Старые недобрые времена 2 (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 23

Не удовлетворившись этим, она на мгновение скрылась в глубине комнаты, чтобы, высунувшись с длинной палкой, отчаянно застучать ею по ставням в доме напротив.

Хлопают ставни, открываются окна и двери, и жители улочки, а то и нескольких соседних, подтягиваются на интересный скандал!

— Что? Что? — выполз из какой-то дыры дряхлый старикашка, трясущийся от возраста и неутолимого любопытства, — Что случилось⁈

— Успокойся, милый, успокойся! — выскочила вниз, очевидно, тётка пострадавшего, не приближаясь, впрочем, к нему слишком близко и страдальчески морщась от вони, — Ничего страшного! Мы сейчас…

Дожидаться развязки скандала Ежи не стал, удалившись прочь, а через несколько минут найдя-таки выход.

— Карга старая, — повторил он сквозь зубы вслед за берсерком, чувствуя себя удивительно мерзко. Ситуация… чёрт, да даже морду не набьёшь! Вообще ничего, по сути, сделать нельзя.

Стараясь не привлекать к себе внимания, он постарался приглядеться, а потом и принюхаться…

Но фантазия разыгралась не на шутку, и, не в силах отличить реальности от выдумки, Ежи, ещё раз чертыхнувшись, пошёл в сторону, где он, кажется, видел одну из публичных бань Парижа.

Здесь их предостаточно, и есть, в том числе, бесплатные, содержащиеся на средства муниципалитетов. Качество… ну, наверное, соответствующее. Бесплатное.

Впрочем, в ближайшее время он убедится в этом сам! Хорошо, что они вообще есть…

Внутреннее убранство общественной бани попаданца не слишком впечатлило. Камень, бетон, немного примитивной геометрической мозаики, очень простые деревянные скамьи, на которых, непринуждённо и очень громко переговариваясь, раздеваются такие же простые, очень простые парижане. Шкафчиков нет, из стены, с символическим делением на секции, торчат массивные медные крючки, на которые и полагается вешать одежду.

Но — тепло, хотя при этом ещё и очень сыро, а сквозняки по полу гуляют такие, что он ощутил их даже в ботинках. Ну и, разумеется, плесень, островки которой то тут, то там, уже начали наступление на этот плацдарм, высаживая решительный десант.

Полтора века вперёд он с мамой, ещё совсем ребёнком,был в гостях у дальних родственников в одном из отделённых райцентров, куда пришлось долго ехать на вусмерть раздолбанном автобусе по напрочь раздолбанным дорогам. Собственно, весь райцентр и был таким — обветшалым, давным-давно находящимся в упадке, замусоренным, раздолбанным.

Дядя Коля — весёлый, крепко пьющий и крепко пахнущий мужик средних лет, с ограниченным словарным запасом, и неограниченными запасами доброжелательности, затащил его в местную баню. Парилку, совершенно замечательную по уверениям родственника, он по младости лет не оценил, а вон антураж был схожий.

Не дизайном, разумеется, а скорее бюджетной минималистичностью, и… пожалуй, можно назвать это клошарностью.

Полтора века спустя, в глубинке, он запомнил баню семейством цыган, которые вычёсывали вшей из пахнущих керосином волос прямо в раздевалке, переговариваясь о чём-то своём на смеси русского и родного. Посетители, судя по всему, привычные и не к такому, сторонились их, но в общем, особого внимания не обращали.

Здесь и сейчас вместо цыган — добрые парижане, просвещённые, так сказать, европейцы. А так…

— Месье? — поинтересовался подошедший банщик, не отличающийся, судя по всему, большим терпением. Невысокий, носатый, узкоплечий, с выпяченной вперёд петушиной грудью и усами, слишком большими для столь незначительного лица, он, очевидно, не считает должным быть любезным хоть чуточку больше, чем прописано в служебной инструкции. Нетерпеливо поглядывая на посетителя поверх очков, он покосился в сторону оставленной на стойке газеты и тлеющей в пепельнице вонючей сигары.

— Простите, месье, — спохватился Ежи, — Мне нужно помыться, и, пожалуй что, постирать одежду. Но так, чтобы не сидеть потом чёрт те сколько, в ожидании, пока оно высохнет.

