Шеф с системой. Битва на Ярмарке (СИ) - "Afael" - Страница 23

Фрол почесал бороду:

— Сколько?

— Килограммов десять на первый раз, — прикинул я быстро в уме. — Может больше, если пойдет хорошо.

Старик присвистнул:

— Десять кило… это ж сколько мисок супа?

— Штук сто, если экономно, — ответил я. — Плюс Огненные Языки и Пламенные Сердца — на них тоже мука нужна.

Фрол медленно встал с лавки, потянулся — спина хрустнула:

— Мука есть. У меня на мельнице всегда запас держу на такие случаи. Привезу с утра пораньше, до рассвета. Мешков пять-шесть.

— Отлично, — кивнул я. — Только смотри, чтобы мука была свежая. Для лапши это критично.

Фрол усмехнулся:

— Учишь меня, мельника, про муку? Знаю я, какая нужна. Будет лучшая.

Он направился к двери, взял свой тулуп с крючка:

— Пойду, подготовлю мешки. Мне еще назад до мельницы тащиться, а это не близко.

— Спасибо, Фрол, — сказал я искренне.

Старик махнул рукой, не оборачиваясь:

— Не за что. Мы теперь одна команда, Саша. Гильдию валим вместе.

Дверь закрылась.

Я остался в комнате с Варей, Матвеем, Тимкой и детьми. Они смотрели на меня выжидательно — усталые, но все еще готовые работать.

Я подошел к столу, где лежали остатки муки в мешке. Высыпал немного на деревянную поверхность — белая горка осела, запылила.

— Варя, Матвей, Тимка, — позвал я. — Подойдите сюда. Сейчас я покажу вам, как делать лапшу.

Они подошли, встали вокруг стола. Лица внимательные, несмотря на усталость.

— Лапша, — начал я, зачерпывая муку и формируя в ней углубление, — это просто тесто, но не такое, как для лепешек. Оно должно быть плотнее, эластичнее, чтобы лапша не разваливалась в кипятке.

Я плеснул в углубление немного воды из кувшина. Добавил щепотку соли:

— Соль укрепляет структуру теста. Делает его более упругим.

Начал месить. Мука впитывала воду, тесто собиралось в ком. Я месил сильно, надавливая основанием ладони, переворачивая, снова надавливая.

— Месить нужно минут десять, — объяснил я, продолжая работать. — Пока тесто не станет гладким и упругим. Если прилипает к рукам — добавляете муки. Если слишком сухое — воды.

Варя наклонилась ближе, смотрела внимательно:

— Оно выглядит плотнее, чем для лепешек.

— Именно, — кивнул я. — Для лепешек нужно мягкое тесто, чтобы легко раскатывалось. Для лапши — жесткое, чтобы держало форму.

Я закончил месить. Тесто получилось гладким, желтоватым, блестящим. Скатал его в шар, положил на стол:

— Теперь тесто должно отдохнуть. Минут двадцать-тридцать. Накрываете влажной тряпкой, чтобы не засохло.

Я накрыл ком тряпкой, посмотрел на них:

— Пока оно отдыхает, готовите рабочее место. Стол чистый, посыпанный мукой. Скалка. Острый нож.

Матвей кивнул:

— Понятно, а дальше?

Я подождал минут десять для наглядности, потом открыл тряпку. Взял тесто — оно стало еще более гладким, податливым.

— Раскатываете, — сказал я, беря скалку. — Очень тонко.

Начал раскатывать. Скалка двигалась быстро, равномерно. Тесто растягивалось, становилось тоньше, шире. Через несколько минут на столе лежал тонкий пласт — почти как бумага.

— Вот так, — показал я. — Теперь посыпаете мукой с обеих сторон, чтобы не слиплось.

Посыпал обильно. Мука осела белым покровом на тесте.

— Теперь сворачиваете, — продолжил я, начиная сворачивать пласт в рулон. — Плотно, но не слишком.

Рулон получился аккуратным, ровным.

— И режете, — я взял острый нож. — Быстро, тонко, одной толщины.

Я резал быстро, ровно — полоски лапши падали одна за другой. Тонкие, как нитки, одинаковой ширины. Через минуту на столе лежала горка свежей лапши — бледно-желтая, припорошенная мукой.

Я выпрямился, посмотрел на них:

— Вот и все. Это просто. Главное — тесто должно быть правильной консистенции, раскатано тонко, нарезано ровно.

Варя протянула руку, осторожно взяла несколько нитей лапши:

— Она такая тонкая… Я боюсь, что порвется.

