Дочка и отец-одиночка - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 7

– Миха, выходи, у меня нет времени играть в прятки, – снова кричу я, сам не знаю, на что надеясь. Но время и правда поджимает. Пора собираться.

Ухожу в свою комнату, достаю спортивную сумку и закидываю самое необходимое на пару-тройку дней. Дольше задерживаться в столице не планирую. Всего-то надо согласиться на лишение родительских прав. И все вроде правильно, но как-то неприятно давит в груди.

Отмахиваюсь от непривычного ощущения и краем глаза замечаю движение. Резким движением руки хватаю енота за шкуру и тяну к себе.

– Попался, паразит! – Миха пытается вырваться, но быстро понимает, что это бессмысленно, и свешивает лапы.

Жалостливо смотрит на меня, как будто я его на живодерню хочу сплавить.

– Да вернусь я скоро и заберу тебя, – вздыхаю обреченно и скручиваю живность в руках. – Ритку только не обижай.

Запечатываю Миху в клетку. Он ее терпеть не может, но сейчас сидит смирно, словно и правда все понимает. Отдаю соседке зверя вместе с приданым и спускаюсь в машину. Кидаю сумку на заднее сидение и резко стартую с места.

Волокита с документами в отделе растягивается еще на час. Матерясь и психуя, я добираюсь до аэропорта только к обеду. Надеюсь, Царапкина еще не научилась плеваться огнем, а то выжить будет крайне сложно.

Когда прихожу в комнату личного досмотра, до вылета остается чуть меньше часа. Негромко стучу в дверь и открываю, улавливая конец фразы.

– Вы издеваетесь? Что вам еще нужно? – Голос Царапкиной звучит устало и раздраженно.

– День добрый, – тихо бросаю я и вхожу в комнату. – Капитан Метелин. Что она натворила?

– Да вот… запрещеночка… – Сотрудник с улыбкой обводит рукой стол, на котором, судя по всему, лежат вещи Царапкиной.

– Кирилл! – вскрикивает Полина, увидев меня. – Скажите им, что я никакая не контрабандистка!

– В самом деле? – Бровь моего знакомого лукаво ползет вверх.

– Я не могу быть в этом уверен на сто процентов, – отвечаю, сохраняя невозмутимость.

– Что-о? – Глаза Полины смешно округляются. – Да ты!.. Да я!..

– Да шучу я, – жестом перебиваю ее. – Отпустите девушку под мою ответственность.

– Забирай.

Царапкина торопливо заталкивает в чемодан все свои вещи. Не знаю, о чем она думает, но матерная бегущая строка явно моргает на ее лбу.

– Вы, надеюсь, не переборщили? – шепотом спрашиваю у друзей после того, как Полина выходит.

– Обижаешь, – переглядываются они и довольно скалятся.

– Буду должен, – пожимаю им руки и выхожу следом за Царапкиной.

Она ждет меня в коридоре, нервно поправляя сумку на плече.

– Все хорошо? – спрашиваю прямо, пока мы вдвоем идем в зал ожидания.

– Да, спасибо тебе, – отвечает Полина, кусая от волнения губы. – Если бы не ты… Я даже не знаю, чем это могло закончиться.

От этих слов мне становится неловко. Она даже не подозревает, кто устроил ей небольшое приключение. Но все же хорошо закончилось, а значит, волноваться не о чем.

– Да ладно, мне несложно, – пожимаю плечами. – Не первый раз приходится вытаскивать знакомых из передряг.

– Но как вы вообще узнали, что мне нужна помощь? —Царапкина подозрительно прищуривается. Может, начинает догадываться о чем-то?

– Шестое чувство, – ухмыляюсь я. – Просто удачно проходил мимо.

– Ой, – вдруг останавливается Полина. – Мой самолет уже улетел…

Такой она кажется растерянной и беззащитной в этот момент, что я невольно теряюсь сам. Пара мгновений, чтобы вдохнуть и взять ситуацию под контроль.

– Это мы решим. – Моя улыбка становится шире. – Сейчас купим билеты на ближайший рейс.

– Биле-ты? – Она делает акцент на последнем слоге и внимательно смотрит на меня своими огромными глазищами.

– Решил составить тебе компанию.

Под пораженным взглядом Царапкиной снова связываюсь с Жанночкой и через нее покупаю на ближайший рейс два билета в столицу. Для себя и Полины.

– Держи, – протягиваю ей билет. – Мы с тобой сидим рядом. Чур, я у окна.

Полина берет билет, ее пальцы слегка дрожат, но на губах появляется улыбка. Мы проходим регистрацию, но чем ближе к посадке, тем сильнее она нервничает. Даже пьет какие-то таблетки.

