Больны любовью (ЛП) - Дункан Дейдра - Страница 14

Она глубоко вздыхает.

— Я благодарна вам, ребята. Честно. Не знаю, что бы делала без вас. У меня всегда были проблемы с социализацией, а вы помогаете мне справляться. — Её глаза светятся в свете свечей. И когда взгляд падает на меня, что-то нехорошее поднимается в груди. Она склоняет голову и добавляет с остринкой в голосе: — Даже тебе.

Ах ты, лгунья.

Сердце учащённо стучит.

— Я благодарен за то, что Сапфир продолжает меня ненавидеть. Без этого моя жизнь была бы скучной.

Она хмурится.

— Наверное, ты бы умер от переизбытка эго, Золотой мальчик.

Где-то внутри меня собирается шторм.

— Я золотой? Потому что я нормальный человек, и люди меня любят? Может, тебе стоит попробовать.

Щёки её наливаются краской.

— Я нормальная!

— Но не со мной.

Почему так приятно её злить?

— Боже упаси, чтобы кто-то тебя не обожал, Джулиан.

— Ребята! — Алеша машет руками. — Friendsgiving не для ваших перепалок.

Грейс чуть не искрит от возмущения.

— Никаких перепалок. Просто взаимное презрение.

Кай свистит сквозь зубы.

— Кто-нибудь ещё не понимает, смущаться сейчас или заводиться?

Эм. Что?

Я бы что-нибудь сказал, но не могу отвести взгляд от Грейс. Она беззвучно говорит:

Я тебя ненавижу.

Я не реагирую, просто смотрю в её глаза. Её брови медленно разглаживаются. Ни один из нас не моргает.

Раздражающие привычки — это одно, но когда она злится, становится... красивой. Я умею эту злость выводить на поверхность. Может, именно ради этого и делаю всё? Чтобы увидеть, как румянятся её щёки, как дергаются губы? Как дыхание становится прерывистым, как я себе это представляю, когда…

— Джулиан! — Алеша тычет мне в руки миску с картошкой.

Я откашливаюсь и принимаю её, старательно не глядя на Грейс до конца ужина.

Вскоре Кай встаёт, чтобы поехать на смену, но Рэйвен его останавливает.

— Стой. Мы ещё не вытянули имена.

Мы с Каем переглядываемся.

— Имена для чего? — спрашиваю я.

— Тайный Санта, — вздыхает Рэйвен, качая головой, будто мы оба идиоты.

— Ах да, — Алеша встаёт, берёт лист бумаги, рвёт его на пять частей. — Все пишем свои имена.

Протягивает мне листок.

Я кривлюсь.

— Обязательно?

Она бросает на меня строгий взгляд.

— Обязательно.

Вздыхаю и пишу. Когда она подносит миску с бумажками, мне даже не нужно заглядывать — радар сработал мгновенно.

Её почерк, плавный, не похожий на наш каракули-медиков. Элегантный, как перчатка хирурга.

Грейс.

* * *

Путешествие во Флориду в ноябре — настоящее испытание терпения из-за пенсионеров. Эти снежные птицы совершенно не чувствуют времени, но, по крайней мере, я не проходил через аэропорт Орландо вместе с толпой, летящей в Дисней.

Когда я, наконец, добираюсь домой и валяюсь под пляшущими тенями пальмовых листьев, закрыв глаза, мне хочется только пива и сна. Вместо этого взгляд цепляется за красно-бело-чёрных пауков, плетущих паутину на крыше нашего патио. И почему-то я сразу вспоминаю Грейс Роуз.

Пока пять женщин одновременно засыпают меня вопросами, я держу оборону как могу, но мамины уговоры вернуться домой невозможно игнорировать.

Я тру лицо ладонями и пытаюсь не сорваться.

— Мам, я не могу всё бросить. Через несколько лет закончу и найду здесь работу. Обещаю.

Она обмахивается, её светлые волосы убраны вверх и слегка растрёпаны ветром, пока она покачивается в кресле-шезлонге.

— Если ты встретишь какую-то девушку и уедешь ещё дальше, у меня случится инфаркт. Этого ты хочешь, Джулиан?

Тори, ухмыляясь, достаёт пиво из уличного холодильника и бросает мне.

Я открываю банку и протягиваю её маме.

— Я никого не встречу, ясно? Перестань паниковать. Ты драматизируешь.

— Да, ма, — вставляет Лорен, моя старшая сестра. — Дай БиБи пожить спокойно. Он теперь крутой врач.

