Эликсир. Парижский парфюмерный дом и поиск тайны жизни - Левитт Тереза - Страница 6

Желая очистить aqua ardens, алхимики снова и снова прогоняли ее через аламбики. Их целью было получить aqua vitae – “воду жизни”, как ее стали со временем называть. “Это название удивительно удачное, – писал в XIII веке врач Арнольд из Виллановы, – ведь это воистину вода бессмертия. Она продлевает жизнь, очищает тело от вредных гуморов[4], укрепляет сердце и сохраняет молодость” ³. Это наименование широко распространилось и закрепилось во многих языках: французское eau-de-vie, скандинавское aquavit, шотландское whiskey – все эти слова переводятся как “вода жизни” (можно вспомнить еще и славянское “водка”). У английского слова brandy был другой источник: оно произошло от голландского Brandwijn, что значило “жженное вино”, однако и оно указывало на свое происхождение из пламени аламбика.

Самое основательное теоретическое объяснение процессу дистилляции дал знаменитый провокатор эпохи Возрождения Парацельс, подвизавшийся одновременно в медицине, алхимии, натурфилософии и умудрявшийся возмущать и злить консерваторов из всех трех ученых станов. Ходили даже слухи, будто он диктует свои трактаты, напившись пьяным. Парацельс прославился необычайно широким размахом своего теоретического подхода: он объединил Аристотелевы четыре элемента с tria prima (тремя простыми началами) алхимиков-практиков: солью, серой и ртутью ⁴. Затем он составил собственный список из пяти основных субстанций, которые выделяются в процессе возгонки: дух (spiritus), соль, масло, земля и флегма (последняя получила название в честь того из галеновских гуморов, который заключал в себе аристотелевскую “водную стихию”). Парацельс проводил различия между пассивными началами – флегмой и землей – и активным началом, то есть духом; его он ставил на один уровень с алхимическим меркурием, а также с аристотелевской квинтэссенцией ⁵. Практическая задача, стоявшая перед возгонщиком, заключалась в том, чтобы разделить все субстанции и выделить самую летучую и наиболее ценную из них – дух. Это был духовный опыт в самом что ни на есть буквальном смысле: высвобождение бестелесного и вечного духа из тяжкого плена бренной земной материи. Для ароматных веществ им был spiritus rector, “направляющий” или “председательствующий” дух. У вина же имелся spiritus vini – винный дух ⁶. Осадок, который оставался в колбе после того, как дух (спирт) отлетел, называли caput mortuum – “мертвая голова”.

Парацельс, искавший бессмертия, умер в возрасте сорока шести лет. Но выработанные им представления о дистилляции намного пережили его – они господствовали среди алхимиков еще двести лет. Аромат растения продолжали считать физической субстанцией, пусть он и был летучей и более тонкой разновидностью, и называли его “направляющим духом”, подразумевая, что он направляет материю от ее более грубой формы к более сложному устройству, характерному исключительно для живых существ.

Из-за того что аромат так тесно связывался с жизненными силами растений, попытки поймать его и заключить в склянку размывали границы между парфюмерией и медициной ⁷. Господствовавшие в ту пору медицинские теории дополнительно подкрепляли связь между этими областями, сводя причины большинства болезней к влиянию “дурного воздуха” и переносимых им неприятных запахов. Живший в XVII веке химик и натурфилософ Роберт Бойль в сочинении “Подозрения о некоторых скрытых качествах воздуха” называл воздух “смешанной совокупностью испарений”, способных воздействовать на здоровье человека ⁸. К XVIII веку подозрения, которые питал Бойль, уже переросли в твердое убеждение, что именно нечистый воздух – главная причина болезней. Считалось, что живые организмы сохраняют свою цельность благодаря скрепляющему началу, которому постоянно угрожают распад и разложение, что, в свою очередь, натурфилософы объясняли неким внутренним движением, нарушавшим должный порядок частей. Эти силы гниения, которые можно было опознать по изменению запаха, заражали воздух с каждым зловонным выдохом. Если другой человек вдыхал такой воздух, это ускоряло процессы разложения в его собственном организме. В медицинской литературе вредный для здоровья выдыхаемый “мефитический воздух” противопоставлялся вдыхаемому полезному “жизнетворному воздуху”. В свою очередь, врачи предупреждали о существовании “миазмов” – зараженного воздуха, через который, как тогда полагали, передаются почти все болезни. Единственным признаком этих невидимых болезней был запах, из чего следовал вывод, что наилучший способ сохранить здоровье и продлить жизнь – это очистить свою среду обитания от всех дурных запахов.