– Все в порядке? – наклоняюсь к ней и шепчу низким голосом.

– Да, просто… устала. – Полина беспечно пожимает плечами, но я замечаю, как ее взгляд с опаской скользит по иллюминаторам.

– Боишься летать? – спрашиваю прямо.

– Нет! – слишком поспешно отвечает она и откручивает крышку на бутылке, чтобы запить таблетки.

Усмехаюсь про себя, но никак не комментирую.

Проходим в салон самолета. Я двигаюсь к иллюминатору, а Полина садится рядом, устремив напряженный взгляд прямо перед собой.

Когда двигатели набирают обороты, она сжимает подлокотники так, что белеются костяшки. Самолет дрожит, отрываясь от земли, и Царапкина неосознанно хватает меня за руку. Тонкие пальцы впиваются в ладонь так, что мне становится больно, но я терплю.

– Можешь отпускать, – шепчу ей на ухо, когда самолет выравнивается.

– Извини, – бормочет Полина, краснея и одергивая руку.

– Обращайся, – усмехаюсь я и утыкаюсь в телефон.

Полина отворачивается, но через полчаса ее веки закрываются. Она засыпает, а ее голова падает мне на плечо. Улыбаюсь и рассматриваю ее лицо ближе.

Ее губы приоткрыты, одна щека прижата к моему плечу, делая лицо нелепо ассиметричным, а в уголке губ скапливается прозрачная капля слюны.

– Идеально, – тихо смеюсь я и достаю телефон.

Несколько фотографий, и Полина теперь увековечена в очень нелепом виде. Смешная. Листаю фотографии, сохраняю в отдельную папку и убираю телефон в карман.

– Спи, Царапкина, – шепчу я. – Скоро будет весело.

Прямо в моей голове звучит чертовски приятный, мурчащий голос, словно со мной разговаривает соседский кот Тимошка. Мне даже кажется, я вижу его ленивую, довольную мордочку с хитрым прищуром.

«Царапкина. Царапкина. – Тимошка подается головой вперед и трется о мою щеку мягкой шерсткой. – Царапкина, – говорит человеческим голосом. – Просыпайся. Падаем!»

И я резко просыпаюсь, в ужасе глядя в глаза, но совсем не Тимошкины, а наглые, я бы даже сказала, сволочные, и на еще более сволочную, довольную до скрежета зубов улыбку. Голос все тот же, только теперь он никакой не приятный, а самый противный голос в мире, и я готова убить этого гада за то, что он ржет надо мной едва ли не на весь само…

Боже…

Тяжело сглотнув, вспоминаю, что я в самолете и он сказал, что мы падаем. Паника в ту же секунду охватывает все тело, я не могу сделать вдох, сердцебиение оглушает, а горло сдавило невидимыми тисками.

Мне плохо, мне плохо, мне плохо – красная бегущая строка перед глазами.

– Вам плохо? – повторяет эхом подошедший бортпроводник.

– Тебе плохо? – повторяет за ней Метелин.

– Мне хор-рошо, – выдавливаю из себя.

– Тогда что же бывает, когда тебе плохо? – издевается гад. – Нет, не отвечай. Я не хочу знать.

– Готовимся к посадке, – для меня говорит бортпроводник.

И я понимаю, что никто никуда не падает, все действительно хорошо, просто я крепко спала после выпитых таблеток, а этот… Стреляю в него злобным взглядом. Никогда еще в своей жизни я не хотела убить живое существо. Моей выдержки завидуют все коллеги. Но сейчас… но это чудовище…

Все, спокойно. Мне просто все еще страшно, но скоро я окажусь на твердой земле, и жизнь вернется в привычное русло.

Так и происходит. Мне действительно становится гораздо легче, когда я покидаю здание аэропорта. Метелин тащится за мной, а я понимаю, что мне нужен от него отдых. Срочный.

– Будь на связи, пожалуйста, – нахожу в себе силы вежливо его попросить. – Я позвоню тебе вечером, и мы обсудим дальнейший план действий.

– Окей. – Он беззаботно пожимает плечами и уходит в сторону стоянки такси.

За мной приезжает машина, отправленная Виталиком. Благодарно улыбаюсь его заботе и сажусь в прохладный салон. Легкая тонировка стекол создает приятный полумрак, и я медленно расслабляюсь, разглядывая родной город и все больше проникаясь чувством безопасности. И знаю я все статистики, но даже мысль о полете с самого детства вызывает у меня ужас. Плохо, что Метелин теперь знает о моем слабом месте. Я не могу объяснить, почему это так, но мысль очень настойчивая, а спорить с собственным мозгом я сейчас не способна.