Золотая лихорадка. Урал. 19 век. Книга 2 (СИ) - Громов Ян - Страница 13

— Живыми брать будем? — шепнул Игнат.

— Одного, — ответил я жёстко. — Того, кто главный. Остальных — в расход.

Игнат чиркнул огнивом. Фитиль зашипел, разбрасывая искры.

Игнат выждал секунду, потом с силой пнул дверь. Она распахнулась, ударившись о стену. Игнат швырнул гранату внутрь и тут же отпрыгнул в сторону, увлекая меня за собой в сугроб.

— Ложись!

Внутри избы кто-то заорал, но крик потонул в грохоте взрыва.

БА-БАХ!

Из двери и выбитого окна вырвались клубы чёрного дыма и щепки. Крыша смолокурни подпрыгнула и осела набок. Стены затрещали.

Мы ворвались внутрь через секунду после взрыва, пока дым ещё не рассеялся.

Картина была жуткая. Стол перевёрнут, лавки разлетелись в дрова. Двое лежали неподвижно, посечённые осколками чугуна. Третий, тот самый Рябой, полз к углу, где стояла винтовка, волоча перебитую ногу. Он кашлял, лицо было в саже и крови. Ещё один, молодой, сидел у стены, зажимая руками уши и тупо глядя перед собой — контузия.

Игнат подскочил к Рябому и наступил сапогом на руку, тянущуюся к оружию. Хрустнули пальцы. Рябой завыл.

— Тихо, сука, — прорычал Игнат, приставляя нож к его горлу. — А то дорежу.

Я огляделся. Пятеро было. Двое мертвы сразу, один хрипит с дырой в груди — не жилец. Эти двое — живые.

— Обыскать всё! — скомандовал я. — Оружие собрать. Наши грузы проверить. Живо!

«Волки» начали шмон. Я подошёл к Рябому. Он смотрел на меня снизу вверх глазами, полными животного ужаса. Он узнал меня.

— Ну здравствуй, — сказал я тихо, присаживаясь на корточки. — Ты, кажется, хотел проценты получить?

— Не убивай, барин… — просипел он, пуская кровавые пузыри. — Не я это… приказ был…

— Чей приказ? Рябова?

— Его… И человека того… из города… немца…

— Какого немца? — я придвинулся ближе, глядя прямо в глаза. — Кто командует наёмниками?

— Офицер… бывший… Штольц фамилия… Он теперь у Рябова за главного по войне… Лютый мужик… На войне был, под Варшавой…

Штольц. Немецкая фамилия. Это плохо. Немцы воюют по науке, а не на авось.

— Где база? Где Штольц сейчас?

— На заимке… Староверской… Там человек тридцать… Может, больше…

— Когда они планируют напасть?

— Как снег сойдёт… Дороги вскроются… Штольц говорит, надо вас измором взять сначала… Обозы резать… Припасы жечь… Чтобы вы сами выползли, на коленях… А они вас со стволами и встретят…

— А наши люди? Двое, что взяли в заложники?

— На заимке… В амбаре… Штольц сказал — пусть поживут, потом обменяем или… — он осёкся.

— Или что?

— Или казнят… Для примера… Чтоб остальные ваши испугались…

— Понятно, — я выпрямился. — Игнат, грузи всё на сани. Наше железо, их оружие, припасы, что найдёте. Лошадей забираем. Трупы… в избу.

— А с этим что? — Игнат кивнул на Рябого.

Я посмотрел на бандита. Он убивал моих людей. Он смеялся над ранеными. Он был врагом. Но он был и языком. И живое доказательство.

— Обоих в сани. Связать крепко. Допросим в лагере подробнее. Мне нужно знать всё про этого Штольца и его планы с Рябовым. И про заимку.

Мы уходили быстро, ведя в поводу захваченных лошадей. За спиной догорала смолокурня — мы подожгли развалины, устроив погребальный костёр врагам. В ночном небе зарево было видно за вёрсты.

Это был мой ответ Рябову. Пусть Штольц видит. Пусть знает: мы не жертвы. Мы охотники.

Обратный путь был тяжёлым. Адреналин отпустил, навалилась усталость. Но мы шли с добычей. Мы вернули своё железо, захватили их оружие и лошадей. И у нас было два пленных.

Когда мы подошли к воротам лагеря, уже светало. Часовые, увидев нас, закричали от радости. Ворота распахнулись.

Архип встречал нас, стоя со штуцером в руках. Увидев гружёные сани и пленных, он широко перекрестился.

— Живые… И с добром! Ну, Андрей Петрович, ну даёшь!