— Да, месье, разумеется, — с достоинством кивнул француз, близоруко оглядывая его, — у нас можно всё, но за отдельную плату, разумеется! Подстричься не желаете? Ванну принять? Девочку?

Ежи неопределённо дёрнул плечом, как бы привязывая комплекс услуг и собственно чаевые к вопросу о стирке, и банщик, понятливо кивнув, исчез. Вскоре он появился с коренастой широколицей дамой средних лет, руки которой издали выдали профессию. Что в России, что во Франции, руки у прачек с разбухшими суставами, с вечно потрескавшейся кожей, какой-то выбеленной, чуть ли не вываренной…

— Постирать? — тупо переспросила она, щупая одежду клиента и близоруко щурясь слезящимися красными глазами с редкими и короткими белесыми ресничками, — И чтоб высохло быстро?

Поколебавшись, она кинула быстрый взгляд на банщика, и, вдохнув, как перед прыжком в воду, начала частить, срываясь иногда едва ли не на ультразвук:

— Двойная оплата, месье! Сами понимаете, чтобы быстро, да ткань не испортить, это вам не каждая сможет! А просушить⁈

Она начала сыпать деталями, не давая вставить ни слова, но вскоре выяснилось, что весь комплекс услуг, включая не только стирку, но и горячую ванну, и стрижку, и присмотр за вещами, обойдётся благородному месье чуть больше, чем восемьдесят сантимов.

Отмываясь под душем, Ежи раздражённо думал о ценообразовании во Франции и о том, что он, очевидно, решительно ничего в этом не понимает! Попытки сравнить цены и заработки здесь и потом, очевидно бессмысленны, люди живут совершенно иначе, с иными ценностями и потребностями.

В горячую медную ванну, явственно пахнущую серой, он опустился не без некоторых сомнений.

— Все доктора рекомендуют! — ещё раз уверил его банщик, с достоинством пуша усы и принимая у него одежду, — Чудодейственный эффект для суставов и кожи, месье! Я понимаю, месье, что вам, в силу возраста, это пока сложно понять, но лишним, поверьте, не будет!

— Кхм… — тучный француз, курящий сигару в ванне по соседству, счёл уместным вмешаться в разговор, — Наш почтенный банщик решительным образом прав! Лучше смолоду, да…

— Кстати, забыл представиться, — хохотнул он, — Густав Токвиль.

— Жорж Ковальски, — поспешно ответил попаданец, опускаясь в воду, — рад знакомству.

— Кстати… — новый знакомый сделал паузу, выдержанную, как хороший коньяк, — ваша спина… я полагаю с этим связана некая… история?

— Простите за вопрос, месье, — тут же поправился он, — я понимаю, что он нескромен, но…

Выдохнув, Ежи постарался расслабиться в горячей воде, не отвечая.

' — Вот так и сыплются разведчики' — ёрнически выдохнуло подсознание.

На его теле расписались и все его бывшие хозяева, и армейское начальство, и французские военные. Скрыть такое решительно невозможно…

— Я поляк из Сибири, — пожал он плечами, не желая отвечать развёрнуто.

Легенду, и даже в несколько слоёв, он придумал давно, и кажется, неплохую. Поляки, вечно бунтующие, решительно недовольные угнетённым положением Польши, участвуют, кажется, во всех заварушках против Российской Империи, притом как вовне, так и внутри её.

А география⁈ От Кавказа до Средней Азии, Сибири и Камчатки, притом, что в любом антироссийском, антиправительственном заговоре непременно участвуют поляки!

Справедливости ради, поляков, давших присягу и честно служащих Романовым, много больше. Но и они, чуть ли не все — лёгкие на подъём, резкие, готовые к любой авантюре, от дуэли до совершеннейших афер, имеют достаточно своеобразную репутацию как в Российской Империи, так и за её пределами. Здесь что ни придумай, всё может оказаться правдой!

Но…

… Ежи промолчал, уже зная, что если собеседнику надо, он всё придумает за него. Ему же останется только прикусывать изредка губу со страдальческим видом, дергать бровью да вздыхать в стратегических местах.

Других вариантов, собственно, и нет. Потому что чем больше подробностей, тем проще попасться на каких-то несоответствиях! А так, держа в уме канву легенды, но не говоря, или почти не говоря о ней, можно подстроиться под любые ожидания собеседника, дополнив заодно легенду новыми деталями и эмоциями.