Если зловоние указывало на присутствие разлагающих сил и на подспудное разрушение организма, то приятные ароматы трав и цветов ассоциировались с вегетативным ростом и оздоровительным, укрепляющим воздействием на живой организм. Стремление заключить эти желанные запахи в сосуды и продавать их как целебные средства привело к появлению целой торговой отрасли в медицине. Возгонщики обнаружили, что можно выдерживать ароматные растения в вине и затем дистиллировать их для получения спиртовой настойки, которая сохранит запах. Это и было одно из самых замечательных свойств спирта – удерживать те летучие масла, которые обычно быстро рассеивались в воздухе, и сохранять в себе, казалось бы, эфемерное благоухание цветка.

После эпидемии бубонной чумы (“черной смерти”) репутация спиртосодержащих снадобий окрепла, но они по-прежнему оставались редкостью и стоили очень дорого. Практика возгонки распространялась медленно, тем более что ее методы и рецепты старательно оберегались. Особого успеха в дистилляции достигли монахи: они придумывали сложные составы и передавали собратьям по ордену, но хранили в строжайшем секрете от посторонних. Монахи-картезианцы использовали 130 видов растений и цветов для изготовления своего “эликсира долголетия” – шартрёза, который и по сей день можно найти в винных отделах. Монахи-кармелиты из Нарбонны специализировались на Eau de Mélisse – “мелиссовой воде”, для приготовления которой использовались лимонная мелисса, лаванда и еще более двадцати державшихся в секрете ингредиентов. Эту настойку дамы версальского двора, затянутые в тугие корсеты, носили при себе в маленьких флакончиках – против обмороков и воздействия вредных испарений.

Аптекари, не дававшие, в отличие от монахов, обета бедности, начали массово продавать целебные экстракты трав и горькие настойки. Они старательно нахваливали спирт как “лучшее лекарство” за его способность вбирать в себя растительные эссенции ⁹. В XV веке в руководствах по дистилляции уже приводились целые списки рецептов эликсиров: они делились на simplicia, то есть простые, односоставные, и composita, изготовленные из нескольких компонентов. В этих руководствах рассказывалось и о целительном действии эликсиров: им приписывалась способность излечивать чуть ли не от всех недугов, известных человечеству, – от плешивости до водянки и от укусов бешеных собак до метеоризма.

Огромную популярность обрел рецепт “воды венгерской королевы”, которая готовилась на основе спирта и эссенции розмарина. Врачи рекомендовали эту “воду” нюхать, пить или втирать в кожу, и считалось, что она помогает при самых разных недомоганиях, от головных болей до колик, да и в целом укрепляет организм. В более поздних рецептах часто советовали добавлять лаванду, бергамот, жасмин и другие душистые цветы, так что получавшуюся настойку высоко ценили не только за целебные свойства, но и за дивный аромат ¹⁰. Еще более распространенным, хотя и более жгучим средством была ранозаживляющая вода, которую иногда называли Eau d’Arquebusade, потому что изначально ее изобрели для обработки ран, полученных от выстрелов из аркебузы (разновидности мушкета, какие использовались в XV веке). Но если придумавшие рецепт этой воды монахи заботились прежде всего о том, как облегчить рубцевание, предупредить заражение и гангрену, которыми были чреваты тяжелые ранения, то со временем “противоаркебузной” воде нашли и другие применения: например, ею часто полоскали горло, чтобы просто освежить дыхание. Рецепты различались, в некоторых приводилось более семидесяти растительных ингредиентов, но в большинстве вариантов, как правило, присутствовали шалфей, дягиль, полынь и иссоп.