Кровь не вода (СИ) - Седой Василий - Страница 6

Только оказался на улице, как услышал:

— Ты на круг с топором собрался идти? — спросил вчерашний мой оппонент в перепалке, казак-отец одного из обидчиков моего предшественника, и заржал.

— Ты правда думаешь, что я должен тебе рассказывать, зачем мне нужен топор в собственном подворье? Или думаешь, что твой трусливый сынок, увидев меня с ним, спрячется так, что с собаками не найдёшь? Можешь не переживать, без оружия пойду, — мгновенно отбрил я, реально закипая как перегретый чайник. Как-то бесить меня начал этот дятел, тут и так проблем выше крыши, ещё и этот гнус решил, что он здесь хозяин жизни.

Правда, ответив, я тут же взял себя в руки, и у меня неожиданно появилась интересная идея.

Казак между тем мгновенно состроил суровую рожу, а из-за спины раздался голос бабушки, которая гневно спросила:

— Ты как со старшими разговариваешь?

— Как заслуживает, так и разговариваю. Этому старшему пофиг, что у меня детей кормить нечем, ему важно своего трусливого отпрыска показать во всей красе и унизить кого послабее… — изображая, что действительно впадаю в бешенство, тут же отреагировал я на наезд и, воткнув топор в колоду, кивнул казаку и добавил, направляясь к нему: — Пойдём уже, некогда мне словоблудием заниматься.

Бабушка ахнула, а казак, прищурившись, произнес:

— Выпороть бы тебя сейчас, чтобы пыл поумерил, но ты сам захотел суда, поэтому потерплю, — он выдержал небольшую паузу и добавил с угрозой: — пока потерплю.

Бабушка растерянно, но вместе с тем все равно строго спросила:

— Семен, что происходит?

— Все хорошо, ба, вернусь — расскажу.

Казак только хмыкнул неопределенно. Бабушка между тем продолжила нагнетать, обратившись к нему:

— Прохор?

Тот как-то слегка смутился и произнес:

— Внук твой, тёть Маша, вернётся и расскажет, а мне сейчас и вправду некогда.

«Прикольно, ощущение-то, что казак побаивается бабушку, странно это, как ни крути», — краем мелькнула у меня мысль, но на самом деле волновало меня сейчас совсем не это наблюдение.

Мысленно я сам себя ругал последними словами за то, что оставил решение проблем на утро. Никто ведь не мешал мне с вечера подготовить шест. Профилонил, вот и усугубил и так не самое хорошее положение, в котором оказался.

С другой стороны радует, что и находясь в новом теле, я смог поймать состояние, которое не раз и не два помогало мне в прошлой жизни.

Пришло это во времена занятий боксом, когда до начала поединка мандраж пробивал со страшной силой, а с началом боя я становился словно бездушный робот. Волнение исчезало, и действовал я всегда с холодной головой и максимально расчетливо.

Вот и сейчас, поймав это состояние, я стал изображать из себя неврастеника, провоцируя казака на необдуманные поступки и всеми силами стараясь вывести его из себя, но действовал я при этом крайне расчетливо.

Чем больше он будет злиться, тем больше шансов, что он начнёт ошибаться, и у меня появятся хоть какие-то шансы.

Честно сказать, я думал, что он не станет терпеть подобное поведение от пацана, да ещё и не из казачьего рода. Предполагал, что он захочет наказать меня здесь на месте, тогда у меня появилась бы веская причина не идти на этот непонятный круг. Но не повезло, он смог сдержаться, но чего ему это стоило, один бог знает. По крайней мере шагал он рядом со мной чернее грозовой тучи, то и дело искоса зыркая на меня злым взглядом.

По дороге, когда проходили мимо его дома, к нам присоединилась и пресловутая троица, из-за которой я пошел на конфликт.

Эти вышагивали гоголями, изображая из себя невесть что, но хотя бы молча, что меня безмерно радовало.

Я же, чтобы не изводить себя ненужными переживаниями, размышлял в это время о посторонних вещах.

