Больны любовью (ЛП) - Дункан Дейдра - Страница 49

Максвелл бросает на меня взгляд.

— Помнишь первый день? Она влетела на L&D полная злости на старшего ординатора, не понимая иерархии. Будто ей что-то должны. Потом ты отвёз её на рождественскую вечеринку, просто чтобы поддержать, а она, когда я её об этом спросил, отмахнулась, будто ей стыдно, что её с тобой видели. Даже в первый день, когда мы её встретили, она обвинила нас в том, чего мы не делали. Она думает только о себе. О том, как её воспринимают, что она чувствует. Больше ничего не важно. — Он делает глоток. — Просто будь осторожен.

Я вспоминаю другое. Грейс, которая делала для меня карточки. Грейс, которая прислала фото кружки с надписью про DO, чтобы подбодрить меня. Грейс, которая утешала меня, когда умерла пациентка. Грейс, которая вставала в четыре утра, чтобы помочь мне обойти пациентов.

— Я хочу, чтобы твои дни были хорошими.

Она не холодная. Она добрая, заботливая, ранимая. Но она не пускает людей ближе, потому что когда-то её уже ранили. Она слишком тщательно выбирает, кому доверять. Почти как будто... боится.

Я чувствовал это давно. Я даже спрашивал её об этом в ту ночь у себя дома. Помню, как сбивчиво она рассказывала о прошлом парне. Там было гораздо больше, чем она сказала.

Теперь у меня две версии. Либо она меня не любит — и это худший вариант, о котором я не хочу думать, — либо её прошлое мешает ей признаться в этом.

Стоит ли мне снова следовать своим правилам и ждать, пока она сама решится, или попробовать надавить немного сильнее?

Я не знаю, что делать.

— Мне нужно домой, — говорю я.

Максвелл морщится.

— Не уходи, братец. Я не хотел тебя разозлить...

— Я не злюсь. Просто... мне нужно домой.

Что он отвечает, я уже не слышу. Иду к машине, несколько секунд смотрю на руль, прежде чем завести двигатель.

Вернувшись в дом, я почему-то иду не в свою квартиру, а к двери Грейс. Будто она — мой север, мой дом.

— Заходи! — отзывается она на мой стук.

Я толкаю дверь.

— Ты всегда пускаешь незнакомцев в свою квартиру?

— Я знаю твой стук, Джулиан, — отвечает она из спальни.

Улыбка появляется мгновенно. Вот она, её привычная, чуть надменная интонация.

Она свернулась калачиком в кровати, окружённая подушками, с влажной косой, спадающей на грудь. На небольшом телевизоре над комодом играет Бриджертоны.

Она ставит сериал на паузу.

— Я думала, ты проводишь вечер с ребятами.

Я пожимаю плечами.

— Я больше хотел побыть с тобой. Можно я останусь на ночь?

Её широкая улыбка тут же распутывает узел в моей груди.

— Иди, обними меня в мой час нужды.

Смеясь, я раздеваюсь до боксёров и забираюсь под одеяло рядом с ней.

Позднее, в темноте, она глубже прижимается ко мне, почти засыпая.

— Спасибо, что пришёл, Джулиан, — её голос сонный, ласковый.

Я сильнее сжимаю её в объятиях, пряча лицо в её шее.

— Я тебя люблю.

Следующая тишина становится острой, режет изнутри. Она оставляет глубокие раны, разрезанные до живого.

Почему ты не отвечаешь?

Март, Год 2

Любовь.

Забавное чувство — если смотреть со стороны.

Но изнутри… это как стоять внутри алмаза, когда в него бьёт солнечный свет.

Лучики отражаются в каждой грани, сверкая радугами по всем поверхностям.

Всё вокруг — тёплое, яркое, бесконечное.

Я не доверяю этому.

Алмазы красивы, но твёрды.

Они могут треснуть под давлением.

Их можно подделать.

Но Джулиан бы так не поступил.

Ты ведь уже думала так раньше.

Прошло два месяца с тех пор, как он сказал, что любит меня, но я всё равно не могу заглушить голос в голове. Он напоминает мне о последнем мужчине, который уверял, что влюблён в меня.

Он лгал.

Любовь не оставляет шрамов.

Не унижает.

Не ставит условий.

Его «любовь» сломала меня, и я бы хотела сказать, что уже исцелилась. Что забыла. Что могу снова доверять — себе, своей интуиции, которая твердит, что Джулиан не лжёт.

