Орден Паука - Денисов Константин Владимирович - Страница 9

– Ну, возможно, в детстве кто-то наблюдал, как сестра играет в куклы, и эти самые куклы будоражили фантазию и вызывали эротические сны. И вот теперь, человек, который понял, как можно запрограммировать Барбинизатор, реализовал свои детские фантазии на живых женщинах. Уверен, что произошло нечто подобное. Эх, сколько же в мире шизиков… – задумчиво сказал я.

Паук некоторое время пристально на меня смотрел, а потом сказал.

– Ты очень напрасно это делаешь!

– Что именно? – приподнял я брови.

– Пытаешься тыкать в меня палкой! – сказал Паук, – не думай, что я такой добряк, который стерпит и просит тебе всё что угодно.

– А при чём здесь ты? – удивился я, – я просто рассуждал о Барбинизаторе и стандартах красоты.

– Ещё раз повторяю, не нужно играть со мной в эти игры, – жёстко сказал Паук.

Вернулась официантка с подносом и быстро начала выставлять еду на стол. Я не был уверен, но мне показалось, что глаза у неё заплаканные. Не думаю, что она плакала именно из-за шлепка по попе, скорее всего, он просто послужил триггером. Наверняка у девочки просто накопилось. Как и у многих здесь, судя по всему!

Когда девушка повернулась, чтобы уйти, Паук снова шлёпнул её по попе, и на этот раз как будто даже зло. Девушка вздрогнула, на секунду замерла, а потом, не поворачиваясь, ушла.

– Нравится унижать людей? – спросил я, пододвигая к себе тарелку.

Отказываться от еды не было никакого смысла. Голодовку я объявлять не собирался, и раз уж была возможность восстановить силы, нужно было ей пользоваться.

– Это было поощрение, – небрежно сказал Паук.

– Это было унижение, – возразил я, отрезая ножом большой кусок мяса и отправляя его себе в рот.

– Ты хоть понимаешь, что я в любую секунду могу тебя убить? – спросил Паук, тоже принимаясь за еду, – если ты будешь продолжать меня дразнить, мне ведь это может надоесть, и ты в один момент просто умрёшь. Был Алик, и нет Алика.

– Да, – с набитым ртом сказал я, – и тогда я просто стану мёртвым человеком. А вот ты, как был говном, так им и останешься!

После моих слов повисла долгая пауза. Паук пристально на меня смотрел, и казалось, что сейчас просверлит взглядом насквозь. А потом он вдруг откинулся на спинку кресла и расхохотался.

Смеялся он заразительно, искренне, от души и очень долго!

– Ну надо же! – наконец сквозь слёзы сумел произнести он, – а ведь ты меня сумел достать! Я уже даже не помню, когда такое было! Хорошая встряска! Знаешь, Алик, всё-таки я в тебе не ошибся!

– Ты? – удивился я.

– Я! – с нажимом сказал Паук, как бы намекая этим, что разговоров про того, кто стоит за ним, вести не стоит. Эта тема – табу!

Паук не поддался на провокацию, сумел взять себя в руки и соскочил. Как я ни пытался обострить ситуацию, провести его на мякине не удалось. Впрочем, может оно и к лучшему. Кто знает, что случилось бы, если бы Паук, в самом деле, вышел из себя?

Но эта провокация всё равно принесла свою пользу. Прощупывать ситуацию, психическую устойчивость противника, грани дозволенного, это всё имело смысл и приносило пользу.

Надо сказать, еда, в самом деле, была отменной! Простой, как я люблю, и отличного качества. Без всякой экзотики и выпендрёжа. Хорошее мясо, свежие овощи, нарезанные крупными кусками, большие ломти хлеба, и даже свежевыжатый яблочный сок!

Не думаю, что здесь все так питаются. Скорее это привилегия самой верхушки. Ну и меня сейчас угощают, чтобы пустить пыль в глаза. Доставать продукты такого качества в большом количестве нереально, их просто столько не производят.

