в ружье воеводская рать? И как вообще это выглядит? Нет, не хотелось бы, конечно, глядеть, но было любопытно.

– Да не переживай ты, – заявил чур. – Времена больших сражений прошли. Слишком мало рубежников осталось после Большой войны.

Ага, рубежников мало. А вот кроны имелись. Я посмотрел на чура, и у меня возник вполне резонный вопрос:

– Былобыслав, а кроны часто переходят отсюда в Изнанку и наоборот?

Почему-то мои слова чуру очень не понравились. Он нахмурился, отчего на его огромном лбу собралось с десяток морщин, а после помотал головой:

– Не пускаем мы кронов. Если рубежник пятнадцатый рубец получает, то спрашиваем сразу, в каком мире жить хочет. Там и остается. Уж слишком много бед от них повидали, чтобы смотреть, как по мирам шастают. Правда, то так редко, что почти исключение.

Вот теперь выяснилась и причина, по которой я был нужен Стыню. Он невыездной. И то ли сам выбрал, где ему находиться, то ли сбежал после глобальной заварушки в Прави.

– У тебя что, много кронов знакомых?

– Да не больше двух. Сидят дома, ждут, когда границы откроются.

Мое замечание почему-то повеселило чура. Эх, знал бы ты, что в каждой шутке есть только доля шутки.

– Сказать еще хотел. От всего сообчества мы извинения приносим за Глотослава. Дурно он поступил, пусть деньги на общее благо отдал. Потому сообчество решило, что ты теперь ходить в Изнанку можешь так, без платы. Разве что только хиста чуток отщипывать будем.

Я много видел людей, которые жалели о своих словах, сказанных в качестве жеста доброй воли. Ну или еще чаще по пьяни. Бывает, ляпнешь вечером – а утром раскаиваешься. Думаешь, может, забыли или не придали значения. Оказывается, что нет. Помнят.

Но никогда прежде я не видел, чтобы существа сожалели о сказанном сразу, как только закончили говорить. Потому что я поблагодарил чура и начал вываливать со Слова все, что хотел пронести туда. Былобыслав смотрел на увеличивающуюся гору продуктов, и я буквально кожей чувствовал его недоумение, перетекающее в негодование.

Да, согласен, некрасиво вышло. Но что тут скажешь, так совпало! Никто же это самое «обчество» за язык не тянул. Хотя от едкого комментария чур не воздержался.

– Обычно пропускаем с тем, что рубежник сам съесть может.

– Уважаемый Былобыслав, вы знаете, что единственная цель путешественников туда и обратно – это предметы дефицита. То, что можно продать за дорого в Изнанке и нашем мире. Я везу просто еду беженцам. И, в конце концов, никто не сказал, что я не могу это съесть. Вдруг я туда на пару месяцев собрался?

Для убедительности я даже снял подвеску, позволяя чуру разглядеть свой «двумирный» хист. Что, мол, вот, могу правда в Изнанке жить долго, и ничего мне Скугга за это не сделает.

Что интересно, демонстрация сработала. Былобыслав сменил гнев на милость, торопливо кивая головой.

– А я-то думал, брешет Глотослав. Так, чтобы себя выгородить. А ведь правда, приняла тебя Изнанка. Ну да ладно, бери свое добро, и пойдем.

Вот это оказалось задачей совсем не тривиальной. Не потому что было тяжело. Я при желании теперь мог железнодорожные составы тягать. Если недалеко и недолго. Но вот взвалить на себя кучу всего, чтобы удержать это на весу, оказалось непросто. Я справился попытки с шестой, после чего мы все-таки шагнули в Изнанку, где все благополучно повалилось на землю.

Тут я и вспомнил про свою уловку, которую хотел применить. Если Слово работает в нашем мире, что ему мешает функционировать здесь? Понятно, что на Изнанке будут другие методы привязки, но у меня даже промысел здешний есть. К тому же почему бы не попробовать?

Я создал форму, подаренную Ингой. Вот интересно, сколько времени прошло, а я помнил. Правильно говорят, что если разок самому руками сделать, то точно не забудешь.

Хист медленно, будто бы неохотно, заполнил форму, но вот после все сработало вообще без всяких заморочек. В пространстве возник внушительный портал. Внушительный для того, чтобы рассмотреть все детали моего «безопасного» места, по мнению Скугги, но не для того, чтобы хитрый рубежник туда влез.

