Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ I (СИ) - Родович Арон - Страница 2

— Через пару минут будет готово, можете присесть, — сказала она и показала на зал.

Присесть? В час пик в кофейне при деловом центре — удачи. Зал был забит: кто-то сидел за ноутбуком, кто-то в телефоне, кто-то изображал бурную деятельность. У окна сидели две девушки — лёгкого поведения, видно сразу. Наверное, только что со смены пришли перекусить поутру. Колготки хоть и дорогие, но местами с зацепками; макияж слегка поплыл. Ночка, похоже, была активной.

Я заметил свободный столик у окна и направился к нему. Подошёл, отодвинул стул — на сиденье лежал кошелёк. Я взял его в руку. Сработал дар: я почувствовал последние эмоции хозяина — страх, настороженность, желание что-то скрыть.

Я поднял голову и увидел девушку, которая стояла и смотрела прямо на меня. Взгляд у неё был растерянный и напряжённый. Я сразу понял: это хозяйка кошелька.

Можно было сыграть клоуна — «Кошелёк? Чей кошелёк?» — но не любил я наживаться на чужом. Поэтому и связал свою жизнь с органами.

Она шла быстро. Торопилась не потому, что реально спешила, а потому что знала: если замедлится, будет хуже.

— Молодой человек, вы кошелёк не видели? Я его забыла, — спросила она, подойдя к столику.

— Видел, — сказал я и протянул. — Вот. Бывает.

Она взяла. Губы тихо прошептали без звука: «Помогите».

Как помочь? Она выглядела ухоженно — дорогая одежда, неброские, но явно стоящие украшения. По осанке, по взгляду, по мелким привычкам — аристократка, или, по крайней мере, из тех, кто умеет держаться, как они. Проблема была не в потерянных купюрах — не в деньгах вообще, а в самой ситуации. В человеке. В том, чего она боялась.

Я перевёл взгляд туда, куда она всё время косилась. К окну. На обочине стояла чёрная иномарка, отполированная до зеркала. За рулём — типичный представитель «тех»: уверенность в позе, привычная надменность в выражении лица, вылизанная улыбка человека, который привык, к тому что мир принадлежит ему. Всё стало ясно. Именно оттуда тянулся тот страх, что я почувствовал, когда взял в руки её кошелёк.

Моя способность не рассказывает историю — она даёт только эмоции. От одной до пяти, максимум. Это обрывки чувств, отпечатки, оставшиеся на вещи в момент, когда человек к ней прикасался. Я не знаю, из-за чего они возникли, не вижу картинок, но эмоция остаётся — страх, тревога, сожаление. Дальше уже работает выучка. Годы наблюдений, профайлинга, дедукции, та самая привычка, которую некоторые называли «чутьём», а я довёл это до науки. Комбинация этих двух навыков — дара и аналитики — даёт довольно точную картину.

Она боялась не потери. Боялась человека. Боялась попасться. Взгляд — в сторону окна, плечи слегка опущены, дыхание сбито, пальцы дрожат не от холода. Всё указывает на одно: проблема в том, кто сидит в машине.

И вот тут начинается самое неприятное. Что я мог сделать? По сути — ничего. Я не имел за спиной сильного рода, за мной не стояла фамилия, которая могла бы прикрыть, если всё пойдёт плохо. Здесь, в Империи, законы на бумаге одинаковы для всех, но на деле — нет. Все равны, но некоторые ровнее. Аристократ не может безнаказанно избивать людей на улице, формально. Но если случится конфликт между ним и простолюдином, суд будет смотреть в его сторону. Всё-таки «цвет нации».

У аристократов даже своя полиция — отдельные отделы, которые занимаются делами, где замешаны родовые. Если не входишь в их круг, лучше не вмешиваться. Закон здесь есть — крепкий, прописанный, формально справедливый. Но, как и в прошлом мире, работает он не всегда одинаково. Там машины исчезали с камер, свидетели внезапно «забывали», что видели, а виновные выходили сухими из воды. Здесь то же самое — просто в другой обёртке.

В каждом мире своя коррупция и свои «ровные». Здесь к этому добавляется ещё и фактор рода: чем влиятельнее фамилия, тем мягче приговор и тише скандал. Да, конечно, если он сорвётся, его роду потом придётся разбираться, будут проверки, разговоры, внутренние разбирательства. Но до всего этого я просто не доживу.

