Чертов менталист (СИ) - "Тин Тиныч" - Страница 24

— Могу тебя заверить, фокус с вытеснением моей души у него не пройдет, чего бы он там себе раньше на этот счет не фантазировал, — твердо ответил я мачехе.

— А Емельяша? Я… я безумно боюсь, вдруг Николай уже… уже в нем?

Я выдохнул. Вдохнул. Нет, без клятв здесь не обойтись, как ни крути. Ситуативно мы сейчас союзники, но кто его знает, как обернутся дела дальше. Не настолько я доверяю Глафире, несмотря на всю её относительную разумность. Вернее, даже не так: вот именно поэтому до конца и не доверяю. Благополучие сына для нее всегда будет на первом месте, а союзником она может и пожертвовать, если сложится соответствующая ситуация.

— Поклянись, что ты никому не расскажешь о том, что я проверял твоего сына на наличие чужого разума в его теле.

— Ты всё-таки… — понятливо протянула мачеха и тут же оборвала свою речь.

Я лишь коротко кивнул в ответ.

— Мне подозвать его? — тихо осведомилась она.

— Не надо. Пусть продолжает играть с Прохором. Тут небольшое расстояние, оно для меня ничего не значит. Просто давай немного посидим и помолчим, будто бы что-то обдумываем.

Я потянулся к сфере Емельяна, за которой скрывался его дух. Так, видимых нарушений нет, никаких следов вмешательства тоже не замечено. А что у нас внутри?

Прохор обещал по возвращении угостить пирожком с капустой. А пока надо не шуметь, иначе мама расстроится. А еще мы снова будем кататься в машине. Хочу на переднее сиденье! Вот папа меня там возил! А куда он уехал? Он ведь скоро вернется, да? И почему мы живем теперь не там, где раньше?..

Мысли младенца были прозрачнее стекла. Я, будучи старым параноиком, отдельно проверил узлы его недавних воспоминаний на предмет какой бы то ни было коррекции. Но нет. Либо против меня играл Сверх-Супер-Мега-Менталист, чьего влияния я со своей колокольни заметить не мог, либо, следуя принципу Бритвы Оккама, никакого вмешательства пока что не было.

— Всё чисто, — заверил я Глафиру, и она аж обмякла, будто из нее выкачали воздух.

— Что мне делать, чтобы Емельян остался Емельяном? Не пойми меня неправильно: я любила твоего отца. Но я не позволю ему изуродовать личность нашего сына и выкинуть ее на помойку! Пусть он совсем малыш и ничего еще не достиг, но он имеет право на свою собственную жизнь! Он слишком ценен сам по себе, чтобы стать всего лишь сосудом для другого человека!

— Тихо, — я положил ладонь поверх тонкой руки мачехи. — Конкретно здесь и сейчас твой сын с тобой, целый и невредимый. А что до дальнейшего… не уверен, что ты прислушаешься к моему совету, но факт остается фактом: некроманты крайне не дружат со служителями Всесоздателя. Если ты отправишься с сыном на богомолье, в сложившейся ситуации это никого не удивит. Ужасное горе, страшная трагедия, бла-бла-бла, бедной женщине надо прийти в себя, а Всесоздатель в своей милости ей в том поможет. Дело в том, что на святой земле отцу будет в десятки раз сложнее, если не сказать совершенно невозможно дотянуться до моего брата. Там есть определенные нюансы, о которых долго рассказывать, просто поверь, что это именно так. Вам надо переждать под защитой высших сил от силы месяц — другой. У тебя наверняка есть юрист, вот отдай ему распоряжения по имуществу: скажи, как ты распорядишься сгоревшим поместьем и прочими активами. А сама ходу, ходу до святых мест. И чем скорее ты там с сыном окажешься, тем лучше.

— Хочешь сказать, ты действительно не желаешь вернуть себе фамилию Изюмова? — прищурилась Глафира. — А то вон как всё удобно для тебя складывается. Я отбываю на богомолье, ты тем временем бегом мчишься восстанавливать княжеский титул, чтобы стать главой семьи. Или я не права?

— У меня есть несколько причин для сохранения статуса кво. Не о всех я могу тебе поведать, но… в громком титуле я заинтересован мало. В том, чтобы считаться прямым и чуть ли не единственным наследником погибшего некроманта — и того меньше. Пусть Емельян по праву остается будущим главой рода, мне это только на руку. Если хочешь, могу тебе поклясться в том, что не имею притязаний на возвращение в свою бывшую семью.