Я решил пока что не тыкать больше в Паука палкой, как он это назвал, и дать ситуации откатиться. В конце концов, у меня было много разных задач, которые надо решить, пока я нахожусь здесь. И помимо задачи максимум, такой как развал и уничтожение этого грёбаного ордена, были ещё ряд текущих. Например, нужно было срочно выяснить судьбу Ани. Но я понимал, что спрашивать об этом в лоб бессмысленно, ответ я не получу. Раз они её захватили, то наверняка ради дара. Так что нужно постепенно собирать информацию, где она может находиться.

Насколько я понял по разговорам адептов, у Паука не одна база, так что Аня может быть где угодно… если вообще он её кому-нибудь не отдал или не продал.

Мне не нравилось положение девушек здесь, в этом логове. Возможно, что в рабстве, а это было не что иное, как рабство, здесь содержали не только женщин, просто мне на глаза попадались в основном они.

Хотя мужчин с волосами на голове я тоже видел мельком, когда мы шли в ресторан, но издалека и чёткого понимания об их положении здесь не получил. Но вряд ли оно лучше, чем у Сирин или сотрудниц кафе. Единственное, по заднице их не шлёпают, наверное. А так, может, и ещё жёстче обращаются.

– Твои мёртвые адепты сказали, что никто и никогда не знает, где ты должен появиться. А здесь тебя, получается, вроде как ждали! Что-то не сходится! – сказал я, после продолжительной паузы, занятой едой.

– А с чего ты взял, что тебе должны были рассказать правду? Может, они врали? Запутывали тебя специально? – сказал Паук.

– А они врали? – спросил я.

– Нет, – сказал Паук, наливая себе ещё сок из графина, – просто не нужно забывать про здравый смысл. Я поступаю так, как нужно. Когда хочу, никто не знает где я. Когда нужно, чтобы меня встретили, люди к этому готовятся. Всё намного проще. А то, что рассказали тебе, так это немного преувеличенная версия для внешнего пользования, чтобы было больше таинственности и страха вокруг меня.

– Нравится, когда тебя боятся? – спросил я.

– При чём здесь нравится или не нравится? – удивился Паук, – страх, это один из инструментов контроля. Чем больше боятся, тем меньше косячат. Да, периодически приходится устраивать демонстративные порки, чтобы страх не теряли.

– И демонстративные убийства, – сказал я.

– Не без этого! – не стал спорить Паук, – не ради удовольствия, а пользы для!

– А может быть, всё же и для удовольствия? – спросил я, внимательно на него глядя.

– Нет! – покачал он головой, – ты просто тоже попал под воздействие мифа обо мне. А это значит, он хорошо работает. Мне вообще плевать на убийства! Надо, убью, не надо, не буду. Всё! Убийства, это такой же инструмент достижения цели, как и многие другие. Получать удовольствие от инструмента, это… слишком мелко. Это удел неудачников. Мы же, работаем на перспективу!

– Кстати, что за перспектива? – спросил я.

– Что такое наука? – задал неожиданный вопрос Паук, – ну, если по-простому?

– Изучение окружающего нас мира? – немного подумав, ответил я.

– Да, но не только, – кивнул Паук, – наука мир не просто изучает, она ещё и ищет способы его использовать себе на благо.

– Прикладная наука, – согласился я.

– Не будем уходить в дебри терминологии, суть в том, что наука изучает законы окружающего мира и помогает найти способы их использовать. Появилась магия, и всё здание традиционной науки, возведённое многими поколениями учёных, в один момент рухнуло, потому что законы окружающего мира изменились, – сказал Паук, – все вдруг решили, что зачем что-то изучать, если мир погрузился в хаос, в котором никакие законы не действуют.

– Но у тебя есть другая версия, да? – с интересом спросил я.

– Да, – улыбнулся Паук, – ведь законы они не исчезли, они изменились. Но они всё равно есть. Понимание этого постепенно приходит ко всем, это видно по тому, как люди начинают сознательно осваивать и развивать магические способности. Многое в новом мире для нас пока ещё загадка, многое мы не можем объяснить и понять, но процесс идёт. Идёт везде, в каждой голове человека, владеющего магией.

– Никак не пойму, к чему ты клонишь? – сказал я.

– К тому, что, кто первый разберётся в законах магического мироустройства, тот и будет потом на вершине пирамиды. Ну, типа, если кто-то изобретёт условный «порох», то он будет выигрывать все войны, – сказал Паук.