Феи на твоей стороне - Райнеш Евгения - Страница 2

– Но где же она сейчас? Почему не возвращается?

– Взрослые тоже попадают в беду и могут нуждаться в помощи.

– Я хочу помочь, – прошептала Даша. – Мне бы какую-то ниточку. Хоть что-то…

– Нет, Даша, не стоит тебе лезть в это запутанное дело. Опасно. У меня есть один знакомый художник. С его женой случилась странная и страшная история, Соня как-то помогла ей…

Рита продолжала поддерживать «пинающийся» живот, замерла на секунду, думая о чем-то явно неприятном.

– Я подозреваю, – наконец произнесла она, – это из-за Клода и Алисы Соня попала в неприятности. Тебе точно не нужно лезть. Обещай, что не станешь этого делать!

Даша неопределённо кивнула, что можно было принять и за «да», и за «нет». И ещё скрестила пальцы жестом, отгоняющим расплату за враньё. Рита, погружённая в свой внутренний мир, где вовсю бушевала новая жизнь, не заметила неоднозначность ответа.

– Ну и славно, – вздохнула она, с трудом поднимаясь. – Тем более я наконец-то нашла сыщика, который не покрутил пальцем у виска, а согласился помочь.

Уходящий трамвай жалобно звякнул на рельсовом стыке, скрываясь за поворотом. Наступила странная тишина, и только неуместно ранняя сухая листва шуршала под ногами, пока Даша шла вдоль длинной бесцветной стены.

Художник Клод в городе фигурировал один. У студии был свой сайт, и на нём – телефон для связи. Ей показалось, что Клод неохотно согласился на встречу, но всё-таки рассказал, как добраться.

Строение под номером 16Б притаилось во внезапном провале бетонных, сплошняком идущих плит. Небольшое двухэтажное здание из белого силикатного кирпича с двумя входами – какие-то ремонтные или автомагазины.

«Вход со двора», – так сказал Клод. В бороде ободранного и высохшего плюща Даша разглядела железную дверь. Две вытертые ступеньки приподнимали её над землёй, в швах между белыми кирпичами чернела кнопка звонка. Девочка нажала, услышала приглушённую трель изнутри. Подождала пару минут и позвонила ещё раз. А потом заметила, что потемневший металлический лист двери закрыт неплотно.

Толкнув его, девочка сразу очутилась в большой и светлой, тщательно прибранной студии. Нигде не лежала пыль, которую ожидаешь увидеть в таких огромных старых мастерских, никакого творческого беспорядка. Только наваленные друг на друга остовы мольбертов у дальней стены выдавали жилище художника. Когда-то здесь творили, но сейчас забросили.

Девочка оглядывалась в большом и незнакомом пространстве, пока не почувствовала, что на неё тоже кто-то смотрит.

В кресле у окна, ненормально прямо вытянувшись вдоль мягкой спинки, сидела молодая женщина. Очень красивая. Только какой-то неестественной красотой. Пугающей. Казалось, что щёки и лоб её залиты тонким слоем воска, сковавшим и закрепившим черты безупречного лица. Руки безвольно покоились на подлокотниках, длинные светло-каштановые волосы очень странно лежали на голове. Казалось, что это парик, который немного съехал набок – совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы создать неловкое ощущение. Хотелось тут же поправить.

Сначала Даша подумала, что в кресле покоится манекен, но его цепкий взгляд выдавал живого человека. Неподвижная женщина следила за ней одними зрачками, не поворачивая головы, шёлк платья на груди чуть приподнимался от слабого дыхания. Шевельнулись губы, от напряжения на лице сквозь восковое оцепенение выступили мышцы.

– Ш-ш-с-с… – с трудом выдохнула пугающая хозяйка.

– Здравствуйте, – сказала Даша.

И посмотрела ей в глаза. Близко-близко. Накрыло ощущением, что она смотрит в колодец. В глубине неподвижной глади сияли перевёрнутые звёзды. В манекене жила душа. Весёлая, эксцентричная и рисковая. Словно эта непоседливая душа заблудилась в мрачном, хоть и прекрасном здании, искала из него выход и никак не могла найти.

– Здравствуй! – раздалось за спиной, и от неожиданности Даша вздрогнула. – Ты – Даша? Сонина дочь?