— Хочу, — не стала возражать мачеха.

Я принес клятву. И Глафира вновь не удержалась от облегченного вздоха. Что ж, ее тоже можно понять.

— Кстати, — спросил я. — А когда Емельяна проверяли, то сказали, что у него прямо вот предрасположенность, а то и талант к некромантии, или он просто потенциально сильный маг, но в какой именно стихии, пока неизвестно?

— Второе, — призналась мачеха.

— И ты действительно хочешь сделать из парня некроманта?

— Я хочу, чтобы он был жив и здоров. Некромантом его видел твой отец.

— Кем он в теории может оказаться? Кто у вас еще в роду был?

— Вода, — пожала плечами Глафира. — Чуть с меньшей вероятностью геомант.

— Земля, значит, — понятливо кивнул я. — Не самые плохие варианты. Человеческая память не настолько уж надежна, как о ней принято считать. Еще лет через двадцать фамилия Изюмовых перестанет ассоциироваться с некромантами. В твоих силах придать твоей семье новое направление, более уважаемое в обществе и менее раздражающее окружающих. Подумай об этом.

— Это точно, — вздохнула мачеха. — Некроманты бесят всех. Кстати, ты проводишь нас на богомолье?

— Хочешь прямо отсюда отправиться?

— Да, — кивнула она. — А какой смысл ждать? Сын у меня один и я не собираюсь им рисковать. Чем скорее мы окажемся на святой земле, тем лучше.

— Да не вопрос, — подумав секунд пять, ответил я. — Но у меня, пожалуй, будет к тебе встречная просьба.

— И какая же? — прищурилась Глафира.

— Забери с собой туда одну девушку. Можешь выдать ее за свою служанку или компаньонку, как угодно, тут тебе решать.

— Тебе удалось меня удивить. Да что там, поразить! И кто же она такая?

— Баронесса Мария Василькова.

— Знакомое имя… подожди, уж не та ли девушка, которую Николай видел твоей будущей женой? — изумилась мачеха.

— Именно, — кивнул я. — Не спрашивай, как она очутилась здесь. Если хочешь, потом можешь расспросить ее лично. Наша с ней свадьба по понятным причинам отменяется, но девушке кровь из носу требуется переждать в укромном месте, пока она не станет совершеннолетней, получит паспорт-жетон, найдет себе зубастого юриста и избавится наконец-то от навязанного ей опекуна-вора.

— Пожалуй, — с интересом протянула Глафира, — это можно устроить. Заодно и мне будет не так скучно на… богомолье.

— Ты очень меня выручишь, — с признательностью кивнул я и отправился сообщать Васильковой, что ее в самое ближайшее время ждет небольшое путешествие.

— Значит, говоришь, обменялись соболезнованиями, перекусили, после чего Глафира Анатольевна выразила желание посетить усадьбу, где обретается Валерьян Николаевич.

— Всё так, — отрапортовал похожий на жучка-древоточца мужчина с тонкими усиками.

— А вчера Валерьян пребывал в полном смятении, присутствуя на процедуре опознания жертв пожара и лишь за малым не лишился чувств?

Усатый кивнул и вытянулся, на что Давыдов лишь раздраженно поморщился.

— Сам-то что об этом думаешь?

— Не менталист он даже на ноготок. Я отдельно следил: вдруг как на мачеху свою какое воздействие окажет, но нет.

— А зачем бы ему это нужно было? Он нынче и так парень богатый.

— Так это… денег много не бывает же. А так бы надавил на нее, а там, глядишь, она бы ему что и выделила по-родственному.

— Знаешь, почему, Геннадий, ты никогда не дослужишься до моей должности? — с легким раздражением произнес Карп Матвеевич. — Потому что всех судишь по себе. А уровень у тебя, прямо скажем, невелик. Круг интересов не широк. Отсюда и мерка для всех остальных вот такая, — указал он рукой на высоту чуть выше колена. — Тот же Валерьян играет вот здесь, — махнул он возле плеча. — Но я его вижу насквозь, потому что сам нахожусь вот здесь, — постучал он себя по лбу. — И я прекрасно знаю, что он водит всех за нос. Поэтому отныне этим молодым человеком я занимаюсь сам. Лично. Уяснил, Геннадий? Больше к нему не лезь. На что угодно готов спорить, он твои неуклюжие попытки себя прощупать срисовал моментально и наверняка пребывает из-за этого в некотором напряжении. А мне нужно, чтобы он максимально расслабился. Вот тогда-то мы с ним и поговорим по душам.