На золотом крыльце 4 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 38

— Так, ты тут посиди, а я за бумагами схожу, — Ихан затянулся и выпустил новый сноп дыма. — Ты же не будешь артачиться, верно? Тебе ведь есть что терять, Королев! У тебя такие чудесные детки…

Он снова угрожал моей семье. Первый раз, когда упомянул Машу. И вот теперь, когда сказал про детей. Не стоило ему этого делать.

— Давай, думай, Русланчик. У тебя пять минут, — он бросил на пол окурок, раздавил его ботинком и вышел.

Болван. Кто ж курит в помещении, где пахнет бензином? Кто оставляет загнанного в угол озлобленного человека со связанными руками в мебельном цеху, где полно режущих кромок?

Я был прав: мне стянули руки кабельной стяжкой. А взяли прямо в кабинете, огрели чем-то по голове, застали врасплох потому, что я уснул за столом: готовил договор на поставку полного комплекта мебели с одним глэмпингом в Лахденпохье, классный был проект… Теперь-то уж что? И вправду — нужно возвращаться в Синеокую. Но уйти можно по-разному: или с подачкой в зубах, как побитая псина, или — красиво хлопнув дверью. Я хлопну! Ого-го, как хлопну! Будет ему операция «Концерт» 2.0!

Мне даже далеко ходить не пришлось: прямо тут, на пульте кромкооблицовочного станка кто-то из работников забыл канцелярский нож. Наверное — Зураб, толковый, но рассеянный парень. Я, конечно, пока резал вслепую, ткнул себе острием пару раз в руку и поранился до крови, но стяжка улетела прочь. Дальше дело было за малым: добравшись до генератора, я открыл все канистры с бензином и пробежался с одной из них по всему помещению. Тут, в мебельном цеху, есть много всего, что вспыхнет моментально…

Когда Ихан и два его халдея в одинаковых пальто зашли в дверь, я продемонстрировал им свободные руки:

— Вы не против? Так удобнее будет договор подписывать.

— Хорохоришься? — странно было слышать такое старое русское слово от прибалта. Он наморщил нос: — Фу, как тут воняет… Подпишем — и пойдешь своей дорогой, а мы будем тут обустраиваться по-человечески… Развели бардак на МОЕЙ фабрике.

Он ляпнул бумаги прямо на станок и ткнул пальцем:

— Тут и тут подписывай. Мы же не будем сейчас устраивать драму с привязыванием тебя к стулу, битьем и всем таким прочим? Ты ведь знаешь, что есть куда более действенные методы?

Я посмотрел на бумаги, потом — на Ихана, на его быков…

— А дай закурить?

— Ого! У Короля — нервишки пошаливают? — он протянул сигарету, а потом достал бензиновую «Зиппо». — Ну, с другой стороны — прощаешься с мечтой, а? Тут даже зожник закурит! Понимаю.

Ни хрена он не понимал. Я сунул сигарету в рот, потом чиркнул зажигалкой, и с размаху швырнул ее туда, в угол, где стояли открытые канистры с бензином.

— Ах ты… — Ихан не договорил: я ухватил его за грудки, боднул лбом в переносицу и швырнул в сторону двух халдеев, а потом рванул в сторону двери, выбежал, припер плечом дверь, взглядом нашел железный прут, каким мы обычно запирали дверь, когда лень было втыкать в проушины замок, сунул железяку куда положено и побежал прочь.

За моей спиной разгоралось пламя, и слышались крики Ихана и его халдеев, которые колотили в дверь, пытаясь покинуть огненную ловушку. Хрен им, а не моя фабрика!

Нужно было срочно добраться до телефона и позвонить Машке, чтобы она собирала детей и выезжала. Мы возвращаемся в Беларусь!

* * *

Я висел, и запястья мои были закованы в кандалы, которые, в свою очередь, были закреплены на потолке. Как в идиотских исторических фильмах. Но при этом я улыбался: во-первых, можно было надеяться, что с Элькой все в порядке, потому как яогай Лапа просто так рычать не будет. Во-вторых, я снова «повидался» с Русом, а этого не было давно. Вот ведь — мужик! Запер гадов в цеху, поджег и ушел!