Мужчина был высок и статен, совсем не стар, только виски седые. Пятнами, так, как седеют даже очень молодые люди, когда встречаются с чем-то ужасным. И под глазами провисли тёмные мешки.

Даша кивнула:

– Да, я…

– Я – Клод. Извини, я немного задержался. Обычно я Алису…

Он подошёл к женщине, нагнулся, поцеловал в лоб, поправил съехавший парик. Да, это точно был парик, Даше не показалось.

– Я не оставляю её надолго. – Клод машинально положил руку на плечо сидящей, словно оберегал непонятно от чего. – Просто сегодня мне подвернулась работа. Переговоры с заказчиком несколько затянулись. Подожди минутку.

Он скрылся за ширмой, на которой тонкой вязью распускались нежные цветы в японском стиле. Сразу зашумел чайник и захлопали дверцы навесных шкафов.

– Я помогу вам, – запоздало догадалась предложить Даша, но Клод уже появился из-за ширмы с подносом, на котором стояла вазочка с печеньем, три чашки и небольшой пузатый заварник.

Даже издалека чайничек казался обжигающе горячим.

– Не люблю в пакетиках, – улыбнулся Клод устало, расставляя всё это великолепие на столике.

Он так ловко управлялся с домашним хозяйством. Дашин отец, как правило, садился и ждал, когда подадут еду. Иногда ей казалось, что папа не знает, как открывается холодильник.

– У вас хорошо получается. – Даша залюбовалась движениями художника.

Он словно рисовал натюрморт, размещая чашки на столе точно и элегантно, наполняя их свежим бархатистым чаем.

– Что именно? – засмеялся Клод.

– Ну, вот это – чай, печенье… Всё это…

– Обстоятельства. Мне непривычно заниматься домашним хозяйством, но приходится… Поверь, я не был таким раньше.

– А каким? – полюбопытствовала Даша. – Каким вы были?

Она взяла чашку. Хотя чай не очень любила, но от этого шёл вкусный свежий запах.

– Лёгким. Беззаботным.

Клод немного подумал и жёстко добавил:

– Подонком. – Он поймал недоумённый взгляд Даши и улыбнулся: – Так и есть. Я использовал людей. Много. Противно было, грязно и мерзко. Но любовь – она такая. Разная, одним словом. Иногда заставляет совершать ужасные поступки… Но давай к делу. Я слышал, Соня исчезла?

Даша кивнула:

– В полиции думают, что…

– Они думают, что её уже нет в живых, – всё тем же жёстким тоном продолжил Клод. – Но это неправда.

– Вы знаете? Вы точно знаете? – Даша разволновалась.

Клод кивнул:

– Началось с метлы, да?

– Я не помню, как эта метла появилась у нас дома, – вздохнула Даша. – Но всё случилось, когда отец её разломал. Они сильно поссорились, и мама ушла.

– Нет, – покачал головой Клод, – ты просто не замечала. Всё началось именно с появления этой метлы. Алиса…

Что-то шевельнулось в глубине глаз женщины. Тоска. Сочувствие. Сожаление.

– Алиса тоже нашла… И метла выполняла все её желания…

Даша посмотрела на Клода с разочарованием. Он ей так понравился, и девочка уже начала надеяться на то, что художник хоть как-то поможет, но тот оказался неадекватом.

Клод понял:

– Нет, нет, я не собираюсь дурить тебе голову. Неужели ты не замечала, что перед исчезновением Сони в доме стали происходить странные вещи?

– Да, было немного непривычно, – ответила Даша. – Мама казалась счастливой, но… чужой. Равнодушной. Она переживала свои, внутренние, радости, которые никакого отношения не имели ни ко мне, ни к папе. Сначала нравилось, потому что она оставила меня в покое, а потом стало страшно.

– То-то и оно. – Клод глотнул горячего чая, поморщился от удовольствия. – С Алисой произошло то же самое. Сначала она была на седьмом небе от счастья, а потом случилось… Это.

Даша посмотрела на безучастную Алису. Кажется, та многое бы рассказала, если бы могла. Только чуть напряглись скулы, да пальцы едва заметно шевельнулись, словно она пыталась сжать их в кулак.

– Прогресс есть, да, – сказал Клод, заметив и взгляд Даши, и микроскопические движения Алисы. – Не так быстро, как я надеялся сначала, но понемногу функции восстанавливаются.