К примеру, мне интересно было, почему селение, которое находится на самой что ни на есть границе с так называемым диким полем, откуда в любой момент можно ждать нападения мордвы, ногаев или тех же татар, не огорожено хоть какой-нибудь стеной. По-любому ведь защищаться гораздо проще из-за стен, но здесь их не было, и это по меньшей мере странно.

Эти размышления пробудили очередной пласт памяти прошлого владельца тела.

Оказывается, это только кажется, что в этом диком поле можно передвигаться как заблагорассудится, в любом направлении, на самом деле не все так просто. Есть не так много путей, пригодных для передвижения мало-мальски крупных отрядов. Почему, и так понятно: заросли, овраги, вода и куча прочих факторов, влияющих на возможность двигаться по местности.

Так вот, все эти возможные для проникновения противника направления контролируются специальными казачьими заставами и патрулями.

При набеге незначительных сил противника их встречают вдали от поселения. Если же в набег, к примеру, идут серьезные силы, остановить которые на подступах нет возможности, тогда жители просто бросают свои жилища и прячутся в укрытиях, заранее подготовленных в труднодоступных местах.

В общем, никто здесь в принципе не собирается сидеть в осаде или биться до последнего, защищая свою землю, все проще и сложнее одновременно.

Осмыслить все это до конца я не успел, как-то быстро мы добрались до места назначения, и мне стало не до размышлений.

Несмотря на раннее время, здесь на небольшой площади, расположенной в центре слободы, собралось довольно много казаков, которые изображали из себя неорганизованную толпу.

Как-то я не так себе представлял пресловутый казачий круг и на мгновение даже растерялся, глядя на это подобие митинга.

Прохор, буркнув что-то типа «ждите здесь», сразу направился ближе к центру площади, а его сын вместе с подельниками тут же отошли в сторону, где кучковались их сверстники.

Я, на минуту потерявшись от такого расклада, осмотрелся, отошёл чуть в сторонку и от нечего делать стал прислушиваться к разговору стоящей неподалёку группы казаков.

Довольно быстро стало ясно, что круг сегодня собран не просто так. Народ решает, кому и куда нужно отправляться в поход, а говоря проще — в набег.

Мнения разделились, и споры доходили до хрипа, но обходилось все без рукоприкладства, хоть и казалось, что некоторые были не против почесать свои кулаки о лица оппонентов.

Походу здесь рассматривалось два варианта: идти на Волгу грабить речные караваны под руководством какого-то атамана Черного или отправиться под руку атамана Черкаша, который собирает людей для похода на османские земли.

Большинство, как я видел, желали податься к Черному, а вот на осман идти хотели совсем немногие казаки. В основном к ним почему-то рвалась молодежь.

Честно сказать, интересно было наблюдать за поведением собравшихся, очень уж своеобразно они себя вели, и довольно скоро мне стало понятно, что все здесь делились на определенные группы по интересам.

Нет, это не было связано с будущим походом, скорее, казаки делились по возрасту и, наверное, социальному положению.

Главную же скрипку здесь играли старейшины, о чем-то негромко разговаривая в тесном кругу посреди этого людского водоворота.

Ещё я для себя отметил вот что: количество собравшихся явно не соответствовало размерам слободы. Говоря другими словами, здесь собралось гораздо больше казаков, чем проживало в поселении, и это меня неслабо заинтересовало.

К сожалению, из памяти парня я ничего по этому поводу почерпнуть не смог, а спрашивать не рискнул. Всё-таки я чувствовал себя здесь чужим, тем более что время от времени ловил устремленные на меня недоуменные взгляды, из-за которых чувствовал себя не совсем в своей тарелке.

Наверное, больше часа ничего не происходило, и я даже заскучать успел, несмотря на интерес к некоторым невольно подслушанным разговорам. А потом среди старшин наметилось некоторое шевеление, и к собравшимся обратился здоровенный рыжебородый казак.

Мне с моего места не видно было, куда он залез, чтобы его видели все собравшиеся, но возвышался он над всеми не меньше, чем на полкорпуса.

Говорил он негромко, но из-за мгновенно наступившей тишины слышали его все прекрасно.