— Не порвется, если правильно месили, — заверил я. — Тесто крепкое. Попробуй сама.

Я подтолкнул к ней мешок с мукой:

— Делай прямо сейчас. Я посмотрю, поправлю, если что-то не так.

Варя неуверенно зачерпнула муку, высыпала на стол. Начала формировать углубление. Руки дрожали от усталости, но она старалась.

Я наблюдал, не вмешиваясь. Она плеснула воды, добавила соль, начала месить. Движения неуверенные, медленные.

— Сильнее, — подсказал я. — Не бойся. Давить нужно всем весом.

Она усилила нажим. Тесто начало собираться быстрее.

— Хорошо, — одобрил я. — Продолжай.

Матвей и Тимка смотрели, запоминая каждое движение. Через десять минут у Вари был готов ком теста.

— Отлично, — сказал я. — Теперь пусть отдохнет. Матвей, твоя очередь.

Матвей взялся за работу. Потом Тимка. Оба справились — не идеально, но достаточно хорошо.

К концу обучения все трое могли замесить тесто. Не так быстро, как я, но правильно.

— Завтра утром, — сказал я, глядя на них, — вы встанете до рассвета. Часа в четыре. Замесите тесто, раскатаете, нарежете. Нужно сделать килограммов пять-шесть лапши. Успеете?

Варя кивнула устало:

— Успеем. Если вместе — успеем.

— Хорошо, — я выпрямился. — Тогда спать. Всем. Прямо сейчас.

Дети у очага уже спали, свернувшись калачиками. Мы подняли их и отправили в свои кровати. Варя, Матвей и Тимка поплелись следом. Ну и я пошел спать. Нужно хорошо отдохнуть перед завтрашним днем.

Меня разбудил стук в дверь.

Я открыл глаза — в комнате было темно, только угли в очаге тлели тускло-красным.

Стук повторился — настойчивый, громкий.

Я поднялся с кровати, быстро оделся и открыл дверь.

На пороге стояла Маша.

Рассвет только начинался — небо на востоке серело, звезды гасли одна за другой. Маша выглядела измотанной — волосы растрепаны, на щеке след от подушки, но глаза горели.

— Привезла, — сказала она коротко, кивая на тележку за спиной.

Я вышел во двор. Холодный воздух ударил в лицо, разогнал остатки сна. На тележке лежал огромный сверток, туго перевязанный бечевкой. Пахло сырым мясом и кровью.

— Кости, — сказала Маша, развязывая бечевку. — Пятнадцать кило. Суставы, хребет, ребра. Все с мозгом, как просил.

Сверток раскрыли. Внутри — груда костей. Массивные говяжьи суставы, толстые куски хребта с позвонками, ребра с остатками мяса. Все свежее, розово-красное.

— Отлично, — кивнул я, оглядывая кости. — Это именно то, что нужно.

— Плюс три кило мяса, — Маша достала второй сверток поменьше. — Грудинка. С жирком, как ты хотел.

Я взял сверток, развернул. Мясо хорошее — темно-красное, с белыми прожилками жира.

— Ты молодец, Маша, — сказал я искренне. — Как тебе это удалось за одну ночь?

Она усмехнулась устало:

— Есть свои способы. Пришлось потрясти пару должников. Один мясник пытался отказать, но я ему напомнила, кому он должен.

Маша потерла лицо ладонями:

— Теперь моя очередь вопрос задать. Ты правда из этих костей что-то съедобное сделаешь?

— Увидишь, — ответил я. — К обеду попробуешь.

Она фыркнула:

— Ладно. Я пошла. Мне еще мясо на сегодняшний день готовить нужно. Если твой суп пойдет — придется резать еще.

— Пойдет, — заверил я. — Спасибо, Маша.

Она махнула рукой, развернулась и пошла прочь, таща пустую тележку. Скрип колес растворился в предрассветной тишине.

Я затащил свертки в дом. Дети еще спали, поэтому старался делать все тихо. Им еще тяжелее чем мне. Все же весь день работали.

А мне нужно было разжечь огонь и начать бульон. Подбросил в очаг сухих дров, раздул угли. Пламя вспыхнуло, потрескивая. Тепло начало расходиться по комнате.

Поставил над огнем самый большой котел, какой был — литров на двадцать. Налил воды почти до краев. Развернул сверток с костями. Отличные кости и рамен тоже будет превосходный. Я начал укладывать кости в котел. Они погружались в воду с тихим плеском, оседали на дно.

Когда все кости были в котле, вода поднялась почти до края. Теперь нужно было довести до кипения, снять пену, а потом варить на медленном огне шесть часов.