Но нет. Всё это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Я переворачиваюсь в кровати и целую плечо Джулиана. Он крепко спит, одна рука лежит на груди, другая — обнимает меня за запястье. Даже во сне он ищет тактильную связь.

Серебряный свет мартовской луны вырисовывает его лицо. Скулы и нос отбрасывают резкие тени, но лунная пыль оседает на веках и щеках, подсвечивая ресницы. Он весь — в серебре.

Я тебя люблю.

В голове эти слова даются легко. Но во рту они исчезают.

Я эгоистка, что не говорю их. Он открылся мне. Я должна ответить тем же. Эта нежность, пронизывающая меня до костного мозга, неоспорима. Я люблю его, но если скажу это вслух — всё станет настоящим. Если скажу — отдам всю власть.

Мне нужно научиться доверять. Но я не знаю как.

Глаза наполняются слезами.

Доверие разрушило меня однажды. Как найти в себе смелость рискнуть снова?

Как люди вообще влюбляются снова и снова? Как они лечат преданное сердце? Как вырывают патологические установки, вросшие в сознание?

Мой палец скользит по груди Джулиана, к его животу. Он издаёт хриплый звук во сне, слегка шевелясь. До нашего пробуждения ещё несколько часов, но я проснулась после кошмара. А он… он совершенство в человеческом обличии.

Я не могу сказать ему, но могу показать.

Я прижимаюсь к нему обнажённым телом, целую его грудь, потом шею. Он снова издаёт хрип, когда мои губы касаются его горла, пульса, челюсти. Его грудь вибрирует от глухого звука.

Я прикусываю его мочку.

— Я хочу тебя. Я люблю тебя.

— Да?

— Угу. Потому что я люблю тебя.

— Ты можешь мне помочь с этим?

Он обхватывает мою ладонь, сцепляет наши пальцы и тянет меня на себя.

— Вот так?

— Как угодно.

Забери меня.

Возьми.

Пожалуйста.

Расстояние между нами исчезает в порыве поцелуя. Его тело напрягается подо мной. Каждый мускул оживает, его руки сжимаются вокруг меня, как железные обручи.

Я таю, становясь пламенем. Его руки скользят по моим бокам, охватывают бёдра. Он тянет — и я подчиняюсь, раздвигая ноги.

Между нами снова вспыхивает магия — мы оба стремимся быть ещё ближе, вкусить друг друга сильнее. Он касается каждого сантиметра моего тела, зная, где и как я сгораю от желания. В его объятиях я словно провод под током, а он — моя земля.

Эта близость — захватывающая. Как всегда. Я шепчу его имя, едва дыша. Он гудит в ответ и сжимает мои бёдра, направляя ритм.

Он знает моё тело лучше, чем я сама. Его руки умеют многое, но вот это — моё любимое.

Одна рука ласкает грудь, другая скользит между нами, даря мне взрыв удовольствия. Я опираюсь на его грудь, ловя взгляд — в его глазах отблеск лунного света. Он не отрывает от меня взгляда, пока я двигаюсь на нём.

Это происходит быстро.

Всегда быстро.

Он разбивает меня каждый раз — я раньше думала, что это невозможно.

Экстаз накрывает. Свет прорывается сквозь мой горизонт, вспыхивает внутри, рассыпаясь по телу, как солнечные блики. Я не успеваю вдохнуть, как он переворачивает меня на спину и начинает всё сначала.

Я шепчу его имя, уткнувшись в его кожу, надеясь, что он услышит в этих звуках мою любовь и преданность, трепет, нежность.

А потом, когда он снова засыпает, а я лежу в его объятиях, где-то в глубине сознания ко мне прорывается смелая, безумно влюблённая женщина.

— Я тебя люблю, — шепчу я.

Он не шевелится.

* * *

Материнско-фетальная медицина — это подспециальность акушерства, которая занимается ведением беременностей с высоким риском. В клинике MFM (Maternal-Fetal Medicine) наблюдаются женщины с диабетом, врождёнными патологиями у плода и прочими осложнениями. По идее, это должно быть очень интересно. Но на деле я целыми днями стою в тёмной УЗИ-комнате и наблюдаю, как техник водит датчиком по животу пациентки. Затем я сижу в смотровой вместе с ней, пока врач объясняет, что показало исследование.