Я чувствовал: это был именно тот самый вечер, когда он погиб. Добирался к своим — и умер от нелепой случайности на дороге. Но хлопнул дверью хорошо, мощно! Смог бы я так? Даже не знаю… Я вон и Гриню с Василем пристрелить не смог, хотя, наверное, нужно было. В итоге — поединок на кулаках и полная чертовщина после этого… Туман, сволочь какая-то в тумане…

И вот — теперь я слегка раскачиваюсь, подвешенный на цепи в каком-то странном месте. Скорее всего, болтался я посреди пещеры: по крайней мере, скудный свет, источник которого находился у меня за спиной, давал представление о том, что стены моей темницы представляют собой сплошной каменный монолит.

Эх, мне бы телекинез… Но я попался. Согрешил. Поддался соблазну самонадеянности — этому главному пороку магов. Кто сказал, что этот порок может быть связан только и исключительно с использованием волшбы? Нет! Я поверил в свою исключительность или — в заботу всемогущего папеньки, или — в архангелов-опричников, которые выскочат из кустов и обязательно спасут меня от всех напастей… Ведь я — главный герой и пуп Земли! Именно у меня в последний момент случилось сразу две инициации, именно я встречаюсь с самой красивой девочкой колледжа. В конце концов — я ведь Рюрикович, как выяснилось! Я избранный, что со мной может случиться?

Дурак набитый, вот я кто. Набитый — в буквальном смысле. С разбитыми кулаками и опухшими пальцами, с которых не желает слезать кольцо- негатор. Не был бы таким идиотом — уже тряслась бы гора и пещерный свод трещинами бы покрывался! Я ж велик и могуч. Но при этом — головотяп редкостный.

Мигнул неяркий свет, пещеру заволокло туманом, который буквально через секунду развеялся, и я увидел человека — если можно его назвать человеком. Невысокого роста, с густыми и кудрявыми, длинными черными волосами, большими печальными глазами, меланхолической складкой алых губ и большим прямым носом — он не походил на злодея. Скорее — на уставшего и пресытившегося жизнью аристократа. Да и наряд у него был соответствующий: его костюм-тройка, некогда роскошный, теперь местами был покрыт плесенью, а левый рукав и вовсе — разорван.

— О-о-о-о, Майкл, как же я рад вас видеть! — заявил незнакомец, обходя меня по кругу. — Я и поверить сразу не мог, когда почуял запах вашей крови. Даже просыпаться не хотелось! Но стоило вам плюнуть в костер — и сомнений не осталось. Вы — мой залог.

— Я не залог, — каркнул я пересохшим горлом. — И не Майкл. Знать не знаю, кто вы такой!

Мне было дико страшно, но я продолжал выеживаться, потому что — а как иначе?

— Зато я, Майкл, прекра-а-асно знаю, кто ты такой. Думаю, даже лучше, чем ты сам, — он подошел ко мне и потыкал меня пальцем в грудь, как будто я какой-нибудь кусок мяса.

Мне захотелось дать ему коленом в морду — но, как оказалось, ноги мои были тоже прикованы.

— Не дергайся, не дергайся. Я скоро опущу тебя на пол, мне не нужно, чтобы ты умер или был травмирован раньше времени. У меня с твоим отцом есть некоторые разногласия, и одно из них непосредственным образом связано с тобой, — мой собеседник сделал вальяжный жест рукой. — Ты — его должок! И, поскольку я добыл тебя сам, вопреки воле твоего кошмарного отца, то считаю вправе стребовать с него что-нибудь еще…

— Ты втираешь мне какую-то дичь! — заявил я. — Никакой я не твой долг, и не папин залог. Я — свой собственный. Если тебе от меня что-то нужно — то давай, жду резонных предложений. И вообще — это невежливо, вести беседу не представившись. Вы меня к себе в гости затащили, вам и представляться!

Я нарезал откровенную фигню, потому что сильно нервничал. Но господинчика с шикарной шевелюрой проняло: он отошел немного назад, изобразил сложный изящный поклон, потом встал, отставив ногу, и проговорил:

— Итак, я — Чарльз Говард, первый граф Карлайл, родился в 1629 году, первый раз в этой проклятой стране побывал в 1663 и, исполняя волю его величества короля Авалонского, умер в 1685! — и снова церемонно поклонился.

* * *