Возвращение к истокам (СИ) - Старый Денис - Страница 4

— Что происходит? — спрашиваю я вначале на русском языке.

Отклика нет.

Против меня выставили что-то похожее то ли на ятаган, то ли на тяжелую саблю. Я пячусь от мужика, повторяя все ту же фразу, но теперь на разных языках.

— Что происходит? — говорю на аравийском диалекте арабского языка.

— Я тебя убиваю, грязный склавин, — прорычал мужик.

— Ты саблю спрячь, а то рассержусь, — говорю я, начиная идти по кругу.

Вот же человек! Ну только что молил о пощаде. Да молчал, но тот взгляд сложно спутать.

И тут он делает рывок в мою сторону. Двумя шагами ухожу влево, лезвие вновь чуть меня не задевает. Сгибаюсь, беру песок и кидаю его в лицо мужику в железе. Да, там наносник, там и подбородок прикрыт железом. Но глаза у мужика открыты.

Он морщится и я, разбегаясь, отталкиваюсь и двумя ногами бью в грудь мужика. Он заваливается, сабля улетает в сторону. Не хочу убивать, но вот по морде настучать, чтобы охладить пыл, я должен. Кожаные ремешки перерезаю наконечником копья и снимаю шлем у мужика. Темноволосый, смуглый, с большим выразительным орлиным носом. Не русская физиономия. Тем легче.

— На! На! — оседлав «железного человека» лупашу его по лицу.

— Убей! Убей! — орет толпа с одной стороны.

Сыплет проклятиями толпа с противоположной стороны, где, видимо, болельщики моего оппонента.

Лицо противника в крови. Хватит…

Начинаю вставать. И тут… Я не понял, как почувствовал, но мужик в железе, уже лежащий на песке и должный ждать медиков, попытался пырнуть меня ножом.

Перехватываю его руку. Выбиваю нож. Завожу на болевой руку мужика, но ничего не выходит, несмотря на то, что доспехи на мужике были удивительно гибкими. Еще раз, уже с изрядной силой бью ему в нос. Такой выразительный… был. Сейчас покосившийся в сторону. Готов. Нокаут.

Встаю.

— Андрей! Андрей! — кричат в одной стороне толпа воинов.

В другой стороне тоже звуки. И вот этот язык мне было сложно разобрать. Фарси? Если и он, то очень отдаленно похожий. Но какие-то слова я разбираю. И вот эти мужики явно недовольны произошедшим.

Прохожу мимо еще одного поверженного воина. Этот был, словно брат-близнец вырубленного мной. По крайней мере, в таком же доспехе. Закрались предположения, что это я его так.

Я? А кто я? Смотрю на руки. Не мои. Руки — не самое то, по чем можно судить, я это или не я. Тут бы в зеркало взглянуть. Однако, словно бы не моя походка. Легкая, словно подпрыгиваю. Зрение лучше. У меня-то уже портилось и так далеко и отчётливо я не видел.

Подозрения, что я не в своем теле, уже считаю доказанными.

— Андрей! Андрей! — скандируют воины.

Оглядываюсь. Приходится щуриться. Яркое солнце будто бы специально только меня и выслеживает, чтобы слепить. Но замечаю, или чувствую, что… Место то, где я только что был. Вон тот взгорок, в километре. Там стоят воины, видимо, союзники мужика, что я только что оглушил.

А руины? Их нет! Но есть крепость, большая. Стены по метров двадцать в высоту. Под стенами ров с водой. Повсюду перекинуты мостки через ров. Это… Это же руины.

Вон видно, как из скальной породы справа от крепости, торчат люди, словно бы нависают из окон. Но это, скорее, двери в те небольшие помещения, выдолбленные в небольшой скале, которые я успел заметить… До вот только что и заметил, а потом картинка сменилась и я тут. Где?

Крехтя, словно тот старый дед, я подхватываю тело мужика. Он дышит, но не приходит в себя. Кровь хлещет из сломанного носа. Нужна срочно медицинская помощь. Иду в сторону скандирующих мое имя.

Оглянулся. С одной стороны, стоящие на холме, явно грозили оружием. И точно не призывали отобедать. По тону выкриков оттуда было понятно, что приятного мне вслед не кричат. Как бы не проклинают и не грозят карами небесным. Вычленил знакомое словно на фарси: «огонь». Наверное посылают меня в пекло.

