Ткач Кошмаров. Книга 6 (СИ) - Розин Юрий - Страница 17

— Лейран? Какими ветрами, и в таком состоянии? — ее голос был ровным, но в нем слышалась плохо скрытая издевка. — Надеюсь, ты явился не за очередной порцией сокровенных знаний?

Я подошел ближе, остановившись перед ней в двух шагах.

— Вопрос, — выпалил я, отбросив все церемонии и условности. Мне было не до них. — Всего один вопрос. Проводники. Ты сказала, что они — несовершенные, ущербные Аватары, которые всего лишь часть силы мастера, вынесенная вовне, а не отдельное, самостоятельное существо. Значит, проводники — тоже часть силы мастера?

Она внимательно посмотрела на меня, ее насмешливое выражение сменилось на мгновение аналитическим, изучающим.

— В общих чертах — да. Почему этот вопрос волнует тебя именно сейчас, с таким жаром?

— Потому что если проводник — это просто часть мага, его Поток в особой форме, то его сила… его стадия развития… — я говорил быстро, почти тараторя, выстраивая цепь умозаключений прямо вслух, — она должна учитываться в общем зачете силы самого мага? Так? Если у мага уровень, скажем, Ока Бури, но при этом проводник на стадии Ледника, то их общий потенциал, их совокупная мощь…

Юлианна медленно поднялась с кресла, ее глаза сузились. Она поняла, к чему я клоню.

— Теоретически… да. На самых верхних уровнях, в сфере Проявления Жизни, сила Аватара неразрывно сливается с силой творца. Но мы говорим о низших мирах, о Тихой Звезде. Примитивные системы измерения…

— Системы измерения не имеют значения! — перебил я ее, и в моем голосе прозвучала несвойственная мне резкость. — Имеют значение только факты. Если проводник является неотъемлемой частью мага, а не посторонним существом, то его стадия должна считаться за стадию самого мага. Маг уровня Ока Бури с проводником на Леднике по своей совокупной мощи и, что важнее, по своему развитию, по пройденному пути, эквивалентен мастеру Сдвига Тверди. Так?

Она замерла, глядя на меня с странным выражением — в нем было и уважение к догадке, и некое предчувствие бури, которую эта догадка могла вызвать.

— С формальной точки зрения… да, — медленно произнесла она. — Такая трактовка возможна. Но, Лейран…

Я уже не слушал. Я повернулся и зашагал обратно к двери, мой разум уже лихорадочно работал, перекраивая всю картину, выстраивая новые, головокружительные расчеты.

Если это так… если это правда… то недостающие двести пятьдесят тысяч Сдвигов Тверди уже не были недостижимой фантазией.

Юлианна откинулась на спинку кресла. Казалось, она прокручивала в голове некие архаичные правила, тайные договоренности высшего мира, известные лишь избранным.

— Прямо сейчас я не могу дать тебе официального, скрепленного печатью ответа, — наконец произнесла она. — Мне нужно навести справки, посоветоваться с… определенными источниками. Но… — она сделала паузу, подбирая слова, — исходя из самой сути, из внутренней логики условий, скорее всего — да. Если проводник является неотъемлемой, сросшейся частью мага, его персональным, уникальным проявлением силы, а не артефактом или прирученным зверем, то его уровень, в принципе, можно и должно считать уровнем самого мага. — Ее глаза, темные и проницательные, сузились, в них вспыхнул острый, почти хищный, испытующий интерес. — Я начинаю догадываться, куда ты клонишь, Лейран. Это гениально и безумно. Ты хочешь каким-то образом развивать не самих людей, а их проводников. Резко, лавинообразно ускорить прорыв именно их, обойдя природные ограничения носителей.

Я кивнул, мысленно уже отмечая этот первый, критически важный допуск, этот плацдарм, с которого можно было начинать атаку на неприступную крепость под названием «невозможно».

— Но напомню тебе, как человеку, состоящему при мне официально и, хочу надеяться, понимающему свою ответственность, — ее голос стал тверже, в нем зазвучали стальные нотки власти, — прямое, грубое использование силы уровня Проявления Жизни для целевого вмешательства в развитие тех, кто не достиг и не познал эту сферу, категорически запрещено. Ты не можешь просто взять и силой, словно насосом, накачать проводника случайного солдата до стадии Сдвига Тверди.