Я изучал их кодекс чести — негласный свод правил, по которым аристократы должны жить. Старшие его ещё уважают, а вот молодое поколение всё меньше обращает внимание. Им кажется, что фамилия и деньги сами по себе дают право на всё. И если такой решит сорваться — закон его, скорее всего, не остановит.

Антон Палыч Карамыслов шёл по улице, зевая в кулак. Всю ночь он расклеивал объявления — работа простая, но хоть какая-то. Из-за отсутствия денег и собственного проступка его выгнали из полицейской академии. Точнее, именно отсутствие денег и подтолкнуло к этому действию. Хотел жить как все, а средств не было — вот и начал воровать. Вместо престижного звания выпускника полицейской академии двадцатиоднолетний парень имеет звание не менее престижное — мерчендайзер.

Он посмотрел на экран телефона, было полшестого утра. Оставалось ещё двадцать листовок: «Купим волосы в Серпухове». Телефон, клей, пачка бумаги в рюкзаке. Работа не пыльная, ночная, да и смартфон позволяет сфотографировать всё для отчёта. Главное — не попасться дворникам или охране, а остальное мелочи.

Он вышел на улицу Мира. С одной стороны — новенький бизнес-центр, построенный пару лет назад: стекло, металл, логотипы. С другой — старые кирпичные здания ещё прошлого века. В бизнес-центр идти смысла не было: там за каждую бумажку штраф. Антон перешёл дорогу, выбрал старую сторону и начал работать.

Условие заказчика было одно — не клеить объявления ближе, чем через пятьдесят метров. Первое он повесил на углу, прямо на столбе, перекрыв конкурента Рашида. Тот предлагал «Наращивание ресниц, маникюр, педикюр и массаж». Сегодня у Антона — «покупка волос», а вчера были «интим-салон Кристина» и «ремонт бытовой техники у Рамира». Последний, вообще-то, звался Арамидзе, но для клиентов представлялся просто Рамиром — под итальянца косил, звучало солиднее.

Ближайшие пятьдесят метров Антон мог быть спокоен — здесь его никто не увидит. Он сунул клей в карман, следующую рекламку пока не доставал. Листовки были небольшие, места почти не занимали, но дворникам эта работа не нравилась: их потом заставляли всё это отдирать.

Проходя мимо входа в один из старых домов быта, которые теперь модно называли бизнес-центрами, он вдруг заметил знакомую фамилию. «Крайонов».

Вот из-за этого мудака его и выгнали из академии. Неужели тот самый? Антон всмотрелся в табличку: да, действительно, «Детективное агентство». Не может быть таких совпадений. Как же тебе подгадить-то?

Он огляделся. Камеры — как назло, прямо у самого входа. Интересно, муляж или настоящая? Клеить сюда было нельзя — могут быть проблемы. Если камера рабочая, запишет лицо, потом проверят записи, найдут. А дальше всё просто: по номеру телефона на объявлении выйдут на «работодателя», и тот уже влепит штраф за нарушение инструкции. Всем расклейщикам объясняли: работай в капюшоне, не показывай лица, не подходи ко входам и не лезь под камеры. Но и это бессмысленно — номер всё равно виден, а одного звонка достаточно, чтобы через контору отследить, кто клеил.

Все эти фирмы потом одинаково открещиваются: «Мы предупреждаем наших сотрудников, чтобы они клеили только в разрешённых местах». Враньё, конечно, но формально всё чисто.

Антон вздохнул. Смотрел на дверь и на табличку с фамилией «КРАЙОНОВ» — пальцы чесались хоть чем-то напакостить. Ничего серьёзного, просто по-мелкому — так, чтобы знать, что он это сделал. Понимал, что если попадётся, штраф будет ощутимый. Академия хоть и не дала диплома, но закон он знал.

А злость никуда не делась. Именно Роман тогда вычислил, кто таскал патроны из оружейки, где они проходили практику, и продавал их на стороне. Проследил, собрал доказательства, сдал всё директору академии — и получил автоматы по всем дисциплинам. Антон же за воровство вылетел из академии без права восстановления. Всё законно, всё по правилам. Только осадок остался — липкий, как клей на его пальцах.

Ладно. Что поделаешь. Уже ничего. Придётся дальше расклеивать эти чёртовы листовки.