— Принимай груз, Архип, — сказал я, едва ворочая языком от усталости. — Железо твоё вернули. И коней привели. А этих двоих — в яму. Охранять как зеницу ока. Елизар, раны им перевяжи, чтоб не сдохли раньше времени. Они мне ещё нужны.

Я зашёл в избу, упал на кровать, не раздеваясь. Перед глазами плыли круги.

Штольц. Тридцать человек. И наши люди в плену.

Теперь это была не просто стычка с бандитами. Это была тактическая дуэль

Утром, едва проснувшись, я велел привести пленных. Их притащили в контору, связанных по рукам и ногам. Рябого пришлось нести — нога у него была перебита. Молодого, контуженного, вели под руки — он всё ещё плохо соображал, смотрел мутно.

Я сидел за столом. Рядом стоял Игнат, скрестив руки на груди. У двери — Архип с топором.

— Слушай меня внимательно, — начал я, глядя на Рябого. — Я могу тебя вылечить. Могу накормить. Могу даже отпустить потом. А могу выбросить за ворота, в тайгу. С перебитой ногой ты до вечера не дотянешь. Волки найдут.

Рябой облизал потрескавшиеся губы.

— Чего хочешь, барин?

— Правды. Всей правды. Сколько людей у Штольца на заимке? Какое оружие? Как расположены посты? Где держат заложников? Когда планируют следующий удар?

Он молчал, опустив голову.

— Не скажу… Штольц узнает — хуже смерти сделает…

— А я что, по-твоему, лучше? — я наклонился к нему. — Ты видел, что я делаю с врагами. Видел гранату? Это цветочки. У меня есть и кое-что посерьёзнее.

Я кивнул Архипу. Тот вышел и вернулся, неся в руках… утюг. Большой чугунный утюг, раскалённый докрасна. От него шёл жар.

— Знаешь, что это? — спросил я тихо. — Это убеждение. Архип, покажи ему, как оно работает.

Архип поднёс утюг к лицу Рябого. Тот дёрнулся, заорал:

— Не надо! Не надо! Скажу! Всё скажу!

И он заговорил. Торопливо, задыхаясь.

На заимке действительно было около тридцати человек. Бывшие солдаты, дезертиры, казаки-раскольники. Штольц держал их железной дисциплиной. Оружие — гладкоствольные ружья, пики, сабли.

Заложников держали в амбаре, под охраной — трое постоянно, меняются каждые сутки. Амбар стоит в дальнем углу двора, рядом с частоколом.

Следующий удар планировали через неделю. Цель — сжечь наши тепляки. Поджечь ночью, издали, стрелами с паклей.

— А где именно заимка? — спросил я. — Опиши подробно, — сказал я и посмотрел на Елизара, мол слушай.

Он описал. Елизар, слушавший у двери, кивнул — знает то место.

— Хорошо, — сказал я. А сам кивнул Игнату, — в яму этого. Пусть пока там посидит, а дальше придумаем куда его.

Я повернулся к Игнату и Елизару.

— Теперь самое сложное. Нам нужно вызволить наших. Но штурмовать заимку — самоубийство. Даже если мы возьмём всех, кто у нас есть. Они возьмут количеством.

— А если хитростью? — предложил Елизар. — Как в прошлый раз. Подойти скрытно, ночью.

— Скрытно не получится. Там болота. Подходы узкие. Часовые. Собаки, может, есть.

— Тогда как?

Я задумался, глядя на карту.

— Нужна диверсия. Что-то, что отвлечёт их. Заставит снять людей с постов.

— Пожар? — предложил Архип.

— Пожар… — я повторил, и вдруг меня осенило. — Да. Пожар. Но не у них. У нас.

Все уставились на меня.

— Ты чего, Андрей Петрович? — не понял Архип. — Сам себя жечь будешь?

— Не сам себя. Разведем костер, чтоб с их стороны казалось, что как раз пожар у нас. Накидаем мерзлого болота, чтоб дыма было побольше. Он будет столбом до неба, видно за десятки вёрст. Пусть думают, что у нас пожар. Что мы мечемся, тушим, в панике. Штольц пошлёт людей посмотреть. А может, и сам подтянется, думая, что мы ослабли или заняты. Вот тогда, когда у них на заимке останется минимум народу, мы и ударим.

Игнат медленно закивал.

— Рискованно. Но может сработать.

— Сработает, — твёрдо сказал я. — Потому что у нас нет другого выбора. Готовь две группы. Одна — делает костер и следит за ним. Вторая — идёт на заимку. Малой группой. Лучшие бойцы.

— А ты? — спросил Игнат.