Её двое детей — мои единственные племянники — плещутся в бассейне с её мужем Беном. Те визжат от радости, когда Бен запускает их в воздух, и брызги долетают до нас. Лорен смотрит на них, сияя от счастья.

Она рано вышла замуж, а вот остальные три мои сестры — настоящие свободные духи. Тори — одиночка, массажистка с побочным бизнесом по аренде гидроциклов для туристов в сезон. Близняшки Бетани и Сабрина — бармены в дайв-барах у пляжа, которые могут привести домой как очередного парня или девушку, так и очередного щенка.

Бетани вдруг визжит и прыгает в бассейн к детям. Вынырнув, подплывает ближе ко мне.

— А ты не скучаешь по дому?

— Меня сюда не взяли, Бет, помнишь?

— Помню. Просто... не хочу, чтобы ты полюбил Техас. Тогда мы тебя вообще не увидим.

Полюбить Техас? Она меня с кем-то путает?

Сабрина развалилась на шезлонге, глаза скрыты под солнцезащитными очками.

— Я посмотрела статистику. Во Флориде очень высокие страховые взносы по врачебным искам. Не позволяй этому тебя пугать, БиБи.

— Господи, — я массирую виски. — Зачем мы вообще об этом говорим?

Потому что ты их любишь, Джулиан. Запомни это.

Тори плюхается рядом, обнимает меня за плечи. Её шелковистые каштановые волосы щекочут мне лицо.

— Потому что мы тебя любим и хотим задушить своей любовью.

— Уже почти получилось, — я отмахиваюсь от её волос.

Она смеётся, потом шепчет на ухо.

— Я отвлеку их, а ты сбежишь поспать. Договорились?

Настроение сразу поднимается.

— Серьёзно?

Она кивает.

— Но ты мне должен.

Я целую её макушку и под видом того, что мне нужно в туалет, ускользаю в дом. Рухнув на свою старую кровать, с облегчением вздыхаю. Тут же вибрирует телефон. В груди что-то подскакивает от имени на экране.

Открываю сообщение и вижу селфи Грейс в голубом хирургической форме, с радужными ручками в кармане, сидящей в нашей комнате для диктовки. Она держит чёрную кружку с надписью белыми буквами: DO делают лучше всех (DOs ‘DO’ it better). Рядом с её красивой улыбкой кружка выглядит особенно эффектно.

Через секунду приходит ещё одно сообщение — простая фраза, от которой у меня по коже расходится тепло.

Сапфир: Нашла это. Подумала о тебе.

Я увеличиваю фото, задерживаясь на её лице, на веснушке над губой... и нахожу пятно крови на её форме. Обвожу его на экране и отправляю обратно.

Я: У тебя кровь на форме.

Сапфир: Надеюсь, ты медленно сдохнешь от отравления пальмой.

Смех срывается прежде, чем я успеваю сдержаться. Я утыкаюсь лицом в подушку, как ребёнок, и тихо хихикаю.

Это, наверное, ненормально — получать столько удовольствия от её раздражения, но мне плевать. Разозлённая Грейс Роуз — самое яркое, что есть сейчас в моей жизни.

Представляю, что было бы, если бы...

Нет. Обрезаю эту мысль на корню.

Осторожно.

Там, дальше, водятся монстры.

Декабрь, Год 1

Мамино ослепительное лицо светится на экране моего телефона.

— Я купила тебе билет за бонусные мили.

— Спасибо, мам. Не могу дождаться встречи с вами.

— И я, ангел мой. День благодарения без тебя был совсем не тот. Ждём тебя с нетерпением.

Из-за кадра доносится голос папы.

— Передай ей, что без неё День благодарения был странным!

— Я только что это сказала! — мама бросает на него раздражённый взгляд, и её серьги-снеговики весело подпрыгивают, а потом снова поворачивается ко мне. — Твой отец сейчас проводит очищающий ритуал. Без технологий. Ты понимаешь.

Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться, вращаясь в кресле в дежурной комнате. Кто бы знал, что технологии так вредны для ауры.

Мои родители всё время чем-то увлечены — то пост, то ритуалы, то эфирные масла, то целебные кристаллы. Оба носят сапфиры, потому что верят, что они защищают от негатива и успокаивают разум.

Меня тоже назвали Сапфир по этой причине. Промахнулись, конечно. Когда у меня выросла грудь, окружающие перестали видеть во мне странную девочку и начали видеть порноактрису. Но если худшее, что они сделали, — это моё имя, я считаю, что мне ещё повезло. Мои родители потрясающие.