Шеф с системой. Битва на Ярмарке (СИ) - "Afael" - Страница 30

Кирилл остановился, посмотрел в окно на площадь, где очередь к повару всё росла:

— А мы… мы жарим гусей. По старинке. Как двадцать лет назад. Как пятьдесят лет назад. И удивляемся, почему народ уходит к фокуснику с огнём.

Иван неуверенно откашлялся:

— Так что… что делать-то, Кирилл Семёнович?

Кирилл медленно повернулся обратно. В его глазах что-то изменилось — появился блеск. Что-то внутри него просыпалось. Медленно. Нехотя, но просыпалось.

Когда он в последний раз чувствовал это? Лет десять назад? Пятнадцать?

Тогда он еще боролся. Еще не сидел на вершине монополии, считая прибыль и штрафуя поваров за недосол.

В то время он еще был голодным.

Он усмехнулся:

— Мы ответим ему, Иван. Сыграем по его же правилам и ответим своим блюдом.

Иван нахмурился:

— Как?

Кирилл подошёл ближе, оперся о стол:

— Его лучшее блюдо — Пламенное Сердце. Шесть медяков. Лепёшка с говядиной, жаренной на огне. Быстро. Просто. Дёшево.

Он выпрямился:

— Но у него нет того, что есть у нас.

— Чего? — спросил Иван.

Кирилл повернулся к нему, глаза блеснули:

— Времени и ресурсов.

Он прошёл к дальнему углу кухни, где стоял огромный котёл на медленном огне. Приподнял крышку. Запах ударил волной — мясной, пряный. Пар поднялся вверх.

— У нас осталось рагу из телятины, — сказал Кирилл, глядя в котёл. — То, что мы готовили сегодня, но его никто так и не купил. Шесть часов томления в красном вине с травами.

Он опустил крышку обратно, повернулся к Ивану:

— Его Пламенное Сердце — это сырое мясо, которое он жарит. Это грубо и примитивно. — Голос стал тише, опаснее. — А мы дадим им настоящую кухню. Шестичасовое рагу, упакованное в формат его дешёвой лепёшки.

Иван медленно кивнул, начиная понимать:

— То есть… мы возьмём это рагу как начинку?

— Именно, — Кирилл усмехнулся. — Мелко поруби его. Добавь карамелизированный лук. Тесто — самое тонкое, на яйцах сделай. Заворачивай начинку и жарь в масле до золотой корочки.

Он шагнул ближе к Ивану:

— Назовём… «Золотые Полумесяцы».

Иван почесал бороду, прикидывая:

— Можно сделать… но масло нужно разогреть, тесто замесить…

— Сколько времени? — оборвал Кирилл.

— Час. Может чуть больше.

— Делай за час, — приказал Кирилл жёстко. — Первую партию — штук двадцать. Потом будешь жарить по мере надобности.

Иван кивнул, развернулся к помощникам:

— Слышали⁈ За работу! Мука, яйца — замешиваем тесто! Рагу мелко рубим! Лук подготавливаем! Масло в котел и на огонь!

Повара бросились выполнять — засуетились у столов, печей, котлов. Кто-то таскал мешки с мукой, кто-то разбивал яйца в миску, кто-то рубил мясо из рагу острым ножом.

Кирилл остался стоять, глядя на их работу. Руки за спиной, лицо спокойное.

Но внутри… внутри что-то разгоралось и это было непривычно. Азарт? Нет. Слишком громкое слово. Интерес? Может быть.

Он не чувствовал этого годами. Управление «Золотым Гусём» было рутиной — считать прибыль, следить за поставками, отчитываться перед Белозёровым. День за днём. Месяц за месяцем.

Скучно. Предсказуемо. А этот повар… этот выскочка с жаровней…

Он бросил вызов. Не Гильдии или Белозёрову, а ему лично. Бросил вызов Кириллу как повару. Впервые за долгие годы Кирилл чувствовал, что хочет ответить. Не через стражу или интриги, а своей кухней.

Повар против повара. Он усмехнулся — едва заметно, одними уголками губ.

Иван обернулся от стола, где месил тесто:

— Кирилл Семёнович, а цену какую ставим?

Кирилл задумался. Его Пламенное Сердце — шесть медяков. Суп — десять. Народ покупает оба. Если поставить слишком дорого — не купят, испугаются. Слишком дёшево — не поверят в качество. Нужна цена, которая скажет: «Это дороже его дешёвки, но ненамного. Это доступное качество от лучшего трактира в городе».

— Семь медяков, — сказал Кирилл уверенно.