Стоять и дальше хлопать ресницами? Не умно. Идти? Да, но в ту сторону, где меня приветствуют. Посмотрел на небо. Прищурился от яркости солнца. Ни росчерков пролетевших самолетов, ни жужжащих дронов, не обнаружено.

Я шел и как-будто бы погружался в топи. Уже кое что начинал понимать, но отказывался верить.

— Врача! — кричу на обступающих меня людей.

Никого не волнует, что у меня на руках избитый человек.

— Помогите, мля! — начинаю злиться я.

Точно не пушинку на себе тащил. Хотя и силушки вроде бы как хватает.

Рядом был ров, оказалось, что и кроме того, с водой, вокруг крепости, есть другой, не особо глубокий, выдвинутый словно по центру. Я вступил на дощатый настил. Два толстых и длинных бревна соединяли края рва. На них набили грубо обтесанные доски.

Странно. Где такие бревна то взяли? Вокруг было немного деревьев, да и то, какие-то низкие, с пышной кроной, похожие на ивы, но вряд ли они.

— Вождь, давай помогу! — подскочил один молодой парень.

Светловолосый, с пронзительными яркими голубыми глазами.

Он вбежал на настил и конструкция чуть пошатнулась. Пришлось остановится, а мужик, которого я не переставал тащить, чуть было не соскользнул и не упал вниз.

Парень перехватил у меня ношу. Словно бы камень сбросил с себя, стало легко. Я пошел вперед уверенно, стараясь быстрее перейти ров.

Словно засасывало в воронку. Вокруг становилось все больше людей. Но я шел. Ориентир — ворота крепости. Они не далеко, всего-то оставалось метров шестьсот. И сколько же людей! Тысячи! Мужики, радующиеся, как дети. Явно это их так осчастливила моя победа.

Дети? Присмотрелся я к таким детишкам… На лицах многих были шрамы, а внешний вид говорил, что я среди злых бандитов, ну или воинов, которые уже давно забыли, что могут выглядеть пристойно, и что можно было и помыться. Глазами зыркают, словно бы хотят напасть, или ждут нападения. Смеются беззубыми улыбками, явно же выбили зубы и не случайно. И вонь… Мыться тут явно не принято.

Что происходит? Где я? Здесь ответы вряд ли найду. Словно бы неадекватные люди кругом. Но должен же быть кто-то, с кого спросить. И я рассчитывал, что там, за воротами увижу привычную обстановку. Может быть и услышу: «Стоп! Снято!»

Навстречу выбежали пять воинов. Они были одеты в куда как более простые доспехи. Ну насколько я вообще могу в этом разбираться. Кожаная куртка, на которую нашили железные несимметричные пластины, наверняка хуже, чем защищающий почти что все тело металлический доспех. Бежавшие были в кожаных куртках, ну а поверженный мной воин в металле.

И я в металле. Железо на груди, спине, прикрывает пах. Да — это важно, чтобы килограмм-другой потратить железа. Металл был и на моих плечах и локтях. И если я вышел на бой в таком облачении, против мужика, что я обездвижил… То это словно бы бронированная машина против тяжелого танка. Сильно больше у меня открытых мест. И шлема нет.

Воины приближались. Я насторожился. Нащупал справа нож в ножнах. Большой такой нож. Меч, не иначе. Но доставать не стал. Хотя установку в мозг послал, чтобы сделать это как можно быстрее при необходимости.

— Андрей, ну как же! А забрать добычу? Это же твое! Оно дорого, как дом в Зеленом квартале Константинополя. Хочешь, я заберу для тебя? — обратился ко мне один из подбежавших. — И зачем ты его тащишь сюда? Бессмертный убьет себя, но рабом не станет. Зачем такой раб?

Как ответить? Понимать я понимаю. А говорить? Напрягся, но сказал.

— Делай, что должно. Потом доложишь! — говорю я и еще больше удивляюсь.

Говорю понятно для подбежавшего! Тот кивает, кричит другим. Я не смотрю, что там происходит. Не интересно. Мне нужен тот, кто объяснит.

— Тяжко! — кряхтит тот парень, который вызвался помочь тащить раненного мужика.

Толпа никуда не делать, но передо мной расступаются.

Напрягаюсь, замечаю, как мужик, избитый мной приходит в себя.

— А-а! — кричит какой-то неадекват.

Он толкает ближайших в толпе людей и устремляется к мужику в железе. Тот смотрит на всех шальными глазами, уже заплывавшими мощными синяками. И тут неадекват, черноволосый, с вплетенными в волосы кожаными ремешками, замахивается саблей.