— Я понимаю ограничения, — ответил я, и это была чистая правда. Я уже видел ту невидимую, но прочнейшую стену, о которую можно было разбиться вдребезги. — И я также прекрасно понимаю, что пытаться лично, вручную, по очереди качать двести пятьдесят тысяч отдельных человек — даже если бы это волшебным образом стало разрешено — заняло бы у меня, при самых оптимистичных подсчетах, десятки лет. У меня просто нет такого количества времени.

На ее идеально подведенных губах дрогнула тень холодной, почти невидимой улыбки.

— Что ж, я не буду спрашивать, какая именно дьявольская идея посетила твой вечно неспокойный ум. Часто твои озарения пугают больше, чем открытые конфликты. Просто помни о правилах. И о последствиях их нарушения. Они будут необратимы. — Она снова взяла в руки книгу, давая понять, что аудиенция подходит к концу. — Кстати, о времени. Запрошенная тобой неделя отдыха и размышлений почти истекла. Приготовься, в ближайшие дни тебе предстоит новое задание.

— Я буду готов к отбытию, — коротко кивнул я, уже поворачиваясь к выходу, чувству, как в голове выстраиваются первые контуры грандиозного и отчаянного плана. — Но свою оставшуюся неделю я использую по полной программе.

Я вышел из ее покоев тем же быстрым, решительным шагом, что и вошел. Вернувшись в поместье, я прошел прямо в кабинет, захлопнул за собой тяжелую дубовую дверь.

На столе все еще лежали в беспорядке исписанные листы с теорией и конспектами лекций. Я сгреб их в стопку и отодвинул на самый край, освобождая пространство. Достал чистые листы бумаги, взял самый остро заточенный карандаш, проверив его грифель пальцем.

Комната погрузилась в гробовую тишину, нарушаемую лишь настойчивым скрипом грифеля по шероховатой поверхности бумаги и потрескиванием догорающих углей в камине. Воздух был густым и неподвижным, пахло пылью, старой древесиной и чернилами.

Идея, рожденная отчаянной необходимостью и острой догадкой, уже начинала обретать четкие, пусть и призрачные, формы в моей голове.

Я не мог напрямую, в лоб, качать людей, как насосом. Это был прямой путь к самоуничтожению. Но я мог… создать систему. Условия. Своего рода ускоритель, катализатор.

Если проводник — это часть силы своего носителя, его сгущенная воля и энергия, то его рост зависит от двух ключевых факторов: от объема и качества энергии, которой он питается, и от сложности, интенсивности задач, которые он вынужден решать.

Война предоставляла бесконечный, неиссякаемый поток и того, и другого. Но это был хаотичный, стихийный, неэффективный и кровавый процесс. Мне нужен был контроль. Мне нужен был механизм.

Мои пальцы быстро, почти без остановки, выводили на бумаге сложные схемы, переплетения энергетических потоков, математические формулы, рассчитывающие резонансные частоты, диаграммы потенциального роста.

Я проектировал не новое оружие и не тактику для очередного сражения. Я проектировал глобальный, невидимый тренировочный полигон. Это была авантюра, граничащая с чистым безумием. Но это был единственный, последний шанс успеть. Шанс, который я должен был использовать, даже если бы он грозил испепелить меня самого.

###

Ровно через семь дней, когда последние листы с расчетами догорали в пламени камина, превращаясь в хрупкий пепел, ко мне в кабинет без стука вошел Дарган. Он замер на пороге, его взгляд скользнул по моему лицу, затем по аккуратно прибранному столу.

— Тебя зовут, — коротко бросил он, не задавая лишних вопросов. Его поза была напряженной, плечи подняты. — От Юлианны. Личный курьер в ливрее ждет у главных ворот. Кажется, дело срочное.

Я медленно кивнул, отложив карандаш. Идея оформилась в общих, пусть и дерзких, чертах, но для ее реализации требовались колоссальные ресурсы и, что важнее, возможность проводить масштабные, но абсолютно незаметные эксперименты в полевых условиях. Возможно, новое задание предоставит такую лазейку.