А это бы лишним не было. Потому что тайником для Слова на Изнанке мое взбудораженное сознание выбрало комнату в доме Анфалара. Ту самую, где я ночевал. Забавно. Скажу больше, даже удобно. Мне, получается, необязательно гонять в Фекой. Достаточно будет перейти в Изнанку, закинуть предметы на Слово – и все, готово. Тем более что у меня теперь «проездной» в другой мир.

Я торопливо сложил все заготовленное на Слово, после чего обернулся к чуру. Тот с явным интересом наблюдал за моими манипуляциями.

– Уважаемый Былобыслав, позвольте полюбопытствовать. Глотослава соблазнили деньгами. Но, как я понял, личной корысти у него не было. Все серебро он пустил на помощь сообчеству, как вы его называете. И не обижайтесь, но, как по мне, чуры собирают за проход намного больше, чем нужно на жизнь. Что вы делаете с серебром?

Ответом мне послужила таинственная улыбка загадочной нечисти, которая осталась в воздухе даже после исчезновения Былобыслава. Тоже мне, блин, Чеширский Кот.

В этот раз скольжение вышло намного легче. Будто десять лет не катался на коньках, но стоило оттолкнуться ото льда, как все получилось. И добрался я точно быстрее, чем в прошлый раз. Даже не потому, что теперь знал, куда именно надо направляться – Компас все равно пришлось доставать. Видимо, действительно, сработал навык.

Фекой встретил меня возвращающимися в город собирателями горькой травы, колючек, а также лесорубами, тащившими за собой ветки и стволы мертвых деревьев. Стражники поторапливали жителей, во главе которых, будто высокая скала посреди бушующего моря, находился Анфалар.

Сейчас ничто не говорило о его безумии. Просто идеальный кандидат на роль правителя Фекоя, если не знать, как работает изнаночный хист рубежника. Что называется, у каждого есть свои скелеты в шкафу. Или хотя бы череп на антресоли.

– Матвей! – заорал Анфалар так, что, наверное, содрогнулись стены крепости. Мои колени точно содрогнулись. – Как я рад видеть тебя в добром здравии под светом Скугги!

Я подозрительно посмотрел на небо. Нет, никакого света я не заметил. Ну, в смысле, все те же постоянные сумерки, как в Питере белые ночи.

– Здравствуй, Анфалар, очень рад тебя…

Это все, что я успел сказать перед тем, как Безумный попробовал сломать мне ребра. По крайней мере, где-то на полминуты я и правда забыл, как дышать. Может, сказать ему, что в нашем мире не принято так здороваться?

– У вас все хорошо?

Вопрос почему-то заставил Анфалара нахмуриться. Точнее, легкая тень задумчивости легла на его лицо на мгновение. Но в следующую секунду уже унеслась прочь.

– Думаю, тебе лучше поговорить об этом с Форсвараром. Он правитель. Как только все люди войдут в город, я к вам присоединюсь.

Я понял, что Анфалар снял с себя всякую ответственность. Удобная позиция, сам в армии так частенько поступал – прикидывался шлангом и делал вид, что природа на мне отдохнула. Потому что стоит один раз выделиться и взять на себя какие-либо обязанности, так станешь их до дембеля выполнять.

– Анфалар, мне нужен будет большой литой котел для приготовления пищи.

Вообще я хотел сказать «казан», но местный язык не имел такого слова.

– Хорошо, Матвей, – ответил рубежник, при этом заинтересованно поглядев на меня. Я его явно заинтриговал.

Существовало так много мест, где Мотю Зорина были рады видеть только из-за факта моего существования. Когда-то очень давно таким местом являлась квартира бабушки. Там я мог появиться в разной степени ободранности или испачканности – и все равно был бы самым любимым.

К примеру, дом, в который приходилось возвращаться, встречал меня заинтересованной нечистью. Бес с чертом подбегали с любопытными взглядами детей, в которых читалось «Что купил?».

А вот Фекой ответил на мое появление искренней радостью стражников, да и простых жителей. Для них я был тем, кто подарил твердыне трех рубежников, великим союзником и воином. Наверное, потому, что они Зорина в бою не видели. Воин из меня, конечно, как из… шоколадной конфеты пуля. Но, блин, было чертовски приятно.