Иван присвистнул:

— Семь? За жареный пирожок?

Кирилл повернулся к нему резко, глаза прищурились:

— Это не пирожок, Иван. — Голос стал холодным. — Это шестичасовое рагу из телятины в вине и травах, карамелизованный лук и тесто, жаренное до хруста. Это лучшая кухня, в уличной упаковке!

Он шагнул ближе:

— Его Пламенное Сердце — шесть медяков за тридцать секунд работы. Наш Золотой Полумесяц — семь медяков за шесть часов работы и телятину высшей пробы. Всего на один медяк дороже, но это то, что люди захотят, потому что никто еще не ел блюда «Золотого Гуся» за семь медяков!

Он наклонился ближе к Ивану:

— Народ заплатит. Потому что они увидят разницу.

Иван медленно кивнул, вытирая руки о фартук:

— Понял, Кирилл Семёнович.

Кирилл развернулся, прошёл к выходу из павильона. Остановился на пороге, посмотрел на площадь. Повар работал — жарил, готовил, подавал. Очередь не таяла. Люди ели за столами, смеялись, хлюпали суп, платили монетами.

Наслаждайся, повар. Пока можешь. Через час я покажу тебе, что значит воевать не с Белозёровым и его идиотскими чиновниками.

А со мной. Кухня против кухни. Мастерство против мастерства. Посмотрим, кто сильнее.

Он вернулся в павильон. Налил себе вина из графина на своём столе в углу. Сел, откинулся на спинку стула. Пил медленно, не торопясь, глядя на поваров, которые работали как проклятые.

Иван раскатал тесто в тонкий пласт — почти прозрачный, как бумага. Нарезал круглыми заготовками. Выкладывал на каждую ложку начинки — рубленое рагу с луком, щепотку соли, каплю соуса. Складывал пополам, защипывал края, формируя полумесяц.

Двадцать штук. Аккуратные, одинаковые, красивые.

Он опустил первую партию в кипящее масло. Масло взорвалось шипением. Полумесяцы побелели мгновенно, начали золотиться, пузыриться, хрустеть. Запах поднялся невероятный. Через три минуты Иван вынул их шумовкой. Положил на чистую тряпку, чтобы стёк лишний жир.

Он взял один, поднёс Кириллу:

— Готово, Кирилл Семёнович.

Кирилл встал, подошёл, взял полумесяц. Откусил.

Хруст теста. Сочность начинки. Глубина вкуса рагу. Всё смешалось, взорвалось во рту богатством оттенков. Он медленно прожевал. Проглотил.

Кивнул:

— Хорошо. Очень хорошо.

Иван выдохнул с облегчением.

Кирилл положил остаток полумесяца на стол, вытер пальцы тряпкой:

— Готовьте следующую партию и зови глашатая.

Иван кивнул, побежал выполнять.

Кирилл вернулся к окну, посмотрел на площадь.

Сейчас начнётся.

Я жарил мясо, когда услышал барабан. Глухой, ритмичный бой — бум-бум-бум — прорезал гул площади. Громкий и настойчивый, он привлекал внимание.

Я замер, сковорода застыла над огнём. Обернулся.

С противоположной стороны площади, от павильона «Золотой Гусь», выходил человек в ярко-красном камзоле. В руках — большой барабан, палочка стучала по нему мерно, громко.

Бум-бум-бум.

Толпа на площади начала оборачиваться. Разговоры стихли. Музыканты на помосте замолчали. Все смотрели на глашатая. Он остановился посреди площади — ровно между нашей точкой и павильоном. Ударил в барабан три раза — громче, резче.

БУМ! БУМ! БУМ!

Площадь замерла. Глашатай поднял руку вверх, развернул свиток. Его голос прогремел, слышный на всю площадь:

— Внимание, добрые люди! Павильон «Золотой Гусь» объявляет новинку!

Я медленно опустил сковороду на решётку. Не сводил глаз с глашатая.

Он продолжал, голос звенел:

— «Золотые Полумесяцы»! Горячие! Хрустящие! Начинка из отборной телятины с травами! Завёрнуто в тесто и обжарено до золотой корочки!

Толпа зашумела — удивлённо и заинтересованно.

— Шесть часов?

— Телятина⁈

— Это ж дорого наверное…

Глашатай поднял руку выше, голос стал громче:

— Всего семь медяков! Семь медяков за шедевр кухни «Золотого Гуся»!

Он развернулся, указал на павильон «Золотой Гусь»:

— Первая партия готова! Спешите попробовать!